Дочь Революции (СИ) - Карнов Тихон - Страница 37

Всё это капитан проделывал со свойственной ему отрешённостью. Так, будто боли не существовало для него.

Отражение в осколках стекла наглядно демонстрировало тщетность проведённых операций. Всё восстановление рассосалось вместе с хирургическими нитями и повреждениями, а кожа истончилась настолько, что иной раз можно было увидеть проползающих под ней гельминтов.

Тело ему больше не принадлежит.

Эта мысль назойливой мухой жужжала прямо над ухом. Стучала кровью в висках и пульсировала болью в ранах, что находились лишь на полпути к заживлению.

Ещё несколько минут ушло на адаптацию к жизни. Сердце, старое и изношенное, то и дело ускоряло ритм при новой агонии. Гул его оглушал. По этой причине Кемром не заметил, как к нему подобрался оплавленный падальщик.

Прототип спустился со стены и, встав на задние конечности, стал для капитана опорой. Тот нехотя принял помощь, и падальщик вывел хозяина из ВАД. Машина верно сопровождала карпейца на улицах просыпающегося города. Голова мужчины продолжала раскалываться — он не соображал, куда его ведут, а меж тем за площадью начался Чековский проезд с дорогами, тянущимися артериями в самое сердце Новограда.

Они оказались у дома № 12 по Чековскому проезду. Когда падальщик подвёл хозяина к аварийной лестнице, тот будто окончательно потерял связь с реальным миром. Кемром не сопротивлялся, когда его толкали по металлическим ступеням и подводили к одному из приоткрытых окон. Дальше — туман.

Глава девятая. Без надежды на будущее

Сторонники ABICO верят, что естественное состояние мира — отсутствие жизни; бездна, которую наполнило первое деми — Каорельдер, Рождающее Хаос. Его существование не имеет доказательств, однако некоторые демиологи верят, что наличием «незримого божества» и «прародителя» можно объяснить нескончаемость Восхождений.

Ныне ABICO считается деструктивным культом. Классического иерархического устройства не придерживается. Как такового лидера у них нет, и все решения принимаются посредством открытого голосования. Секта обладает целой системой паролей, построенной на основе карпейского языка образца VI века (реформа, нацеленная на упрощение языка, произошла только в середине IX века — с приходом к власти Ортеги Ганноморт).

Главной загадкой для всех культологов и биологов является феномен, связанный со зрением участников культа: несмотря на отсутствие глаз и отказ от использования электронных протезов, неизвестным образом они сохраняют способность видеть. Более того, острота их зрения выше, чем у обычных людей. Подобная особенность также была отмечена у Джестерхейла Опустошённого: он лишился глаз при контакте с элегией. Травма, как после в своих дневниках отмечал создатель литер, только обострила все его органы чувств и «позволила увидеть то, что он не видел прежде».

По неподтверждённым данным, не менее 70 % последователей ABICO являются носителями элегического манифеста. В немногочисленных свидетельствах вызволенных из секты людей содержатся упоминания о том, что культисты положительно оценивают большинство болезней и воспринимают их дарами Немока,

— Д. Дамион, «ABICO: как Бездна стала культом?»

Эпизод первый

Карпейское Каэльтство: Градемин

Чековский проезд 12-12

2-21(22)/995

В комнате резко похолодало — Анастази проснулась от сильного сквозняка. Окно в прихожей было настежь распахнуто. Закутавшись в плед, вестница подошла к нему и, передёрнув плечами, закрыла. Подоконник, как и пол, был запачкан чьими-то следами. Встрепенувшись, Лайне посмотрела по сторонам и спросила:

— Здесь кто-нибудь есть? — Голос её звучал простуженно. Прокашлявшись, Анастази вновь обратилась к пустоте: — Чет, это ты?

Ничего.

Сердцебиение ускорилось. Включив свет, Анастази с непривычки зажмурилась. Заслезились глаза. Потом, когда они привыкли яркости ламп, девушка прошла немного вперёд. Обрывались следы перед ванной комнатой. Из-под прикрытой двери сочился тусклый свет. Лайне, заглянув на кухню, схватила с подставки нож. Напряжённо сжала рукоять. Вслушалась. Несколько секунд было абсолютно тихо. Затем в ванной что-то захрипело. Закапала вода.

