Шелковая императрица - Фреш Жозе - Страница 45

— Я думала, ты не вернешься, — вздохнула Нефритовая Луна, почти касаясь губами уха юноши. Ее дыхание щекотало кожу, — он помнил это ощущение, предвещавшее любовные ласки. Сейчас оно оказалось мимолетным: девушка поспешила отвернуться к огромному чану, готовясь опустить кусок шелка в алую краску.

— Ты, должно быть, проклинала меня! Чувствую себя виноватым, хотя тогда я ничего не мог поделать…

— Ты исчез, даже не простившись!

— У меня не было выбора. Если бы ты знала, как я страдал! И знаешь, только чудо помогло мне вернуться. — Он еле сдерживал слезы.

— Вообще-то, здесь неподходящее место для разговоров. — Она кивнула на стражника, который присматривал за порядком в зале и с растущим неодобрением косился на парочку.

— Я спешил увидеться с тобой, просто не мог ждать окончания рабочего дня!

— Как я тебя понимаю! Меня прямо охватывала дрожь, как только я вспоминала о прикосновении твоих рук к моим бедрам! — совершенно непринужденно, без тени стыдливости проворковала она.

— А я? Сколько раз мне снилось, что я снова оказался в твоих объятиях. Когда я просыпался, мой член был тверд аж до боли! Если бы ты знала, как я спешил к тебе!

— Ну, это тебя отчасти оправдывает…

— Я готов на все, чтобы заново покорить твое сердце!

— Моя пионовая долина пришла в такое волнение! — кокетливо проронила девушка.

Нефритовая Луна знала толк в плотской любви и многому научила своего юного друга.

У Нефритовой Луны была непростая история. Девочка родилась двадцать лет тому назад в бедной семье в маленькой деревушке на севере Китая, в районе, который вскоре завоевала империя Тан. Чтобы предотвратить возможные бунты и получить много дешевых работников для растущей столицы, население покоренной территории в полном составе переселили в Чанъань.

В двенадцать лет ее забрали из семьи, чтобы сделать работницей. Благодаря смышлености и ловкости пальцев она попала на шелковый двор Храма Бесконечной Нити, где Нефритовая Луна прошла суровую и безжалостную школу жизни. Молодая работница с аппетитными формами, которые невозможно было скрыть под тонкой рубашкой, какие из-за жары приходилось носить всем девушкам на фабрике — и в особенности там, где от кипящих котлов для варки коконов поднимался густой пар, — неизбежно привлекала взгляды мужчин, работавших вокруг. — Она быстро поняла, чем это грозит ей, не имеющей покровителей, оторванной от отца и матери. И тогда решила выбирать сама — из тех, кто порядочнее и сильнее, кто способен защитить ее от прочих. Всего лишь способ выжить. Постепенно она многое узнала о плотской любви, а также научилась жестко обходиться с теми, кто не проявлял к ней уважения.

Как-то раз, выходя из Храма Бесконечной Нити, она обратила внимание на симпатичного застенчивого юношу, заметно отличавшегося от большинства рабочих, готовых в любой момент увязаться за ней, и сама подала ему знаки к сближению.

Луч Света понравился ей своим умом, простодушием, отсутствием грубых замашек. Он оказался девственником, когда впервые попал в постель юной, но уже опытной возлюбленной. Сложная любовная акробатика гибкой и умелой молодой женщины так сильно его поразила, что он уже и помыслить не мог жить, как раньше. Как и все слушатели, собиравшиеся рано или поздно стать Совершенными, он принес в свое время обет целомудрия. Но теперь не понимал, зачем, и что в этом вообще хорошего. В объятиях любимой он всякий раз рождался заново, становился иным человеком, настоящим мужчиной!

— Эй, девица, не пора ли вернуться к работе?! — раздался резкий окрик.

— Буду ждать тебя у выхода, любовь моя… Мне не терпится разделить с тобой ложе, — прошептал Луч Света на ушко возлюбленной.

— Кто наплел моему чужестранному монаху, будто я все еще свободна? — насмешливо прищурилась Нефритовая Луна.

— Я верю тому, что подсказывает сердце! Позволь надеяться, что я буду прощен и ты снова будешь принадлежать мне! — Под гневным взглядом смотрителя юноша поспешил удалиться.

