Мутные воды Китежа (СИ) - Канра Дана - Страница 39

— Я не провидица.

— Ты лучше. Богиня…

— А ты — прохиндей. Ладно, скажу. Смотрела недавно на яблочко, что на блюдечке. Видела, как одна кудрявая девица бьет ножом в спину другую кудрявую девчонку.

Роман промолчал. Оплакивая их с братом жизни, незачем заранее делать траур по Владлене Лавровой. Это ведь Лира нападет. Темная ведьма без зазрения совести ударит в спину Светлую, подобное уже было, но когда преступление совершится?

Мысли не покидали его ни на минуту — хотя здесь течения времени уже нет. В Нави слишком серо, тихо, пусто, мрачно. Он плыл следом за Марой по прохладному посмертию, вглядываясь в каждый призрачный силуэт, в каждую темную сущность. Альвиана нигде не было, а богиня смерти продолжала упорно молчать.

— Где мой брат, о Мара? — наконец-то устало сорвалось с уст.

— Он ни жив и ни мертв, — последовал удивленный ответ. — Смертные называют это состояние «кома». Странный, конечно, у них язык. Но это не главное.

— Да ну?! — воскликнул Роман со злым сарказмом. — И что тогда главнее?!

— Не груби мне, — ровно сказала богиня и остановилась посреди своих холодных владений. — Ты не будешь просто так слоняться по Нави. В последнее время умершие совсем распустились… Так что отправляю тебя в Чернослов, школу для малолетних чародеев, которые преступили закон.

— Мне за двадцать лет, о Мара.

— И ты решил, что удивишь меня этим. Но шутки неуместны, Роман Рейт, — яркие глаза богини смерти опасно потемнели. — Ты станешь учителем в Чернослове. И я очень, очень, — ах, это ядовитое ударение на последнем слове, — надеюсь, что благодаря твоим стараниям эти чародеи исправятся.

— Что я получу взамен? — не преминул вопросить Роман.

Мара страшно оскалилась мелкими острыми зубами, словно была не богиней, а опаснейшим из славянских чудищ.

— Бытие, мой дорогой, — ответила она.

И потрепала его по щеке.

Позже, когда Романа Рейта вели в Чернослов ее прислужницы, окружив плотным полукольцом, он никак не мог забыть это ледяное неприятное прикосновение.

Странно, что мертвая душа смогла ощутить смрадную прохладу.

И жаль, что размышления над этим не доведут до добра, ни приблизят к цели.

Глава 10. Суд и хрусталь

Мало кто в обреченной чародейской Руси верил в победу магов над инквизиторами.

Четыре ведьмы — беженки из российского Китежа в чешский замок Гоуска — сначала посчитали услышанное злой и неуместной шуткой. И все, как одна, молча воззрились на черную крикливую птицу, принесшую письмо. Ворон не был говорящим, но оказался очень умным. Его раздражали задиристые коты и растерявшиеся девушки.

— Карр! — заявил он, выражая свое отношение к недоверию молодых ведьм. — Кар!

Веста молча развернула письмо и снова вчиталась в узкие кривоватые строки. Обычно смуглое личико стало меловым, глаза — огромными и блестящими. Она готова была пожертвовать жизнью ради одной половины текста. Она согласилась бы умереть, чтобы никогда не видеть вторую.

Елена Берендеевна, невеста Альвиана, писала о героизме чародеев, победивших антимагов. О самоотверженности Альвиана Рейта, о смелости Романа Рейта. И о том, что обоих братьев нынче нет в мире живых.

Но Веста не плакала, не заливалась слезами, как прежде. Дрожащими руками опустила помятую бумагу на грубую деревянную столешницу и прерывисто шепнула:

— Мы победили.

— Мы? — Лира не была бы Лирой, если бы язвительно не усмехнулась и не скрестила руки на груди. — Победили те, кто не сбежал в Чехию.

— Кар! Каррр! — оглушительно крикнул ворон, на которого разыгравшийся Агат замахнулся лапой.

И, глубоко оскорбившись на это вероломное нападение, птица вылетела в открытое окно.

Несколько минут все девушки дружно молчали, потом Влада подала голос:

— Что будем делать?

— Хороший вопрос, — откликнулась Лира. — Задаюсь им почти третий год.

— Заткнись.

— Да и что ты хочешь услышать, Владушка? Все уже сделали за нас. Мы можем вернуться отсюда, когда пожелаем, или доучиваться в Чехии. Может, ты успела по маме соскучиться, а?

