Дочь Революции (СИ) - Карнов Тихон - Страница 47

Женщина включила реминисценограф. Пока аппарат прогревался, она заменила пустой флакон на пакет с физраствором. Достала из тканей платья наполненный «Панацеей» шприц. Плавно ввела его в пластик, и раствор окрасился золотом. Кемром улыбнулся.

Когда с приготовлениями было покончено, Вилена поставила ему капельницу. Грубо и неумело. Очевидно, намеренно: при заборе крови Вейнберг была куда обходительней.

— Всё это время… Ты хранил при себе оружие, созданное для Нисхождения деми… Как ты посмел? — с трудом подбирала слова Вилена. — Я доверяла тебе, а ты в любой момент мог пустить его в ход.

— Но не пустил же, — заметил Кемром.

— Тогда почему ты не рассказывал мне об этом? — покончив с подключением к реминисценографу, спросила Вилена. — Боялся, что я не приму твои доводы?

— Разве это имеет значение? — Кемром хмыкнул. — Ты обычный человек, Вилена, и я хотел уберечь тебя от разрушительного влияния демигана, ибо знал, что ты возжелаешь овладеть им. Он убьёт тебя. Как и того, кому он принадлежал прежде.

Словно намереваясь уйти, Вейнберг остановилась. Сделала несколько шагов в сторону. Едва тень скрыла её силуэт, Кемром поднял голову и увидел сверкнувшее в полутьме лезвие. Жрица буквально набилась на своего гарда. Видя его боль, ковыряя его старые раны и создавая новые, сектантка испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие. Не улыбка, но неподдельная увлечённость выдавала её нутро. В порыве азарта Вилена острием вырезала на груди капитана «лжец». Тот, не в силах избежать пытки, откинулся назад. Запрокинул голову. Рот его сжался тонкой полосой, и больше ничто не выдавало испытываемой им боли.

— Я освобожу тебя от этого ужасного тела. — На мгновение Вейнберг приникла к окровавленным губам пленника своими. Затем, отстранившись, натянула на лицо гарда кислородную маску и сказала: — Ты ничего не почувствуешь, когда умрёшь: я буду молиться всем деми, чтобы ты наконец обрёл покой.

Не апейрон, но элегия наполняла его лёгкие.

Сколько раз он ещё умрёт?

Сколько оживёт?

И оживёт ли?..

Вилена зашлась истеричным хохотом. Голос её изменился до неузнаваемости. В скачущих октавах слышалась синтетичность голосовых связок: их неестественность и неисправность.

— Давита передаёт, что Чёрные Зори готовы объединиться с Красмор для Нисхождения, — прорвался сквозь этот безумный смех спокойный Файдалом. — Нужно перенаправить всех прозревших на «Малпленон».

— У вас ничего не получится. — Кемром хрипло засмеялся.

— Посмотрим, — с лукавой ухмылкой отозвалась жрица и продемонстрировала пленнику серебристую перчатку.

Демиган наделся по наитию. Иглы будто сами собой проникли в нежную податливую плоть. Вилена блаженно прикрыла глаза, когда оружие стало единым с ней. Казалось, вокруг него резонировал воздух. Как только демиган напитался живой кровью, ожил и деметалл. Перчатка трансформировалась в копьё. Однако неживая материя обволокла руку жрицы сильнее и больше, чем бывало у Кемрома: деметалл распространился до самого локтя.

— Это убьёт тебя, — предрёк Кемром.

— Это не имеет значения, — прошептала Вилена в ответ. — Больше ничего не имеет значения. Прощай, Тсейрик.

Напоследок глянув на пленённого гарда, она вышла из камеры и заперла её. На том жрица предпочла забыть о существе, не оправдавшем её ожиданий.

С каждым часом сохранить сознание становилось всё сложнее. Кемром не знал, сколько пройдёт времени, прежде чем подземные лабиринты наполнятся водой, и руины станции уйдут под воду. Даже будучи связанным, он сумел избавиться от кислородной маски. Однако элегия уже до того наполнила лёгкие, что дышать стало особенно больно. Казалось, при каждом вздохе отравляющее вещество изнутри обжигало холодом.

Надежды на спасение не было.

Едва Кемром начал готовиться к своей первой смерти, как зал зашёлся металлическим эхом. Пленник осоловело посмотрел по сторонам и обнаружил под потолком слабый свет. Из вентиляционной шахты высунулась голова падальщика в оплавленной кошачьей маске.

