Во все Имперские Том 7. Орден (СИ) - Беренцев Альберт - Страница 41

— Не-а, не сходится, — перебил я, — Людоедов признавался, что сожрал желудок моего бати…

— Он его и правда сожрал, — «успокоил» меня Корень-Зрищин, — Но уже после смерти вашего отца. Кстати, он и желудок вашей матери тоже съел. Он бы съел и сердца, но вы же видели в каком виде были ваши родители после смерти… Ритуал превратил их в труху. Так работает эта магия, так вершится этот ритуал.

А что касается Людоедова — парень всегда был больным отморозком, как и все из его клана. Тут уж ничего не поделаешь, они все просто ебнутые. Так что я даже благодарен вам, барон, что вы убили последнего Людоедова. Этот молодчик мне никогда не нравился, скажу вам честно. Хоть он и был полностью предан нашему делу и Либератору. Так что после смерти ваших родителей Людоедов просто объел их трупы…

Мы все присутствовали при смерти Нагибиных — и я, и ваш дядя, и мой несчастный брат, и Людоедов. И помешать Людоедову предаться каннибализму мы просто не смогли. Это было опасно. Людоедов бы взбунтовался, если бы мы не дали ему полакомиться. А он был, хоть и конченой мразью, но ценным соратником. Он был сильным. А ваши родители покончили с собой, барон. Это было их добровольное решение. Насколько я понимаю, ваш дядя говорил вам о том же самом…

— Говорил, — я не стал спорить, — Да вот только я ему не поверил. Ладно, давай дальше.

— Ну, я надеюсь, мне вы верите, барон? — Корень-Зрищин отвесил мне легкий поклон, — Я под словом магократа, я сейчас не могу лгать, не забывайте. А что касается продолжения… Ну что ж… Ваши родители умерли, завеса между мирами прорвалась, вы вместе с Царем попали в тело баронета Нагибина. Павел Вечный был мертв, умер от пилюль, пилюльные демоны пожрали его. Все это прорвало завесу между мирами, пробило брешь в ней. Так что дело было сделано…

Корень-Зрищин наломал еще сухарей и посыпал ими круг на столе, теперь этот круг из крошек выглядел внушительнее.

Потом Корень-Зрищин снял с веревки под потолком избы сушеную тараньку и с громким хрустом отломал ей голову. Эту голову он продемонстрировал нам.

— Предположим, что это Гностический Либератор. И он теперь готов придти в мир. Разумеется, тело быдла не годится для него. Лишь Царское тело способно вместить Гностического Либератора. Поэтому мы напали на наследника престола — Павла Павловича, когда он охотился…

— Эм, секунду! — потребовал Павел Павлович, — Но ведь в мое тело никто не вошёл. Во мне нет никаких Гностических Либераторов. Вы меня просто оглушили и бросили в казематы Петропавловки.

— Да, — довольно кивнул Корень-Зрищин, — Всё так. Видите ли, Ваше Величество… Ваша царская душа слишком мощна. Она могла бы подавить Либератора. Поэтому-то мы и не стали пихать Светозарного в вас. Вместо этого мы создали точную копию вашего тела — алхимическую тушку, неотличимую от вашей…

— Самозванец на престоле? — вставил я.

— Да, барон. Именно он. Это искусственное создание. И для того, чтобы создать это алхимическое тело нам потребовалось порядка ста миллионов рублей. Это было самой сложной и самой дорогой частью всего плана. Но мы справились, как видите… Благо, ваш отец заработал достаточно денег, продавая китайские пилюли.

Настоящего Павла Павловича мы поместили в Петропавловку под видом узника в железной маске. До этого узник в железной маске уже сидел там, он был одним из наших людей, брошенных в темницу по приказу Павла Вечного. Но его мы освободили, Шеф Охранного Отделения Пыталова была в сговоре с нами. Так что настоящий Павел Павлович ушёл со сцены, мы подменили его искусственным телом с душой человека из другого мира…

— Короче говоря, вы сунули в искусственное тело самозванца и усадили его на трон, — продолжил я, — Но остаются две непонятки. Первая — этот чел на троне явно кто угодно, но только не Гностический Либератор. Вторая — дальше у вас явно все пошло не по плану. Ибо курировавшего его Корень-Зрищина самозванец казнил. Как и Пыталову.