Веста перевела напряженный взгляд с насмешливо усмехающегося лица Лиры на перекошенное от злости лицо Влады. Можно было смело ожидать новой драки. Но в этот раз Лаврова просто вспыхнула, оттолкнула противницу и вылетела из комнаты. Чара бодро поскакала за ней, виляя пушистым хвостом. То ли чтобы поохотиться на летучих мышей, то ли за компанию.

Ева оставалась холодной и безучастной. Сидя с прямой спиной на высоком стуле, она невозмутимо глядела прямо перед собой, поглаживая невидимую спинку мурлыкающей Сильвы.

Раньше Веста относилась к ней с пониманием или предпочитала не думать о таком поведении. Но сегодня злость закипела в ее груди ярким злым огнем. Уловив настроение хозяйки, Бланка выгнула спину и зашипела на безмятежную Сильву.

Та вновь стала видимой и удивленно мяукнула.

— Почему ты всегда молчишь и ничего не делаешь?! — голос Весты возмущенно зазвенел в густой тишине, как натянутая струна. — Гибнут чародеи и ведьмы, а тебе нет дела! Ты вообще чувствуешь хоть что-то, упыриное отродье?!

Выпалив эти слова, Веста в ужасе ахнула и зажала рот руками, но сказанного было уже не вернуть.

Ева промолчала и продолжала сидеть ровно, как гипсовая статуя, словно не на ее голову только что обрушились несправедливые обвинения. Разве она выбрала себе сущность полукровки? Нечто среднее между вампиром и человеком, живое и в то же время мертвое, с теплой улыбкой и холодным взглядом. Будь вампирского начала в Еве больше ведьминских, она бы никогда не получила в дар кошку.

— Прости! — воскликнула Веста, дрожащим, полным раскаяния голосом. — Я не…

— Не оправдывайся. Я и впрямь чувствую очень мало, — спокойно ответила Ева. — Только когда дело касается лично меня.

Веста кивнула и опрометью выбежала из комнаты, едва вспомнив, что стало началом ее жестоких противоречивых чувств. Альвиан мертв! Или в коме. Но какая теперь разница?! Она позорно сбежала от антимагов, он принял бой и выиграл его ценой жизни. Даже если Альвиан Рейт очнется, они с Вестой будут далеки друг от друга, как никогда.

Сердце бешено колотилось об грудную клетку, щеки горели, по шее медленно тек липкий пот. Веста сама не заметила, как оказалась на улице, во внутреннем дворе замка, запыхавшаяся, с разбитой вдребезги душой. Впервые за всю свою жизнь она осталась одна наедине со своей бедой. Даже когда в детстве ее избивали тетя и дядя, рядом была кошка, а сейчас…

Пытаясь не разреветься, девушка часто моргала и смотрела на расплывающиеся от слез ярко-зеленые кроны деревьев. Лето наступило неожиданно, разрисовав листву зеленым, небо — ярко-голубым, согрело холодную землю золотым солнцем. И если бы с Альвианом все было хорошо, Веста не стояла бы сейчас под тенистыми деревьями, дрожа от отчаяния и боли, переполняющих ее сердце.

Любит ли она Альвиана и любит ли он ее, уже стало неважным.

Когда погибают такие чудесные маги, все остальное превращается в чужое, неинтересное, бесполезное.

Глядя в безоблачное небо, Веста горестно думала, что никогда не забудет этот тяжелый и страшный день.

* * *

Влада, Веста, Лира и Ева досрочно окончили второй курс.

Живя в России, они упустили целый курс практической магии, и готовиться по ней казалось всем четверым настолько сложным занятием, что временами хотелось все бросить. Отказаться от досрочной сдачи экзаменов и делать это вместе с чешскими студентами было настолько заманчивой идеей, что однажды Влада, несмотря на долгую вражду, пригласила Лиру на прогулку в лес. Слонялись они там до поздней ночи, а потом вернулись донельзя довольные. Их коты радостно мурлыкали и терлись друг об друга мордочками.

Веста отвлеклась на миг от кулинарных чар, создающих из муки и воды пресные лепешки, и только взглянула на соседок.

— Стесняюсь спросить, что вы там делали? — прохладно-вежливым тоном изрекла Ева.

— Наколдовали себе пикник.

— Это что за зверь?

— Так иностранные чародеи говорят. Скатерть-самобранку у кого-то стянули магией, — беззаботно пояснила Лира. — Сидели и кушали.