Из крови и пепла - Арментраут Дженнифер Л. - Страница 20

– Атлантианец, – договорил Виктер, поймав мой взгляд.

Я кивнула, довольная тем, что это произнес он, а не я.

– Герцог должен это знать. Любой увидевший эти раны решил бы так и задался вопросом, зачем Последователям делать то, что легко соотносится с атлантианцами.

– Вот почему я не думаю, что это был Последователь, – сказал Виктер, и мою грудь сдавило. – Я думаю, что это был атлантианец.

То, что по замку Тирман свободно разгуливает Последователь, вызывало тревогу. Но мысль о том, что сюда проник незамеченным атлантианец, в самом деле ужасала.

Я хотела найти какое-нибудь доказательство того, что у нас с Виктером паранойя, и поэтому на рассвете, когда в замке было тише всего, а мою комнату снаружи охранял Рилан, спустилась на первый этаж и прокралась мимо пугающе тихой кухни.

Как только взойдет солнце, можно будет не волноваться, что я наткнусь на лорда Мэзина или какого-нибудь Вознесшегося.

Войдя в пиршественный зал, я свернула налево, ко второй двери, где я встречаюсь со жрицей Аналией на еженедельных уроках. Войдя внутрь, я посмотрела через тускло освещенный коридор на комнату напротив, где нашли Малессу.

Дверь была закрыта.

Отведя от нее взгляд, я поспешила к голому деревянному стулу, увидев на нем книгу, которую не чаяла когда-либо читать по собственной воле.

В основном потому, что я, наверное, уже миллион раз читала «Историю войны Двух Королей и королевства Солис».

Я поднесла ее к единственному окну, к слабым лучам восходящего солнца, и быстро открыла. Осторожно листала тонкие страницы, зная, что если порву хоть одну, жрица Аналия будет весьма недовольна. Нашла нужную главу. Здесь было всего несколько абзацев с описанием облика атлантианцев, их особенностей и способностей.

К сожалению, все здесь лишь подтверждало то, что я уже знала.

На самом деле я никогда не видела атлантианца – по крайней мере, я так думала, в этом и крылась проблема. Атлантианцы выглядят как смертные. Даже вымерших вольвенов, когда-то живших в Атлантии, можно было легко спутать со смертными, хотя таковыми они никогда не были. Атлантианцы славились способностью смешиваться с людьми, чтобы покорять их и охотиться на них, – что делало их смертоносными и опытными хищниками. Атлантианец может пройти мимо меня, а я этого не пойму. Как не поймут и Вознесшиеся. Боги почему-то не приняли это во внимание, давая Благословение.

Я просматривала текст, и мне в глаза бросилось одно слово, от которого у меня сжался желудок. Клыки. Я перечитала этот отрывок, хотя и знала, о чем идет речь.

«Между девятнадцатым и двадцать первым годами чистокровные атлантианцы утрачивают детскую уязвимость, и злой дух в их крови активизируется. В этот период, по мере возмужания, отмечается ошеломляющее возрастание силы и способности исцеляться от большинства смертельных ран. Также отмечается, что до войны Двух Королей и истребления вольвенов исполнялся связующий ритуал между атлантианцем определенного класса и вольвеном. О такой связи мало что известно, но считается, что данный вольвен был связан обязательством защищать атлантианца.

У истинных атлантианцев два верхних клыка превращаются в звериные, удлиняются и заостряются, но неопытный глаз не заметит ничего необычного».

Я вспомнила ранки-проколы на шее Малессы. Клыки атлантианцев не такие крупные и заметные, как у Жаждущих, но герцог мог приказать проверить рты всем в замке.

Следует признать, это было бы вторжением в личное пространство.

Я стала читать дальше.

