Драконова Академия. Книга 3 (СИ) - Индиви Марина - Страница 51

А то и что похуже.

— Хорошо, — неожиданно произнес Люциан.

— Хорошо?

— Да. Это значит, что она в безопасности. — На обычно очень живом лице не дрогнул ни один мускул, брат протянул руку: — Верни браслет.

Сезар вложил браслет в раскрытую ладонь, неожиданно для себя сжимая ее.

— Люциан… как она?

Люциан на рукопожатие не ответил, забрал браслет, сунул руки в карманы.

— Спросил бы ты сам, Сезар. А то она скоро выйдет замуж и больше никогда с тобой не заговорит.

— Что? — переспросил он. — Выйдет замуж? София?! О чем ты?

— О том, что Драконов уже нашел для дочери жениха. С другой стороны, тебе-то какая разница. Ты у нас тоже скоро женишься.

От портала, через который брат ушел к себе, остались только искры. От темной магии все еще фонило внутри. Но ярче всего звенели слова, словно замороженные заклинанием повторения: «А то она скоро выйдет замуж и больше никогда с тобой не заговорит».

Никогда.

Никогда.

Никогда.

Соня

Этот вечер мог бы стать одним из тысячи вечеров… ну ладно, пока что одним из сотни ничего не значащих вечеров, проведенных в этом мире, но конкретно этот, который сейчас мягкой теменью укутал весенний Хэвенсград, был самым чудесным. Лена нашлась. С ней все хорошо. Не просто нашлась, не просто все хорошо, она здесь, рядом, и теперь… Что теперь, Соня пока смутно представляла, но была уверена, что вдвоем пройти через что бы то ни было, справиться со всем будет в разы проще.

Ее даже не смутило, что мама устроила перед Люцианом. Мама Софии. С появлением Лены она гораздо отчетливее ощутила, что ее присутствие здесь — просто присутствие, потому что это не ее семья. Эти люди никогда ей не были и никогда ей не станут, как бы она ни пыталась убедить себя в обратном. Как бы ни пыталась приспособиться с самого начала, понимая, что обратный путь для нее закрыт.

Закрыт просто потому, что такого уровня магии не было ни в одной библиотеке. Она очень мало знала о том, что случилось, но понемногу привыкала к новому миру. К тому, что бытовые заклинания упрощают жизнь. К тому, что можно передвинуть стул с помощью магии, и все в том же ключе. Конечно, если бы была возможность вернуться, она бы сделала это не задумываясь: тоска по маме давала о себе знать постоянно. Тоска по маме, тоска по Лене… с которой они все это время были рядом.

Начиная с этого момента все будет совсем по-другому. Иначе.

Соня немного переживала по поводу того, что рассказала Люциану, но потом поняла, что если бы он что-то хотел сделать, ему не надо было бы даже выходить из музыкального салона. Одно движение его пальцев, обращение к браслету — и здесь были бы и стражи порядка, и следователи его отца, и много кто еще. Поэтому сейчас оставалось только сидеть и ждать, когда Лена найдет новую виритту и свяжется с ней. В том, что она свяжется сегодня, максимум завтра, Соня не сомневалась. Равно как и не сомневалась в том, что вместе они придумают, что со всем этим делать.

А еще… ей действительно столько всего нужно Лене сказать! И рассказать.

На этой мысли Соня поднесла пальцы к губам, чтобы привычно куснуть ногти от переполнявших ее чувств, но вовремя себя одернула. Ни читать, ни заниматься уроками, ни тем более готовиться к экзаменам не получалось, поэтому она сидела на постели в пижамке и время от времени поглядывала на виритту. Снежана (или попросту Снежа) застыла над браслетом с философски-отрешенным выражением лица. Ее создавали для Софии Драконовой с нуля, и имя полностью соответствовало внешности: светлые волосы, светлые брови, льдисто-голубые, ближе к бесцветным, глаза. По преданиям, Снежа была одной из фрейлин Тамеи, сотканной из зимней магии в честь великого праздника рождения этой самой магии. Ни дать ни взять Снегурочка.

Поглядывая на нее, Соня снова и снова думала о Лене. И о том, что происходит сейчас у нее. Чем она занята? Неужели так долго найти новую виритту? Закусив губу, Соня спрыгнула с кровати, направилась к распахнутому окну спальни — как раз в тот момент, когда прямо за ним метнулась огромная тень. Взвизгнув от неожиданности, девушка отпрыгнула, запнулась пяткой о ковер и плюхнулась прямо на попу.

