Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Фиолетовое пламя - Джойс Бренда - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

Патриция не сводила с него глаз.

— Благодарю вас. Я слышала, вы только что вернулись из Европы? — спросила она любезно.

— Да. Альпы, Париж, Лондон.

— Чудесно!

Рейз заговорил с ван Хорном:

— Кстати, когда я был в Англии у своего брата, я заехал на конный завод в Девоне и купил там жеребчика и двух племенных кобыл. Кобылы проверенные, но, Элберт, — глаза Рейза вспыхнули, — жеребец просто великолепен. Прирожденный победитель.

— Может, расскажешь мне обо вcем этом поподробнее завтра в клубе? Позавтракаем вместе?

Лицо Рейза просияло ослепительной улыбкой.

— Прекрасно! А заодно обсудим то дело, о котором вы говорили раньше.

Ван Хорн согласился и отошел, затерявшись среди гостей.

— Мне не удалось встретиться с тобой сегодня, — сказала Патриция, предусмотрительно понизив голос. — Я заходила к тебе в отель, прождала около часа, Рейз, но ты так и не появился.

— Мне очень жаль, Триш, но я был на важном заседании.

Он улыбнулся, оглядывая комнату. Убедившись, что никто не обращает на них внимания, Рейз взглянул на нее пылко, с надеждой и обещанием. Легкая улыбка тронула его изящно очерченный рот; рука коснулась талии Патриции, большой палец ласково поглаживал атлас платья. Он наклонился ближе:

— Мы еще можем восполнить упущенное, не правда ли?

Речь его выдавала выходца из западного Техаса — она была тягучей, одновременно мягкой, словно шелк, и жесткой, как наждачная бумага.

— Встретимся наверху, в голубой комнате для гостей, через полчаса, — шепнула Патриция, отходя от него.

Рейз еще секунду смотрел ей вслед. Он помнил, каким безумным было их последнее свидание. Однако теперь Патриция стала намекать, что не прочь развестись со своим мужем, Дарнингом. Она начала также расспрашивать Рейза о его брате Нике, который, хотя и был на четверть индейцем, как и Рейз, являлся лордом Шелтоном, герцогом Драгморским.

То, что его мать, Миранда Брэг, была дочерью покойного лорда Шелтона, не составляло тайны, однако Рейз никогда не упоминал об этом. Он не мог понять, как Патриция все проведала, но, очевидно, она предприняла некоторое расследование. А когда женщина начинает выведывать и вынюхивать, это означает, что у нее на вас серьезные виды.

Рейз решил, что нужно положить конец ее интригам, сказав правду. Он еще не готов к спокойной, оседлой жизни; и вряд ли это случится в ближайшие десять лет — по меньшей мере. Не то чтобы он был против брака, нет. Когда-нибудь он встретит достойную женщину и обзаведется семьей, так же как сделал отец, встретившись с его матерью. Но день этот еще очень далек, а пока что весь мир открыт для него. После Канады Рейз собирался отплыть в Китай на торговом клипере, акции которого недавно приобрел. В конце концов, он ведь никогда не был на Востоке.

Рейз не мог преодолеть чувство легкой жалости к Патриции, хотя ни разу не давал ей никаких обещаний. И к тому же она не свободна. И отчего это все женщины хотели женить его на себе? Даже замужние. А уж что говорить о незамужних! С давних пор, еще до того как он заработал свой первый миллион, они, похоже, начинали воображать себя рядом с ним у алтаря, стоило им только взглянуть на него.

Рейз учтиво побеседовал с гостями ван Хорна, успел с каждым перекинуться словечком, но ровно через тридцать минут он вошел в голубую комнату для гостей и закрыл за собой тяжелую, красного дерева, дверь. Патриция ждала его. Выражение ее лица не могло бы обмануть ни одного мужчину. Рейз крепко прижал ее к себе.

— Привет, Триш, — пробормотал он, и рот его нашел ее губы — сладостно, ласково, чувственно. С жадностью впившись в ее рот — страсть уже завладела им целиком, — он то тесно приникал к ней, жестко и горячо, то гибко и быстро раскачивался взад и вперед. Патриция застонала. Он взял в ладони ее маленькие груди, поглаживая их.

— О Рейз, Рейз… — выдохнула Патриция, не помня себя, пальцами зарываясь в его густые, выгоревшие на солнце волосы.

— Да, да, любовь моя, сейчас, — хрипло пробормотал он.