— Похоже, ты сломался, — вымученно усмехнувшись, вполголоса отмечал капитан. Он озадаченно следил за действиями прототипа. — В твоей программе нет ничего о…

Договорить Кемром не успел. Горло разорвал кашель, и изо рта вылетел комок слизи. Блестящая красными прожилками, она кишела гельминтами.

Шустро перебирая конечностями, падальщик спускался с выступа, но в последний момент сорвался и упал. Прототип, игнорируя разросшуюся от удара трещину на корпусе, резво поднялся и бросился к решётке. Сначала попытался протиснуться внутрь камеры. Когда зачатки искусственного интеллекта остановили тщетные попытки проникновения, роботарий перешёл к замку и попытался его взломать.

— Оставь. Ничего не выйдет… У тебя нет таких… функций, — Кемром не без труда выдавливал из себя слова. Пытаясь превозмочь головную боль, прикрыл глаза. — Вытащи… Анастази Лайне… из градеминского мурмурация. Подчиняйся ей. Служи ей так… как мне.

Золото течёт по его венам, понимал Кемром, и отныне каждая смерть может стать последней. Умирание предстоит мучительное и долгое.

Эпизод пятый

Карпейское Каэльтство: Градемин (Новоград)

мурмурационное отделение г. Градемина

2-26/995

Добела выгорали ночи. Призрачней и иллюзорней становился лунный серп. Элегия, принесённая ветрами из самого балтийского очага Воздействия, жадно поглощала запад и норовила прорваться на восток.

Прогремел гром. Кровавый небосвод рассекла молния. По окнам грозно барабанил дождь. Когда Анастази открыла глаза, вокруг царила полутьма. Оглянувшись, вестница обнаружила, что находится в лазарете. Помещение рассчитывалось на двенадцать пациентов, но балтийка была здесь одна.

Руки её были привязаны к перилам койки, а повреждённая кисть — залечена апейроном. Впрочем, восстановить исходную форму лекарство так и не сумело: кисть с пальцами оказались изуродованными настолько, что из-за слитых фаланг и сросшихся ногтевых пластин больше напоминали клешню.

Чуть приподнявшись, Анастази посмотрела в окна, врезанные в двустворчатые двери. Никаких признаков движения снаружи не было.

— Будь ты проклят… Кемром, — обиженно засопела вестница. Она даже не пыталась освободиться. Вместо этого устало откинулась на подушку и прикрыла глаза. — Это была плохая идея…

В коридоре заскрежетало. Внезапно двери лазарета распахнулись, и на пороге появился падальщик. Его механические суставы вибрировали дрожью. Светящейся линзой прототип обвёл комнату и, найдя Анастази, пополз прямо к ней. Движения его напоминали паучьи.

— Откуда ты здесь? — Лайне то ли удивилась, то ли испугалась. — Как ты меня нашёл?

Падальщик, схватившись за изножье койки, подтянулся и поднялся. С туловища на кипенные простыни грязью капало топливо вперемешку со смазочным маслом. Обмерев, Анастази не сводила с прототипа взгляд.

— Какого?.. Что ты делаешь? — прохрипела она.

Падальщик молчал. Взметнув свою спицевидные конечность, он срезал верёвки. Отстранился. Девушка потёрла свои запястье, продолжая следить за спасителем.

— Где Кемром? — наконец спросила вестница.

Распознав знакомое имя, падальщик прокрутил последнюю запись голоса хозяина: «Вытащи… Анастази Лайне… из градеминского мурмурация. Подчиняйся ей. Служи ей так… как мне». Когда вестница услышала его, внутри всё сжалось. Несмотря на то, что прототип больше ничего не делал, в его присутствии ей почудилась не озвученная просьба о помощи.

Анастази беспрепятственно покинула лазарет и выбралась в общий коридор. От слабости подкашивались ноги. Придерживаясь за стену, Лайне ковыляла прочь.

Сравнения с мурмурацием Линейной напрашивались сами собой. Вместо отштукатуренных стен под слоями дешёвой краски здесь использовался гладкий липарит. Новейшее техническое обеспечение, чистота и богатый декор — всё это больше напоминало музей, нежели отделение правопорядка.

— Куда все делись? — Анастази удивлённо заглядывала за каждую дверь. Мурмураций казался безлюдным. — Эу, меня кто-нибудь слышит?