Очень в тему, потому что из окна вылезал, а точнее, в окно влезал Сезар Драгон собственной персоной!

— Ты что здесь делаешь?! — рассерженной кошкой зашипела Соня, пытаясь подняться так, чтобы еще больше не уронить достоинство.

Сезар протянул ей руку, и она совершила самую большую глупость в своей жизни: ее приняла. От простого прикосновения ударило током так, что потемнело в глазах. Или в глазах потемнело лишь от того, что в этой комнате был он? От одного лишь присутствия, от его близости?

Взгляд Сезара и правда был темным. Таким темным, как никогда. Он прошелся по ней, скользя по лицу, по плечам, по груди, животу, ногам. Так откровенно, что Соня даже несмотря на наличие короткой светло-зеленой пижамки, весьма красивой, почувствовала себя раздетой. А вот надо было надевать сорочку! И халат. И поверх халата еще что-нибудь.

Соня выдернула пальцы из обжигающей ее ладони и сложила руки на груди.

— Так и будешь молчать?

— Люциан мне все рассказал. — За спиной старшего принца таяли черные крылья, и, засмотревшись на них, Соня сначала упустила смысл сказанных им слов.

Только потом до нее дошло.

— Рассказал — что? — холодея, спросила она.

— Что на тебя напали. Что ты выходишь замуж, София, — последнее он произнес, будто выплюнул, и Соня вскинула брови. Она хотела сказать, что ни за кого не выходит, и что если отцу нравится найденный им кандидат, пусть сам с ним под венец и идет, но в этот момент вспомнила Женевьев. Вспомнила все, что видела, слышала, чувствовала. Поэтому сейчас наклонила голову и поинтересовалась:

— И что?

Взгляд Сезара потемнел еще сильнее. Настолько, что в нем заклубились серебро искр темной магии.

— И что?! Ты его не любишь, София. Он тебе никто!

— Правда?! — искренне изумилась Соня. Хотя скорее искренне разозлилась. — И когда ты настолько хорошо успел меня изучить, Сезар?! Когда выходил в свет со своей Женевьев…

Она прикусила язык. Нельзя этого говорить, нельзя, нельзя!

— Женевьев для меня никто, — произнес Сезар, в одно мгновение сокращая расстояние между ними. Соня даже ойкнуть не успела, когда его пальцы сталью сомкнулись на плечах, а взгляд — глаза в глаза — ударил, как штормовая волна. Сбивая с ног, накрывая, затягивая по острым камням туда, откуда вернуться уже не получится.

В детстве Соню в точности так же сбило с ног на море, она помнила это ощущение, это чувство беспомощности, когда тебя волочет под водой, как какую-то водоросль, подбрасывая то вверх, то вниз, а ты цепляешься за камни, пальцы соскальзывают, а вода над головой давит, давит, давит и давит, утягивая на глубину. Все дальше от берега. Все дальше от мамы с отцом. От тех, кого ты любишь.

Лена!

Именно мысль о ней помогла вырваться из этого полуоцепенения, и Соня уперлась ладонями ему в грудь.

— Для тебя никто я, Сезар. Ты скоро женишься, поэтому убери руки! — Она вложила всю свою силу в то, чтобы его оттолкнуть, а он этого не ожидал. Возможно, поэтому получилось. — И никогда больше не смей ко мне прикасаться! Мы с тобой не виделись уже очень давно, и я предпочту, чтобы так было и впредь.

Может, она и лгала, в том числе и себе самой, но он действительно женится. Слова о том, что Женевьев для него никто — это просто слова. Они ничего не изменят, чуть больше чем через месяц Сезар станет мужем другой женщины, и сама мысль об этом болью пронзила сердце.

— Уходи, — Соня указала на окно. — Я не знаю, зачем ты вообще пришел, но уходи.

— Нет.

Это было сказано спокойно, ровно, но у нее почему-то мурашки побежали по коже. Сам по себе этот Сезар, который сейчас стоял рядом с ней в комнате, ничем не напоминал того, кого она знала. От него исходили то жар, то холод — но если жар был скорее ее внутренним ощущением, то холод, растягивающийся вдоль стен щупальцами, точно принадлежал ему. Этот холод давил, распластываясь над ними, вплавлял в пол, и от него сердце словно пропускало удары.