Анастази подкралась к двери и, толкнув её, увидела сидящего у туалета визитёра.

— Кемром? — Испуг сменился возмущением. Лайне нерешительно шагнула вперёд. — Какого лира ты здесь делаешь?

Вторженец заторможено отреагировал её голос. Когда мужчина поднял взгляд, казалось, ему не сразу удалось найти её. Сфокусироваться на ней. Зрачки его выглядели разноразмерными, а тело, пахнувшее прежде парфюмом, источало омерзительный медовый запах.

— Мне нужна помощь, — прохрипел Кемром и нахмурился. — Пожалуйста, Ана…

Атакованный болезненным спазмом, он вновь склонился над туалетом.

Кемрома рвало. Кровью. Его лицо, руки, одежда — всё было в ней.

Плечо капитана имело ужасающий вид. Изорванное, изодранное: среди кишащей червями плоти торчал арбалетный болт.

Анастази сама с трудом сдерживала рвотные позывы, когда видела это.

— Я… — Отклонившись от туалета, Кемром выдохнул. Его лихорадило, трясло. На мокром от пота лбе проступили вены. Нечто, протянувшееся от виска до линии роста волос, шевельнулось под кожей. — Кажется, я сейчас сдохну.

— Только не здесь, — спохватилась Анастази. Совладав с собой, она помогла капитану подняться. Ноги его дрожали, подкашивались. Вестница, едва удерживая мужчину, пыталась довести его до комнаты. Усадив Кемрома на кровать, девушка с сочувственным вздохом сетовала: — Бедняга…

— Не надо меня жалеть, — подавляя болезненный стон, слабо огрызнулся тот. — Лучше принеси аптечку.

Лайне выполнила его просьбу. Затем поднесла таз с чистой водой. Сама села немного поодаль и, носом уткнувшись в пахшие шампунем волосы, отвела взгляд. Она старалась не смотреть на то, как гельминты сыпались на её кровать. Как склизкие чёрные черви заполнили покрывало в радиусе десятка сантиметров. Воображение, что разыгралось не на шутку, в какой-то момент добавила к мелькающей на периферии картине писк.

Анастази знала, что экзитус не пищал. Вот только повернуться она всё равно не могла.

Кемром тем временем достал спирт, иголку. Всё продезинфицировал. По ходу операции он обходился без нергета: пинцетом достал кусочки раздробленного наконечника и, закончив, принялся шить. Лицо его при этом оставалось спокойным, хотя руки его дрожали так, как не дрожат при треморе.

— Я не убивал Корвина Рейста, — меж тем сообщил Кемром. Анастази обмерла. — Я хотел, но не успел. ВААРП это сделал раньше.

— Он его увидел? — Да. — Значит, каждый получил то, что хотел.

Время отточило действие Кемрома. Поумерив воображение, Анастази начала искоса следить за операцией и поражаться, насколько велик его самоконтроль. Девушка наблюдала, как бегали его желваки, как напряжением вздувались вены, и покраснениями всплывали старые раны. Некоторые из них, раскрывшись, кровили.

— Что с тобой произошло? — наконец поинтересовалась Лайне.

— На меня напали… Я не смог с этим ничего поделать.

— Серьёзно? — недоумение. — Недавно тебя в прямом смысле пристрелили, и ты… выжил, а сейчас что-то пошло не так?

— С моей головой… что-то, — заплетающимся языком рассказывал Кемром, и пальцы его задрожали возле виска. — Твой друг, и пуля, полагаю, она не полностью…

Не успел он договорить, как сознание покинуло его. Анастази сразу бросилась к нему. Попыталась прощупать запястья и шею в поисках пульса. Обнаружив его, выдохнула. Несмотря на то, что был тот совсем слабым, девушка расслабилась. Ненароком скользнула взглядом по ранам, до которых Кемром добраться не успел.

— Уф… — Лайне скривилась, когда заметила выглянувшего из рассечённой брови гельминта. — Нет, с этим что-то надо делать.

Прежде чем продолжить обработку оставшихся повреждений, Анастази надела перчатки: не стерильности ради, но во имя своей безопасности. К дезинфекции вестница подошла не с меньшей тщательностью. Спирт с ватными тампонами и швейная игла с горящей свечой были под рукой.