Из крови и пепла - Арментраут Дженнифер Л. - Страница 8

– Мой отец был фермером, а такая жизнь не для меня. Если вступаешь в королевскую гвардию и защищаешь Вал, то предоставляется много других возможностей, принцесса.

– Ты прав.

Он прищурился, и по его лицу скользнуло удивление.

– Что ты имеешь в виду?

– Детям выпадает не так много шансов стать не теми, кем были их родители.

– Ты имеешь в виду, у детей не так много шансов улучшить свое положение, добиться большего, чем их предки?

Я постаралась кивнуть как можно убедительнее.

– Э… естественный порядок вещей не позволяет этого. Сын фермера станет фермером или…

– Или предпочтет стать гвардейцем и рисковать жизнью за стабильное жалованье, которым не сможет насладиться в полной мере, потому что долго не проживет? – докончил он. – Не так много выбора, правда?

– Правда, – согласилась я, но я об этом уже думала.

Существовали ремесла, которыми Хоук мог заняться. Но быть торговцем или охотником тоже очень рискованно: этим людям приходится часто выходить за Вал. Просто это не настолько опасно, как вступить в королевскую гвардию и отправиться на Вал. Было ли источником его страданий что-то, что он повидал в качестве гвардейца?

– Может, выбора не так много, но я все равно думаю – нет, знаю, – чтобы вступить в гвардию, требуется определенный уровень силы и отваги, – сказала я.

– Ты так обо всех гвардейцах думаешь? Что они отважные?

– Да.

– Не все гвардейцы хорошие люди, принцесса.

Я прищурилась.

– Знаю. Смелость и сила еще не означают, что человек хороший.

– В этом мы согласны.

Он перевел взгляд на мои губы, и у меня внезапно сжалось в груди.

– Ты сказал, твой отец был фермером. Он… он ушел к богам?

По его лицу пронеслось какое-то выражение – слишком быстро, я не успела его определить.

– Нет. Он жив и здоров. А твой?

Я слегка покачала головой.

– Мой отец… мои родители оба умерли.

– Мне жаль, – произнес он, и это прозвучало искренне. – Потеря родителя или члена семьи чувствуется ещё долго после их ухода. Боль ослабевает, но никогда не исчезает. Спустя годы ты по-прежнему думаешь о том, что можно было сделать, чтобы вернуть их.

Он прав. И именно в этом, наверное, лежит источник его боли.

– Ты говоришь так, словно сам такое испытал.

– Да.

Я подумала о Финли. Хорошо ли его знал Хоук? Большинство гвардейцев были близки, связь между ними крепче кровной, но даже если он не знал Финли, наверняка у него были другие погибшие знакомые.

– Сочувствую, – сказала я. – Сочувствую твоей потере, кто бы это ни был. Смерть…

Смерть не изменить.

Я повидала много смертей. Мне не полагалось, меня оберегали, но я видела смерть слишком часто.

Он склонил голову набок, и темные локоны упали ему на лоб.

– Смерть – как старый друг, который порой наносит визит, когда его совсем не ждешь, а в другой раз – когда вполне ожидаешь. Она приходит не в первый и не в последний раз, но ни одну смерть это не делает менее суровой и неумолимой.

Печаль грозила затопить меня, прогнав теплоту из груди.

– Так и есть.

Он вдруг нагнул голову, почти коснувшись моих губ своими.

– Сомневаюсь, что тебя привело в эту комнату желание поболтать. Ты пришла не затем, чтобы говорить о печальных вещах, которые нельзя изменить, принцесса.

Я знала, почему пришла сюда, и Хоук был прав, снова прав. Не поговорить. Я пришла сюда жить. За впечатлениями. Чтобы иметь выбор. Побыть не тем, кто я есть. Ничего из этого списка не предполагало разговоров.

Но сегодня я испытала свой первый поцелуй. Я могу на этом остановиться, а могу по собственному выбору сделать в первый раз еще многое.

Неужели… Неужели я в самом деле размышляю над этим, что бы это ни было? О боги, и правда. По телу прокатилась легкая дрожь. Почувствовал ли он? Дрожь забралась внутрь, собираясь в крохотные узелки предвкушения и страха.

Я Дева. Избранная. Моя прежняя убежденность насчет того, что волнует богов, ослабела. Сочтут ли они меня недостойной?

