Тайна предтеч (СИ) - Демин Игорь - Страница 21

— Ты и на Дону бывал?

— Бывал. И на Волге. И на Оке.

— На Оке? Там же морозы?

— Зимой морозы. А летом жить можно. Люди везде приспосабливаются. Главное, чтобы в морозный день черный дым столбом не стоял. А если правильно очаг сложить, ночью протопить и днем тепло не выпускать — жить можно.

— А чего тамошние на юг не уходят?

— Всякому мила своя сторона. Да и боятся люди. Уйдешь куда — а как там встретят? Не выйдет ли так, что уж лучше от мороза прятаться, чем потом горючие слезы лить? Я вот, когда к коровянам прибился и Серпа встретил, тоже думал, что получится ладно.

— Ты еще коровян застал?

— А чего их не застать-то было? Вот два года назад все тут коровянами и были. Жили все в одной ферме. Не такая уж и плохая мысль — жить всем вместе. И сытнее, и теплее, и работать сподручнее.

— А Серп откуда пришел?

— Серп-то? С самого начала — не знаю. Говорил только, что устье Днепра он знает хорошо, и в западных землях бывал. А когда я пришел, он здесь и жил, с коровянами. Я и подумал тогда — столько народу, а силы приложить ни к чему не могут. Научил их, чего сам в пути видел: и как крыши складывают, и как оружие для охоты делают. Арбалеты-то у них не покупные. Это я им конструкцию подсказал. И бочонки эти треклятые ладить тоже показал. С них-то все и началось. Как пошла торговля, как потянулись со всех сторон люди — Серпу словно голову сорвало. Все ему мало было, и денег, и людей.

— Грязный шлепок, твой Серп, — вставила Зоя, — и он, и сыночек его недоделанный. Видела, я, конечно и до них коровьи лепешки, но чтобы они ходили, да еще и бочонками торговали?

Девчонка с громким «чпок!» вытащила ногу из трясины. Ее аккуратные кожаные ботиночки превратились в бесформенные комья густого плохо пахнущего ила. Сама она по пояс была покрыта разводами грязи и тины, но нос держала высокого и надменно.

— Думаю, огурцы в их бочонках такие же вонючие и склизские, как и они сами.

— Вот-вот, — горько вздохнул Винник, — из-за поганого характера ты и превратилась из невесты первого парня в округе в рабыню, едва не перессорив при этом два поселка. Хорошо хоть удалось договориться без крови.

— Не была я его невестой! Я ж вроде не жаба и не ослица, чтобы с ним под венец идти. А что уж серповские выкормыши, грязные, к слову, и вонючие, о себе возомнили, дело не мое. Вон, Глашку бы брал. У нее аж кадык ходуном ходил, как серповского сыночка видела. Аж волосы у нее на груди потели, как хотела к нему скорее на…

— Хватит! — оборвал ее Винник, подняв руку в отвращающем жесте, — Ш-ш-ш! Замолчи! И Глашка хорошая девка, и ты не такая королева, чтобы хорошими женихами разбрасываться. Ты девка! А девкам на роду написано терпеть, детишек пестовать, да щи варить. Закрой ты во время сватовства рот, придержи свой язык, сейчас бы меряла обновки, а отец твой ходил в значимых людях. Все были бы довольны и рады. Я сказал — все! Молчок! Разговаривал я уже с тобой, да только ты бестолковая, как моя клюка!

Рабыня обиженно замолчала. Босой же со все большей тревогой всматривался вдаль. По его расчётам, они должны были уже выбраться на тропинку, ее же все не было видно. Да и впереди блестела широкая неприятно свободная от ряски водная гладь. Это значит — ледяные ключи. Это значит — большая глубина и течение, а то и неведомая спрятавшаяся в глубине тварь. Места в логовищах, которые слишком сильно отличались от остальных, всегда стоило обходить по широкой дуге. Озерцо же словно намеренно преграждало путь.

Выхода, меж тем, не было. До тропы нужно было добраться как можно быстрее и обязательно до заката.