В конце рабочего дня Луч Света высматривал Нефритовую Луну среди толпы, скопившейся на выходе в ожидании досмотра. Наконец он заметил ее в сопровождении двух рабочих, соблюдавших, однако, почтительную дистанцию.

— Вижу, ты по-прежнему пользуешься успехом, — заметил молодой кучанец.

— Каждый вечер одно и то же… Эти парни меня прямо преследуют! Но не беспокойся — я умею ставить таких на место. Попробовали бы они подойти ко мне ближе, чем на три шага! Если мне вздумается уйти в тайный дом, я там быстро разбогатею, — усмехнулась Нефритовая Луна.

— Только не это! А как же я? Знала бы ты, как я рисковал ради того, чтобы вернуться к тебе!

— Мужчины всегда стремятся заслужить прощение подобными речами!

— Я пошел на то, чтобы полностью уничтожить шелкопрядов, я обманул моего духовного наставника, чтобы получить повод снова поехать сюда — за новой партией. Этого мало?

— Ты хочешь сказать, что явился лишь за тем, чтобы снова покинуть меня? Если так, можешь уходить сейчас же и больше не возвращайся, знать тебя не желаю! — вспыхнула Нефритовая Луна.

— Клянусь, я больше не оставлю тебя одну! На этот раз ты поедешь со мной!

— А если откажусь?

— Я люблю тебя! Ради тебя я готов отречься от всего мира, от всех предписаний моей религии!

— И что я там буду делать? Я не собираюсь становиться монахиней!

— В Церкви Света нет монахинь.

— Тем более! Служанкой жреца я тоже не стану!

— Но мы ведь поженимся, Нефритовая Луна!

— Давай лучше оставим этот разговор на потом, — задумчиво произнесла девушка. Улица перед храмом мало-помалу опустела, они остались лишь вдвоем. Нефритовая Луна спохватилась и потянула своего спутника за собой: — Пошли!

— А куда? — оживился юноша, нежно приобнимая подругу за талию.

— Я снимаю комнату над лавкой одного торговца на улице Ночных Птиц, в Шелковом квартале. Жилье в городе ужасно дорогое, но мне повезло — вместо платы он довольствуется помощью: каждый вечер я прибираю в его лавке и слежу, чтобы товар ровно лежал на полках.

— Это позволяет ему здорово экономить на прислуге, верно?

— Вероятно. Впрочем, денег ему хватает. Ярко-Красный, так зовут купца, — человек солидный. Сначала я платила ему за комнату, как обычно, но потом он предложил мне вместо этого отрабатывать.

Вечером улицы были не менее оживленными, чем днем. В торговых кварталах Чанъаня толпилось много разнообразного народа: и покупатели, пришедшие сюда по делу, и обыватели-зеваки, праздно шатающиеся по городу, и любопытные иноземцы, разглядывавшие витрины, будто диковинку. Луч Света с удовольствием осматривался, наслаждаясь особой атмосферой большого города, любуясь мягким светом разноцветных фонарей кайден, украшавших пагоды и расписанных в традиционном стиле пейзажами, драконами и цветками груши, а также причудливыми формами фонарей фушуган, имевших особые отростки, так называемые руки Будды.

Поистине, в Чанъане можно было купить и продать все что угодно! Не существовало на свете товара настолько редкостного, чтобы его нельзя было отыскать на прилавках китайской столицы. Серебро текло здесь рекой, словно вода в бурном горном потоке на границе тающих ледников. После двух лет отсутствия кучанцу казалось, что город стал еще великолепней и богаче. Широко открытыми глазами смотрел Луч Света на китайских, тибетских, индийских монахов, согдианцев, персов, которые обменивали слоновую кость, благовония, янтарь, изумруды и рубины на шелк, — изобилие приводило его в восторг. Здесь можно было отыскать панцирь морской черепахи, кувшины виноградных вин, рог носорога, бивни и кожу слона, доставленные из королевства Чьямпа,[24] клыки леопардов и тигров, меха гималайского сурка, сибирского белого тигра или снежного медведя, благовония из Индии, называемые гандха, которые служат прекрасным подношением знатным и могущественным персонам (ведь им нравится дым курильниц, во множестве установленных во дворцах и залах монастырей), или алоэ из Малайзии, известное также как агару — оно просто необходимо для приготовления дорогих благовоний, — или камфору, входящую в состав мази от подагры и многих других недугов, или драгоценную серую амбру, получаемую из кашалота и настоянную на спирту.