«После появления клыков начинается следующая фаза взросления, когда атлантианцев охватывает жажда. До тех пор, пока удовлетворяются их неестественные запросы, они почти не стареют. Считается, что один год смертных равнозначен тридцати годам атлантианца. Самым старым из известных атлантианцев был Циллиан Да’Лаон, отметивший перед смертью 2702-й календарный год».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Это означает, что атлантианец может выглядеть лет на двадцать-тридцать, а на самом деле ему свыше ста лет. Возможно, двести или даже больше. Но они все равно стареют, в отличие от Вознесшихся, которые благословлены богами и замирают на том возрасте, в котором получили Благословение. Самым старым Вознесшимся на вид больше тридцати, и они могут жить целую вечность.

Тем не менее и атлантианцы, и Вознесшиеся живут так невероятно долго, что они близки к бессмертным – к богам.

Такая продолжительность жизни казалась мне непостижимой. Я покачала головой и продолжила читать.

«В это время атлантианцы способны передавать злой дух из своей крови смертным, создавая злобных хищников, известных как Жаждущие. Они имеют некоторые общие физические особенности со своими создателями. Это проклятие передается через отравленный поцелуй…»

Отравленный поцелуй не имеет ничего общего с соприкосновением губ. Атлантианцы делают то же, что и Жаждущие, только… не так грязно. Атлантианцы кусают и пьют кровь смертных, чтобы жить.

Невероятное долголетие, сила и способности к исцелению обусловлены их основным источником пищи – смертными. Я содрогнулась.

Существо, которое укусило Малессу и питалось ее кровью, должно быть атлантианцем. Это объясняет отсутствие пролитой крови и то, что она была такой неимоверно бледной.

Но не объясняет, почему атлантианец свернул ей шею и убил до того, как распространится проклятие. Почему атлантианец не позволил ей обернуться? Опять же, укус в том месте, которое нелегко спрятать. Сам укус – предупреждение всем, кто его видел.

Среди нас живет атлантианец.

Закрыв книгу, я аккуратно положила ее обратно на стул, размышляя. Мое Вознесение произойдёт в девятнадцатый день рождения – атлантианцы достигают зрелости примерно в этом возрасте. Меня это не слишком удивляло. В конце концов, наши боги когда-то были их богами.

Но атлантианцев боги больше не поддерживают.

Выйдя из комнаты, я направилась было к кухням, но мой взгляд упал на комнату, в которой нашли Малессу. Нужно вернуться в свои покои до того, как слуги приступят к обычным делам, но я поступила иначе.

Я подошла к этой двери, обнаружила, что она не заперта, и повернула ручку. Не успев подумать, что я делаю и куда иду, шагнула внутрь. К счастью, настенные светильники отбрасывали в комнату неяркий свет.

Кушетка исчезла, на ее месте было пусто. Кресла остались, как и круглый кофейный столик, на нем какая-то цветочная композиция. Я прокралась вперед, не зная, что вообще ищу и пойму ли, если это что-то найду.

Кроме пропавшей кушетки, похоже, тут все осталось на своих местах, но в комнате было странно холодно, словно открыты окна. Хотя по эту сторону пиршественного зала окон вообще нет.

Что здесь делала Малесса? Читала книгу, ждала какую-то другую леди-в-ожидании? Или леди Ишервуд? Или она пробралась сюда, чтобы встретиться с кем-то, кому доверяла? Или ее застали врасплох?

По спине пробежала дрожь. Не знаю, что хуже – когда предают или застают врасплох?

На самом деле знаю. Хуже, когда предают.

Я сделала шаг и, посмотрев под ноги, резко остановилась. Что-то виднелось под ножкой кресла. Нагнувшись, я вытащила этот предмет из-под кресла. Склонив набок голову, я погладила большим пальцем гладкую и мягкую белую поверхность.

Этот был… лепесток.

Ощутив его аромат, я сдвинула брови. Жасмин. Как ни странно, мой желудок скрутило. Обычно этот запах мне нравился.

Выпрямившись, я посмотрела на вазу с цветами. В композиции были несколько белых лилий, но никакого жасмина. Я нахмурилась и перевела взгляд на лепесток. Откуда он взялся? Качая головой, подошла к букету, приткнула лепесток к остальным цветам и в последний раз окинула взглядом комнату. На кремовом коврике не было никаких пятен, а он бы точно испачкался, если бы здесь пролилась кровь.