— Поплыли! На мелочь подводную внимания не обращайте. Они гадкие, но не опасные. Присосутся если, терпите, потом снимем. Тут немного осталось.

Ноги в глубине натыкались на что-то живое и скользкое, цеплялись за водоросли. В лицо лезла тина, куски грязи и гниющих растений. Вокруг собиралось все больше летающих насекомых. Они жужжали, трещали крыльями, посвистывали, стремясь забраться в рот и уши.

Зоя тихонько попискивала от страха.

Как назло на кромке трясин появились серповцы. Один из арбалетчиков, по всей видимости самый меткий, времени зря не терял. Нашел под ногами пригодную корягу, смастерил из нее опорную сошку, и начал стрелять, прицельно и наверняка.

Первые два болта улетели слишком далеко, а вот третий едва не проткнул Босому рюкзак. Четвертый плюхнулся в воду прямо перед носом, а вот пятый ушел в сторону, скользнул по плечу Винника, содрав кожу до мяса, и отскочил в голову, едва не срезав часть скальпа.

Старик обмяк и начал погружаться в воду. Зоя схватила его за одежду, забилась как попавшая в сетку пичуга, и сама едва не нырнула в черную жижу с головой.

Чертыхнувшись, Босой оттолкнул девчонку, обнял Винника и потащил, проклиная гррахский интерфейс за то, что не предусмотрел возможность прокачки способности плавать. Да и умели ли гррахи плавать вообще? Ни разу за все свои странствия ловчий о подобном не слышал.

Серповцы стрелять перестали, но зато сообразили, что Босой стремится к тропе. Они побежали по ней, рассчитывая успеть быстрее, чем беглецы.

Босой успел приметить, что тропинка шла не прямо, а, вопреки обыкновению, брала влево. Из-за этого и казалось, что добираться до нее было слишком долго. И еще это означало, что забрались они в топи гораздо дальше, чем ожидал ловчий.

И как оказалось дальше, чем ожидали возбужденные скорым окончанием погони серповцы. Один из них вдруг споткнулся, взмахнул руками и рухнул ничком на землю. Его товарищи обернулись, некоторое время смотрели удивленно, как товарищ ёрзает по земле, и наконец бросились ему на помощь, размахивая ножами и выкрикивая проклятия.

Босой подумал, что им не стоило, не зная доподлинно характер здешних чудищ, так громко ругаться. И если кто-то напал на одного из преследователей, значит и беглецы в точно такой же опасности.

Жестом он остановил Зою.

— Не шевелись. Двигайся, только чтобы не утонуть. Плывем вон к тому островку.

На сушу выбрались без приключений. Винник очнулся еще в воде, ощупал голову и сообщил, что хоть голова и кружится, но беспокоиться за него не стоит.

— Главное, не шевелитесь. — проинструктировал спутников ловчий, — Они не реагируют ни на что, кроме движения. Возле них можно хоть песни орать — не оглянутся. Но стоит пошевелиться — и все.

— А они страшные? — с Зои спала вся ее напускная спесь. Она напряжённо озиралась, вздрагивая от любого звука.

— Обычные жабы. Почти. Только большие. Те, что здесь — величиной с собаку. Подальше — с молодого бычка. Но если суетиться — сбегутся все разом. Это не крысы, которые охраняют только свои уровни…

— А что крысы? — Винник держался за голову, иногда кривясь от боли, но все же проявил интерес к беседе, может быть только затем, чтобы отвлечься, — Можно поподробнее?

— Можно, но давай не сейчас. Потом расскажу. Вот только выберемся.

Босому льстил интерес стороннего человека к его опыту. Не часто кто-то интересовался у него именно знаниями, а не обычными для пьяных посиделок захватывающими побасенками. Для таких разговоров у ловчего были заготовлены отдельные истории. Про забредшего зимой в поселок волколака, который хоть и не был оборотнем, но передвигался на задних лапах и любил ночевать в разоренных домах. Про гигантскую змею, выловленную позапрошлым летом в реке Сура.

Змея та была толстой как бревно и такой длинной, что когда голова ее протухла на солнце и завоняла, хвост все еще не показался из воды.