Игра - Джойс Бренда - Страница 22

Из королевской приемной повалила толпа придворных. Катарина разинула рот, не в силах оторвать от них взгляда. Она в жизни не встречала такого богатства, такого изящества. На мужчинах были надеты кожаные башмаки с золотыми или серебряными пряжками, шелковые рейтузы всех мыслимых расцветок и расшитые золотом и серебром дублеты с пышными разрезными рукавами. Их шеи обрамляли громадные гофрированные воротники, и почти каждое мужское лицо украшала короткая бородка и усы. Все они были увешаны тяжелыми золотыми цепями, а на их руках сверкали кольца с драгоценными камнями. Многие были в черных шляпах с фантастическими султанами.

Потом Катарина уставилась на женщин. Их платья были сшиты исключительно из парчи, бархата и шелка. Громадные юбки распирали испанские обручи, отчего талии по контрасту казались еще тоньше. Все женщины носили на талии выложенные драгоценными камнями золотые или серебряные цепи, на которых были подвешены ключи, веера и лорнеты. Корсеты имели низкий вырез, рукава были прорезными, а воротники такими же фантастическими, как и у мужчин. Конечно, на женщинах были серьги и кольца, а на головах — изящные прилегающие шелковые или бархатные шапочки с вышивкой, расшитые бисером и жемчугами. Катарина заметила, что все они пользуются косметикой. Все были невероятно бледными с намазанными яичным белком щеками, выщипанными бровями и яркими накрашенными губами. Некоторые даже вырисовали бледные линии на почти выпадавших из низкого выреза лифа грудях, чтобы виднее были тонкие прожилки.

Когда поток придворных иссяк, Дебриза одного пригласили в королевскую приемную. Двери снова закрылись. Катарина медленно приходила в себя — она была зачарована шествием. Поймав взгляд Лэма, она заметила, что он еле заметно улыбнулся при виде ее реакции на ослепительное великолепие двора королевы Елизаветы.

Катарина разозлилась. Он догадался, какая она на самом деле деревенская простушка. К тому же ее собственному платью было уже несколько лет, но даже будь оно новым, Катарина поняла, что оно никуда не годится и давным-давно вышло из моды. Кроме того, она не пользовалась косметикой и даже не знала, как ее накладывать. Она, наверное, выглядит совершенной замухрышкой. Гадким утенком среди лебедей. Она отвернулась.

Господи, как он может смотреть на нее, когда ему предстоит встреча с королевой, после которой его сразу посадят в Тауэр? А женщины были так прекрасны! Наверняка какая-нибудь привлекла его взор — иначе просто не могло быть!

Катарина расправила плечи и повернулась спиной к Лэму. Она увидела, что двери в королевскую приемную все еще закрыты. Что там рассказывает Дебриз? Может, он выражает королеве свои сомнения в том, что она была пленницей Лэма? Поверит ли ему королева? Или она освободит Катарину и позволит ей вернуться домой и выйти замуж за Хью?

Катарина была полна решимости именно так и поступить. Теперь она поняла, как много упустила за прошедшие шесть лет. Она находилась в такой изоляции, что, считай, и не жила все эти шесть лет, будучи в самом расцвете сил. Она не только понятия не имела о судьбе своего отца и Десмонда, не только была лишена возможности иметь мужа и детей, но и совершенно не знала современного мира, мира чудес.

Она старательно убеждала себя, что еще не поздно наверстать упущенное. Она еще молода. Она будет иметь детей, она будет жить. Конечно же, она найдет возможность вернуться е эти восхитительные места. Она попыталась представить себя и Хью с маленькими детьми, смеющихся и радостных, на лондонском рынке. Но она не видела Хью с детских лет и не могла вообразить его мужчиной, так что у нее ничего не вышло.

Вдруг двери открылись и появился Дебриз, выглядевший очень довольным. Катарину захлестнул внезапный страх. Ее отец навлек на себя гнев королевы, и с ней через несколько минут может случиться все что угодно. Если ей прикажут поселиться с отцом в Саутуарке, это будет не лучше, чем вновь оказаться в монастыре Эглиз-Сен-Пьер. Катарина решила очень старательно обдумать, что ей говорить. О королеве ей было известно только то, что знали все: Елизавета получила хорошее образование и свободно говорит на многих языках, очень вспыльчива и быстро выходит из себя, если ей противоречить, и она справедлива. Катарина должна молиться о том, чтобы сегодня восторжествовала справедливость. И должна быть готовой отстоять себя. Никто не сделает это за нее.

