Тайна предтеч (СИ) - Демин Игорь - Страница 41

Босой едва успел подхватить его за ворот, а потом за руку, пока тело не выскользнуло из одежды. Разломившаяся пополам доска с громким стуком обрушилась внутрь провала, плеснув напоследок водой где-то очень глубоко.

— Гррахи тебя подери! — выругался Зуб, — Нам хана. Сбросьте этого старого чурбана следом!

— Это не сработает, — пробормотал Рой, озабоченно вглядываясь вглубь провала, — Было бы тут не так высоко… Он просто разобьётся. А от мертвеца там толку не будет.

— А на веревке?

— У тебя есть с собой веревка такой длины?

— Валим может тогда в обратно?

— Зуб, не утомляй меня столь гениальными идеями. И как ты собираешься попасть обратно?

К тому, что провал сам по себе был немаленьких размеров, еще и края его не оставляли ощущения надежности. Это была скорее глина, перемешанная с бетонным крошевом. Скользнет на такой нога — и не получился ни толчка, ни прыжка.

— Если и найдем мы чем наладить мостки, то только у Дуста. Может есть что в соседних комнатах и коридорах, а может и нет. Пока будем искать — потеряем и то время, что у нас пока есть. Вперед. План у нас прежний, и вы все его знаете.

Может быть, наш друг Винник и не особенно то на него повлиял.

Еще некоторое время они брели по коридорам, поворачивая то вправо, то влево, останавливаясь иногда и долго сверяясь с картой. Первое время Босой не уставал поражаться размерам разветвлённой сети тоннелей, пока не поймал себя на мысли, что узнает некоторые перекрестки.

Команда Роя специально петляла, запутывая спутников, и хотя общее направление было всегда одним и тем же, они иногда делали по очередному скоплению боковиков по две три запутанных петли.

Мотивы охотников были прозрачными как слеза — не дать возможность гостям запомнить правильный путь. В условиях слабого мелькающего перед глазами света от масляных светильников это сработало бы с любым человеком, кроме Босого. Он не смотрел глазами, привыкший шастать по крысиным логовищам и другим подземельям иногда даже в полной темноте. Он запоминал все, что чувствовал: силу и направление сквозняка, запахи, звуки капели и шорох шагов, разных на разной поверхности. В тех местах, где сходилось особенно много запоминающихся моментов, он проводил пальцами по стенам, запоминая температуру и рельеф.

Зоя, похоже, тоже сумела понять, что происходит. Она встала на цыпочки, приникла к его уху и прошептала:

— По-моему, эти жалкие никчемные людишки водят нас кругами.

Босой коротко кивнул и получил еще порцию шепота:

— Но вон там за поворотом их ждет сюрприз, — Зоя коварно улыбнулась и пошла дальше, как ни в чем не бывало.

«Вон того поворота» ловчий и сам слегка опасался. Несколько минут назад оттуда донеслись поскребывания, слишком слабые, чтобы опасаться, и все же чуждые безжизненной тишине туннелей. А потом они резко пропали, стихнув одно за другим.

— Бог ты мой! — отпрыгнул Грач, едва шагнул за поворот, — Рой!

Командир уже стоял за его плечом, готовый бросится в бой. Махать оружием не пришлось — все и так были уже мертвы.

Возле стены, под небольшой щелью в стене лежали несколько растерзанных тел мелких чудищ, бывших при жизни размером вряд ли больше, чем средняя кошка. Только похожи они были на странную смесь богомола и ящерицы: длинное вытянутое тело, короткий массивный хвост, две пары опорных ноги для передвижений и две пары то ли с клешнями, то ли с боевыми лезвиями, покрытые маленькими острыми зубчиками.

Наметанным взглядом Босой набросал список возможностей особей этого размера, охраняющих дальние подступы к логовищу. Они легко передвигаются по стенам, но не по потолку — слишком тяжелые. Атакуют передними лапками, хотя и жвала у них могут нанести раны. А еще под брюшком у каждого — странный до сих пор пульсирующий мешочек, один из которых оказался прорван и сочился густой зеленоватой жидкостью. До сих пор сочился, а значит погибли существа всего несколько минут назад. Видимо, как раз в тот момент, когда Босой и слышал поскребывания.

