Война все спишет (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 4

Но это было еще не все — при каждой полевой дивизии формировалась резервная бригада усиленного состава в восемь батальонов инфантерии, дивизиона артиллерии и кавалерийского эскадрона. Резервисты вооружались устаревшей винтовкой системы Мурата, и только полевой артиллерией. Но большинство солдат имели опыт войны с китайцами и по боевому духу мало чем уступали кадровым частям.

Плюс дивизия японской гвардии, укомплектованная самым отборным человеческим материалом, и со своей резервной бригадой. Еще две отдельных бригады кавалерии двух полкового состава — усиленного, не в три, а четыре эскадрона каждый полк. Имелось семь отдельных полков полевой артиллерии, несколько дивизионов тяжелых и осадных орудий — армия вполне европейского типа общей численностью в четыреста тысяч по завершении мобилизации, и с обученным резервом в семьсот тысяч человек.

По своим людским возможностям Сибирь как минимум втрое уступала, хоть всех мужиков поголовно в Маньчжурию отправь. Наместнику пришлось принимать подготовительные меры заблаговременно. В прошлом году с целью проверки пропускной способности Транссиба в Забайкалье отправили вторые бригады из 31-й и 35 пехотных дивизий, по восемь батальонов каждая, вместе с приданными артиллерийскими дивизионами, но совершенно без обозов. Бригады проделали путь в шесть тысяч верст, добравшись точно в срок до Читы. Здесь их и оставили на зимних квартирах, наскоро сформировав обозы и нестроевые команды — и правильно сделали. Ведь в конце января нового 1904 года началась война, а тут полнокровная по своей численности сводная пехотная дивизия оказалась под рукою, и переброска войск в Лаоян не заняла много времени.

Сколачиваемую с февраля Маньчжурскую армию возглавил генерал-лейтенант Линевич, которого солдаты за почтенный возраст в 66 лет и непоказную о них заботу, именовали «папашей». Именно на его кандидатуру сделал ставку Алексеев, хорошо знакомый с ним со времен подавления «боксерского восстания» — именно старик стал фактическим главнокомандующим союзными силами, и ему принадлежала честь взятия Пекина. И хотя Линевич был первым в списке на должность командующего армией, но в столице шли свои интриги — там, чтобы избавиться от строптивого военного министра, решили в корне переиграть ситуацию.

К общему удивлению, командующим Маньчжурской армией назначили генерала от инфантерии Куропаткина — еще относительно не старого, всего 56-ти лет от роду, героя Туркестанских походов, начальника штаба легендарного «белого генерала» Скобелева. С именем его связывали будущую победу над Японией, в которой сейчас были уверены все присутствующие за столом, кроме одного адмирала. Евгений Иванович, благодаря обстоятельному рассказу Фока, теперь знал, каким жутким поражением для России обернется эта война. Причем с главнокомандующего будет как с гуся вода — в неудачах обвинит всех, кого только сможет, ведь именно они, своим дурным исполнением погубили его гениальные победные планы. И даже напишет целых четыре тома, восхваляя там себя и очерняя невежд, которые не дали раскрыться во всей красе его полководческому дарованию.

И прибыв в армию 15 марта, Куропаткин первым делом отправил Линевича во Владивосток, командовать войсками Приамурского края. Убрать возможного претендента как можно дальше есть главное правило в любой интриге. Затем Алексей Николаевич стал тасовать людей наместника как карты в колоде, постаравшись изменить козырную масть. И постоянно писал в Петербург, требуя полной автономности в командовании, хотя любой военный прекрасно понимает, что в единоначалии есть сила. Хорошо, что в Петербурге пока не поддались шантажу — Алексеев остался главнокомандующим, но его права в отношении армии были урезаны. Он мог только отдавать генералу Куропаткину лишь общие указания, и не вмешиваться в управление корпусами и дивизиями.

Теперь требовалось добиться изменения плана ведения войны, но судя по насупленному виду Алексея Николаевича, сделать это будет невероятно трудно, скорее невозможно. Но пока была жива надежда на взаимодействие и взаимопонимание, требовалось идти до конца.