— Увы, но вы правы, барон, — Корень-Зрищин помрачнел, его взгляд вдруг стал грустным, — По обеим пунктам. Дело в том, что…

Корень-Зрищин снял с веревки под потолком головку чеснока, потом сунул её тараньке в рот, а потом положил тараньку в центру круга из сухарей.

— Посредник, — пояснил Корень-Зрищин, — Чеснок во рту рыбины. Вы были посредником для Царя, барон. Царь был посредником для Гностического Либератора. Но между ними был еще один посредник — тот самый самозванец на троне. Павел Стальной. Его душа должна была стать подложкой для души Гностического Либератора. Но… Он взбунтовался. Этот предтеча оказался гнилым. Он нас кинул, он начал нас убивать. Он не хочет впустить в мир Либератора. Он хочет сам сидеть на троне вечно… Он как вот эта рыбина на столе, заглотившая чеснок. Чеснок в нём, но он его не выпускает… Этот ублюдок… А…

Корень-Зрищин вдруг захрипел, его глаза полезли из орбит.

Павел Павлович похлопал старика по спине:

— Вы подавились?

Но я понимал, что дело не в этом. Я вскочил на ноги и бросился к Корень-Зрищину, который бешено вращал глазами.

— Где мой дядя? — заорал я, — Скажите, где мой дядя? Я помогу Либератору придти в мир, только скажите, где мне найти остальных радикальных масонов…

— Метро… Под Питером… — прохрипел Корень-Зрищин, его лицо побагровело и раздулось, — Заброшенные ветки…

В следующую секунду меня обожгло жаром, я отшатнулся. Корень-Зрищин за одну секунду загорелся — его тело пылало неотмирным белым огнем. По избе пролетел бешеный крик и тут же стих…

Глава 163 — Восстание принцесс

Я просто не успел ничего предпринять, да и никто не успел.

Старый Корень-Зрищин просто обуглился в белом пламени за считанные секунды, а еще через несколько мгновений он обратился в горсть пепла на стуле, где он только что восседал.

Сам стул тоже почернел, хоть и остался целым.

Сидевший рядом с обратившимся в пепел магократом младший Корень-Зрищин в ужасе вскочил на ноги. Парень, язык которого был отрезан, как-то странно и по-звериному взвыл. От шока он явно был близок к обмороку.

Таня завизжала.

— Да замолчите все, — приказал я, — Тихо!

Я поковырял носком сапога оставшийся от Матвея Михайловича серый пепел. Пепел вроде был еще горячим, даже обжигал сквозь сапог.

— А может он просто сбежал? — предположил Павел Павлович, — Может это фокус?

— Сомневаюсь, — скептически заметил я, — Вы же слышали, Ваше Величество. Он хрипел и задыхался. А потом обуглился до костей. На фокус это мало похоже. Как и на самоубийство…

Я глянул на младшего немого Корень-Зрищина, но тот явно был перепуган и понимал не больше нашего.

— А что тогда, Нагибин? — поинтересовалась Маша, — Что с ним? Выпил слишком много брусничной?

— Это вряд ли, — хмыкнул я, — Я сам еще больше выпил, но вроде не сгорел. Он все болтал про свою Пылающую Колесницу, может это сейчас тоже было какое-то магическое жертвоприношение? Это очень в духе масонов-радикалов.

— Это не жертвоприношение, — «пропела» дриада, — Это кара. Наказание. Он же давал клятвы. Все масоны дают клятвы хранить Тайны. И когда они их разглашают, как сделал сейчас Корень-Зрищин…

— Мда, но я уже слышал, как разглашают масонские Тайны, — засомневался я, — На моих глазах князь Золоченков раскрыл Тайны консерваторов куче людей. И ни фига при этом не обуглился.

— Нет-нет, мама права, — задумчиво протянул Павел Павлович, — Тут все дело, кому именно ты даешь клятву. Этот Корень-Зрищин был связан клятвами самому Гностическому Либератору. Он нарушил их, рассказав нам всё. И теперь он за это наказан. Гностический Либератор покарал его!

— Звучит логично, — вздохнул я, — Но непонятно, на что этот ублюдок тогда вообще надеялся. Зачем он начал болтать, если знал, что сдохнет из-за этого?

Я погрузился в размышления. Старший Корень-Зрищин совсем не казался мне глупцом, скорее наоборот. А значит, он сознательно пошёл на смерть. Но зачем? Причина могла быть только одна — он хотел поведать мне о Культе, хотел завербовать меня, чтобы я победил самозванца и дал бы придти в мир Гностическому Либератору.