Меня не охватила паника, как должна была. Вместо этого во мне разгорелась искра надежды, и это больше всего выбило меня из колеи. Крохотный проблеск надежды казался предательским и очень настораживающим: если меня признают недостойной, это повлечет самые серьезные последствия.

Если я окажусь недостойной, меня ждет верная смерть.

Изгнание из королевства.

Глава 3

Насколько я знала, недостойным Вознесения был признан только один человек. Его имя стерто из исторических хроник, как и любые сведения о том, кто это был и какие деяния стали причиной его или ее изгнания. Ему было запрещено жить среди смертных. Без семьи, поддержки и защиты его ждала неминуемая смерть. Даже у селян и фермеров с их невысокими Валами и среди гвардейцев смертность непомерно высока.

Хотя мое Вознесение отличается от других, меня тоже могут счесть недостойной. Наказание для меня будет равносильно гибели, но у меня не было сил об этом думать.

Нет.

Это ложь.

Я просто не хотела об этом думать. Должна была, но… Я не покинула комнату. Не остановила Хоука. Для себя я уже все решила, пусть и не понимала, почему он все еще здесь, со мной.

Я облизнула нижнюю губу, чувствуя головокружение и даже слабость – прежде я никогда не чувствовала слабости. Эти невероятно густые ресницы опустились, и он так пристально уставился на мой рот, что это казалось лаской. Я поежилась.

Казалось, его глаза стали еще ярче. Он очертил пальцем контур моей маски, коснулся места, где атласные ленты исчезали под волосами.

– Можно снять?

Не в силах вымолвить ни слова, я покачала головой.

Хоук мгновение помедлил, затем появилась его полуулыбка, хотя на этот раз без ямочки. Он убрал палец с маски и провел им по моему подбородку, а потом вниз по горлу, к завязкам плаща.

– А что насчет этого?

Я кивнула.

Его пальцы двигались очень проворно. Он отбросил плащ в сторону и провел по вырезу, по крутым холмикам моих грудей. За его прикосновениями тянулась целая буря ощущений, в которых я не могла разобраться.

– Что ты от меня хочешь? – спросил он, играя с бантиком между моих грудей. – Скажи, и я сделаю.

– Почему? – выпалила я. – Зачем тебе… делать это? Ты меня не знаешь и принял за другую.

На его красивом лице мелькнуло веселье.

– Мне сейчас нечем заняться, и я заинтригован.

Я подняла брови.

– Потому что тебе сейчас нечем заняться?

– А ты предпочла бы поэтическую чушь о том, как я очарован твоей красотой, хотя и видел только половину лица? Которая, кстати, вполне привлекательна. Чтобы я сказал, что пленен твоими очами? Насколько я могу судить, они чудесного зеленого цвета.

Я нахмурилась.

– Ну нет. Не хочу, чтобы ты лгал.

– Это не ложь. – Потянув за бантик, он склонил голову и коснулся губами моих губ. От этого легкого прикосновения по моему телу пробежала волна. – Я сказал правду, принцесса. Ты меня интригуешь, а такое случается очень редко.

– Итак?

– Итак, – повторил он со смешком, скользя губами по моему подбородку. – Ты изменила мои планы на вечер. Я собирался вернуться в казармы. Неплохо, хотя и скучно, провести ночь, хорошенько выспавшись. Но у меня есть подозрение, что если я проведу ночь с тобой, то скучно не будет.

Я сделала неглубокий вдох, странным образом польщенная и тем не менее смущенная его мотивами. Вот бы у кого-нибудь спросить… Но даже если бы тут нашелся еще кто-то, это было бы странно и неловко.

Мне вспомнились два бокала на столике рядом с диванчиком.

– С тобой… с тобой кто-то был перед моим приходом?

Он поднял голову и уставился на меня.

– С чего бы такой вопрос?

– Там два бокала, – показала я.

– С чего бы такой личный вопрос из уст девушки, чьего имени я даже не знаю?

К моим щекам прилила кровь. Он прав.

Он молчал так долго, что у меня закралось сомнение. Наверное, не стоило интересоваться его компанией в этот вечер, но я поинтересовалась. И, похоже, это было ужасной ошибкой. Я перегнула палку. Я ничего не знаю о нем, о том, что…