Платье ее было до полу, по последней парижской моде, с роскошным турнюром, на кринолине, бесконечно досаждавшем Рейзу в подобных случаях. Он ловко, не раздумывая, вскинул подол до талии. Рука его тотчас же устремилась к бедрам, искусно лаская гладкую кожу ног, скользя все выше, к чудесной округлой выпуклости между ними. Патриция бессильно откинулась на дверь. Он быстро нашел разрез в ее коротеньких шелковых панталонах и дальше, за ним, — влажное, теплое лоно, осторожно поглаживая, плавно, настойчиво проникая повсюду. Женщина вздрогнула и застонала.

Он поцеловал ее нежно, едва касаясь, чуть щекоча и возбуждая. Язык его дразнил и мучил.

— Давай, любовь моя, давай, взлетай к звездам, — шептал он глухо, страстно.

Патриция вся выгнулась и вскрикнула — еще и еще.

— Любовь моя, — шепнул Рейз, мгновенно расстегивая брюки. Набухшая, упругая плоть вырвалась наружу; он подогнул колени и вошел в нее. Она задохнулась. У него тоже перехватило дыхание.

Обхватив его ногами, опираясь спиной о дверь, она взлетала в такт его движениям, сильным, ритмичным, чувствуя на своей шее жар его щеки.

— Рейз! — вскрикнула Патриция. — Мне кажется… о!.. — Она всхлипнула.

Рейз тоже вскрикнул — хрипло, гортанно, — судорожными толчками изливая в нее поток горячего семени.

Когда дыхание вернулось к ним и они привели себя в порядок, Рейз нежно сжал ее талию.

— Радость моя, — прошептал он. — Теперь давай спустимся, пока нас не хватились.

Патриция взглянула на него с бесконечным обожанием.

Двадцать минут спустя они сидели за сверкающим хрусталем обеденным столом, застеленным белоснежной льняной скатертью, среди роскоши, достойной Ротшильда. Разговор вскоре перешел на излюбленную всеми скандальную тему — дело Вудхел.

Виктория Вудхел и ее сестра издавали еженедельник экстремистского женского движения, которое защищало, кроме всего прочего, право женщин любить кого и когда им заблагорассудится. Недавно Виктория Вудхел обвинила Генри Уорда Бичера, лидера «Национальной ассоциации борьбы женщин за избирательное право», в любовной связи с Элизабет Тилтон, женой реформистского издателя. Вудхел ни много ни мало обозвала Бичера лицемером и трусом за то, что тот не поддерживает свободную любовь публично. В ответ «Национальная ассоциация» порвала отношения с сестрами Вудхел. Они были арестованы за выпуск непристойной литературы. Теперь газеты наперебой кричали об этом скандале, стремясь удовлетворить жажду публики посмаковать крохотные обрывки сплетен, которые смогли надергать репортеры.

— Я лично считаю, что Вудхел виновна, — заявила Корнелия Мартин. — Подумайте! Печатать в своей жалкой газетенке статейки о свободной любви — это же возмутительно!

— Вся эта газетка возмутительна, — поддержал ван Хорн. — Ратовать за свободную любовь! Бог мой, это же подрыв всех устоев!

Рейз при этих словах не мог сдержать улыбки.

— Мне кажется, свободная любовь — довольно-таки интересная идея, — пробормотал он небрежно.

Патриция, вспыхнув, взглянула на него. Кое-кто из мужчин хмыкнул.

— Держите ваши отвратительные взгляды при себе, молодой человек, — прошипела Беатрис Андерсон.

Рейз в ответ на ее сердитый взгляд шутливо подмигнул.

— По сути, — продолжал ван Хорн, — эти женщины-борцы — не что иное, как безнравственные, неразборчивые в своих связях развратницы и при этом мужененавистницы. Это совершенно очевидно.

— Совершенно, — согласился Таддеус Паркер.

— Я в общем-то целиком поддерживаю желание женщин иметь право голоса, — вступил в разговор издатель Брэдфорд Эймс. — Но так как они подстрекают людей к бесчинствам, пытаясь уничтожить наши американские порядки, то, боюсь, они никогда не получат этого права.

— Думаете, ее признают виновной? — спросила Патриция, имея в виду Викторию Вудхел.

Последовал оживленный спор, продолжавшийся в течение всего обеда.

Затем дамы перешли в гостиную пить кофе с пирожными, а мужчины устроились в библиотеке, где их ждали коньяк, сигары и карты.