— Флот Российский победит неприятеля на море, хватит у нас собственных сил — в конце июня в строй войдут вероломно подорванные неприятелем броненосцы «Цесаревич» и «Ретвизан», а также «Победа». А еще государь-император повелел подготовить к отплытию в здешние воды 2-й тихоокеанской эскадры под командованием вице-адмирала Рожественского. С ее приходом наше могущество утвердится в Желтом море окончательно, и мы можем начать тесную блокаду берегов самой Японии, и начать подготовку к демонстрации десанта.

Алексеев старался говорить уверенно и спокойно — нужно было внушить «сухопутным» коллегам уверенность. Евгений Иванович теперь считал каждый час, и на то была причина, которую он тут же озвучил.

— Господа, накануне большой флот транспортов под неприятельскими флагами вышел в море от берегов Кореи — намечается высадка десанта…

Глава 4

— Простите, господа, но о флотских делах, касательно высадки вражеского десанта, нам с Алексеем Николаевичем следует переговорить тет а тет, ибо ситуация того требует, — Алексеев пресек возможные разговоры и внимательно посмотрел на Куропаткина. Тот чуть кивнул в ответ наместнику и негромко произнес:

— Следует перенести военный совет на час позже, если нет возражений или иных вопросов?!

Понятное дело, что генералы все поняли правильно, и хоть на их лицах читалась целая гамма разнообразных вопросов, а в глазах плескалась масса возражений, вот только немых — надо быть полным безумцем, чтобы в такой ситуации раскрывать рот. Все вышли, последним покинул салон контр-адмирал Витгефт, бросив взгляд на наместника. Дверь закрылась, и два высокопревосходительства остались наедине.

— Смотрите, что происходит, Алексей Николаевич, — осторожно произнес адмирал, понимая, что теперь разговор следует вести осторожно и вначале прощупать настроение Куропаткина.

— Судя по тоннажу собранных судов, а их вдвое меньше тех, что высадили десант у Дагушаня, японцы собираются перевезти две дивизии с усилением — я имею в виду артиллерию и некоторое количество резервных батальонов, но последних вряд ли больше бригады. Места для десантирования нам известны, нужно только определить, где точно будут высажены вражеские войска, и нанести им потери…

— И позвольте узнать, Евгений Иванович, как же вам стали известны эти самые, доступные для высадки места?

Голос Куропаткина прозвучал с неприкрытой язвительностью, адмирал все же сдержался, чтобы не вспылить в ответ. Отношения с командующим Маньчжурской армии откровенно не сложились с первого дня, ведь каждый из них тянул пресловутое «одеяло» руководства на себя, считая именно свои планы наиболее действенными и полезными для ведения войны.

— Их осталось всего три, по самому большому счету. Побережье всего Ляодунского полуострова в целом, и самой Квантунской оконечности в частности, мелководно. Кроме Порт-Артура и Дальнего, есть только один порт, но проход к нему идет вдоль северного побережья Квантуна, а там глубины совсем неподходящие для морских транспортов. Высадка каких-либо больших соединений, типа дивизии, практически невозможна, побережье прикрыто нашими постами, в случае необходимости подтянем полевую артиллерию, причем быстро — вдоль всего полуострова идет железная дорога. И сколько бы их не высадилось, всех сбросим обратно в море. Кроме того, в первую же ночь задействуем миноносцы и минные катера — повторится ситуация как под Бицзыво. Японцы только понесут большие потери без видимого на то результата. Так оно и будет!

Алексеев закончил несколько жестко, так как увидел, что генерал попытался что-то сказать. Отдавать инициативу было нельзя, и адмирал продолжил говорить дальше:

— Про побережье от Порт-Артура до Дальнего и говорить не приходится — любую высадку отобьем, и с суши, и с моря. А с конца июня и о первенстве на море можно подумать — у нас будет шесть броненосцев и два броненосных крейсера против четырех броненосцев и пяти-шести броненосных крейсеров. Практически равные силы, так что можно перехватывать инициативу в боевых действиях. И отсечь высадившиеся японские войска от поставок военного снаряжения и боеприпасов, или, по крайней мере, серьезно затруднить сии перевозки. И главное — больше не давать возможности перевозить большие подкрепления, когда транспорты идут десятками. Так как произошло под Бицзыво, но не случилось в Дагушане.