— Это что ж, они уже сюда прорвались? — зло буркнул Зуб.

— Меня другое интересует, — сердито перебил его Рой, — кто их убил?

Босой оглянулся на Зою, с трудом сдерживающую торжествующую улыбку.

Глава 9. Призрак

Он сам себя называл монстр, потому что никакого другого имени не знал, даже если оно у него когда-нибудь было. Обиды при этом не чувствовал ни на мир, ни на себя. Монстр и монстр. Почему бы и нет?

Тем более, о мире он помнил не много. Вот есть он, монстр, потому что не похож на остальных и остальные не похожи на него. И есть пища — все, кто вкусно пахнет и шевелится. То есть все живые существа вокруг.

Бывает пища отвратительная. Она едва ползает, мягкая и не способна сопротивляться. Бывает повкуснее — та, что умеет скрываться во мраке, быстро бегает и усыпана длинными острыми шипами. А есть самая вкусная. Она всегда приходит сверху, шуршит одеждой, шепчется, позвякивает и поскрипывает, а еще иногда кричит, если злится или ей больно. А еще она называется человеком — откуда-то в голове монстра было это слово, и он никак не мог его забыть.

Монстр без труда различал, какая добыча шумит — повкуснее или самая вкусная. И если слышал человека — обязательно бежал на верхние уровни, полакомиться. Монстр всегда уносил только одного, потому что знал — если сьесть сразу всех — новые не придут. А еще потому, что унести одного монстр всегда успевал раньше, чем заканчивалась невидимость, и он становится уязвимым. Но и один человек — большая удача. Вкусная пища на много дней вперед.

Монстр любил убивать, но делал это редко, только когда хотел есть. Потому что больше всего на свете он любил покой. Нажраться до отвала, забиться в узкую, едва плечами развернуться, тихую и спокойную шахту на самом нижнем уровне. Он утыкался лицом в дыру в полу и смотрел, не отрываясь, на голубое сияние.

Внизу в маленькой комнате, отделенной от лежбища монстра крупноячеистой решеткой вентиляции, мерцало морозным светом сердце подземелья. Голубоватые волны расходились кругами, на мгновенье разгоняя мрак, пропадали, и тогда можно было заметить, как внутри сердца пылает алый лучистый шар.

Монстр любил смотреть на сердце. Так сильно, что боялся однажды умереть с голоду, не сумев оторваться от пульсирующего морозного света. Сердце грело, успокаивало, давало силы, а еще позволяло на время вернуться в прошлое. Во много лет назад опустевшем сознании просыпались картинки, яркие и волнующие.

Когда-то он ненавидел это подземелье. Ненавидел его пробирающий до костей холод и живущих в нем ящериц, плоть от его плоти пульсирующего сердца, его сыновья. Монстр вспоминал времена, когда был совсем другим существом.

— Егоров! Егоров! Где Егоров?! Его-о-о-оров!!!Ко-о-остя-я-я!!!

Голос доносился издалека. Товарищи на рубеже обороны обнаружили пропажу товарища, но не могли броситься на поиски — ящерицы наступали волна за волной. Да и если бы бросились искать — не нашли бы. Старший лейтенант давно несуществующей армии Константин Егоров успел уйти достаточно далеко, чтобы сама мысль о возвращении показалась глупой.

О том, что у армии ящериц, или как их называли люди, "слипиков, есть центр управления, матка или другие особь, организующая атаки на людей, говорили все и давно. Были и попытки добраться до центра, нанести смертельный удар. Диверсионные отряды или погибали полностью, или вынуждены были вернуться после больших потерь. Чтобы добраться до сердца врага, нужен был смертник-одиночка, умный, сильный и полностью отчаявшийся.