В дверях появился полный мужчина. Он окинул взглядом Лэма и Макгрегора, и на мгновение его глаза задержались на Катарине.

— Я — сэр Уильям Сесил. Ее величество готова вас принять.

Катарина вздохнула и искоса посмотрела на Лэма. Он чуть заметно улыбнулся. Может, он хотел ее подбодрить? Следом за Сесилом она вошла в приемную, ощущая на себе взгляд шедшего за ней Лэма. Макгрегор замыкал шествие.

Она так быстро оказалась перед королевой, что споткнулась от неожиданности. Елизавета сидела на своем установленном на возвышении троне совершенно неподвижно, как будто была высечена из камня. Катарина смотрела на нее, не в силах отвести глаз, и королева ответила ей таким же пристальным взглядом.

Она была так великолепна, что выделялась даже в этой невероятно красивой комнате. Катарина не заметила фантастических фресок Гольбейна на стене за спиной Елизаветы — она видела только королеву Англии.

На королеве было пурпурное платье из плотной ткани с золотыми узорами, расшитое тысячами золотых бусинок. Оно подчеркивало ее тонкую талию, которую охватывал широкий золотой пояс, усыпанный жемчугом и рубинами. Низкий вырез обнажал часть груди цвета слоновой кости, отчего королева казалась довольно пышнотелой. В ложбинке на груди мерцал рубин — не меньше ногтя большого пальца Катарины, шею охватывал самый большой гофрированный воротник, который Катарина когда-либо видела, похожий на застывшую бело-розовую пену. Зем-лянично-золотые волосы были мелко завиты и зачесаны назад. Их прикрывала прилегающая шапочка из темного бархата, усыпанная разноцветным бисером. Королеве было тридцать семь лет. Когда-то она, наверное, была красавицей, и она все еще очень хорошо выглядела. Ее гладкая кожа была безупречна — ей не требовалось мазать ее яичным белком для придания блеска; лицо представляло правильный овал, а глаза, подведенные углем, светились умом. У нее была очень изящная фигура, и если бы не унаследованные от отца длинноватый нос и тонкие губы, ее можно было бы назвать красавицей, несмотря на возраст.

Уильям Сесил кашлянул.

Катарина сообразила, что стоит, разинув рот, словно деревенщина, и присела в реверансе. Ее лицо залилось краской. Когда она выпрямилась, то заметила взгляд королевы, на мгновение обращенный к Лэму О'Нилу. Взгляд был холодным, царственным, и все же в нем мелькнула какая-то искра. Ее внимание снова обратилось к пылавшей от стыда Катарине.

Так вы с вашим отцом замышляете заговор против нас?

Катарина ахнула, ощущая, что земля уходит из-под ее ног.

— Я… простите, я не расслышала.

— Вы слышали. Вы состоите в заговоре против английской короны вместе со своим отцом?

Катарина опешила. Ей бы в голову не пришло, что ее могут обвинить в заговоре… в измене!

Нет! Ваше величество, как только вы могли подумать такое!

Елизавета оглядела Катарину с головы до ног.

Если Владыка Морей встречается ночью с Джеральдом Фитцджеральдом и при этом присутствует дочь последнего, я должна предполагать самое худшее.

Катарина приоткрыла рот и невольно взглянула на Лэма. Он был совершенно спокоен. Этот болван даже стоял небрежно, расставив ноги! Его поза не выглядела напряженной даже с рукой на перевязи. Неужели он не собирается ничего сказать, чтобы отмести эти опасные обвинения, пока они не зашли слишком далеко?

Владыка…я хочу сказать, Лэм О'Нил, захватил меня в море. Он встретился с моим отцом, чтобы потребовать выкуп, и ничего более! Уверяю вас! — Катарина вспыхнула, потому что солгала — и на этот раз королеве Англии!

Королева не спускала глаз с Катарины.

Но для чего еще вы сами были там, если не для того, чтобы замыслить измену?