Путь в неизвестность (СИ) - Корсуньский Ростислав - Страница 5

— Мама, — непроизвольно вырвалось у меня. — Мама-а-а, — закричал.

Подождал немного, но никто не пришел.

— Папа-а-а!

Опять ничего. Посмотрел на руки, ноги. Это не мое, я маленький, мне только три годика. «Ты уже взрослый», — приходит откуда-то мысль.

— Как взрослый? — крикнул я. — Почему взрослый? Не хочу! Я хочу в Чунга-Чангу!

В ответ тишина. В очередной раз рассматриваю свои большие руки и ноги. Переворачиваюсь и встаю на четвереньки. Подполз к креслу, с помощью которого сумел подняться. Стою. Посмотрел под ноги.

— Ого! — не удержался я. — Пиписька тоже выросла!

Решил перейти ко второму креслу. Первый неуверенный шаг, второй, третий и… я падаю на пол. Снова на четвереньках дополз до кресла и поднялся. Шаг, второй и я смог дойти, причем, сделал это намного лучше, как будто вспомнил все. Прошелся по рубке, с каждым разом ступая все увереннее. Вспомнил про родителей и пошел осматривать все комнаты, но никого не нашел, очень расстроился и расплакался. Размазывая по лицу слезы, вернулся обратно в рубку и решил осмотреть папин чемодан, замеченный мной ранее. Взялся за ручку, чтобы положить его.

— Ай, — отдернул руку, поскольку что-то меня кольнуло, а чемодан упал на пол.

Я два раза видел, как отец открывал его, поэтому нажал на два выступа и поднял крышку. В нем оказались папины вещи: какой-то костюм, пистолет, нож и еще что-то непонятное. «Снаряжение диверсанта», — появилась в голове мысль и я вздрогнул.

— Кто это? — немного испугавшись, оглянулся я. — Кто здесь?

Я замер и не менее минуты просидел, прислушиваясь и пытаясь определить, кто еще засел в корабле и мысленно разговаривает со мной. Достал нож, лишь немного удивившись матово черному лезвию, и по стенке пошел к входу в рубку, остановившись рядом с проемом. Не задумываясь, перехватил нож обратным хватом и вытащил из рукояти небольшое зеркальное лезвие, нажав на небольшую кнопку. Выставил кончик, глянул на него и убедился, что в коридоре никого нет. Теперь я двигался по коридору, заглядывая в комнаты аналогичным образом. Проделав эту процедуру с последней комнатой, я вскрикнул:

— Ой! Как это…

Я только сейчас сообразил, что я проделал. «Откуда я это умею?», — подумал я и посмотрел на зажатый в руке нож. Шевельнул кистью и, задев себя лезвием, выронил свое оружие на пол. На руке у меня оказался небольшой порез и по детской привычке слизал кровь. Мы с пацанами не один раз так делали, когда получали ссадины. Поднял аккуратно нож и захотел спрятать зеркало. Нажал им на стенку — ничего не получилось, подвигал туда-сюда — результат тот же.

— Как я там его открывал? — пробормотал я, вспоминая этот момент. — Ага, кнопка!

Нажал на нее — маленькое лезвие скрылось. Вернулся в рубку и засунул его в чехол. «Ножны», — пришла мысль и я снова вздрогнул. Но теперь сообразил, что это у меня в голове откуда-то появляется этот голос. Я вынул из чемодана все вещи, и уперся взглядом в знакомые небольшие коробки.

— Так это же сухпай, как говорил папа! — воскликнул я и тут же почувствовал голод.

Как они открываются и что с ними делать, я знал, потому что отец часто их приносил, поскольку знал, как я их обожаю. Он еще всегда удивлялся, что такая на его взгляд безвкусная еда, может кому-то так нравиться. Я пытался объяснять, что я представляю себя космонавтом, затерявшемся на далекой планете, но он только улыбался, приваривая: «Вот насмотрелся фильмов». Вскрыл его, взял бутылку, находящуюся тут же, и залил. Пять минут, которые надо, чтобы каша приготовилась, я еле выдержал. Опустошил тарелку за минуту, работая ложкой, как робот и почти не пережевывая пищу. «Мама бы меня отругала», — подумал я и настроение мое упало. Я вдруг отчетливо осознал, что больше никогда не увижу своих родителей. И расплакался. «Ты уже взрослый», — пришла мысль.

— Да, я уже взрослый, — сказал я и вытер слезы. — Больше никогда не буду плакать! — пообещал я неизвестно кому.

Я хотел развернуть костюм и попытаться одеться, как корабль вздрогнул. Я поднялся и, не зная, что происходит начал оглядываться. Затем застыл, прислушиваясь к окружению.

— …, — раздался сзади девичий голос и я обернулся.

Фронтир империи Аратан, система Кандо, планета Кандо.

Последнее, что помнила Фиалла, звук тревоги, разнесшийся по кораблю и то, как ее отец спустя несколько минут заставил перейти в спасательную капсулу. Еще свое имя и больше ничего. Вообще. Осмотрелась — она находилась в клетке. Рядом находились еще три, но они пустовали. Подергала — бесполезно, прутья даже не шелохнулись. Ей ничего не оставалось другого, как лечь в углу и уснуть.

— Смотри, очнулась, — раздался сквозь дрему грубый мужской голос. — А я думал, что все — каюк ей.

Вслед за этим разнесся хохот, а девочка приоткрыла глаза, чтобы увидеть говоривших. Два человека, один из которых черного цвета, хохотали глядя на нее. Успокоившись, черный сказал:

— Надо сказать капитану, что товар можно уже показать Доку.

Фиалла не поняла, о каком товаре шла речь, а пришедший спустя десять минут еще один человек недвусмысленно дал ей это понять. Сначала он оглядел ее сквозь прутья клетки, затем парализовал, раздел и осмотрел уже обнаженную. В конце концов, он надел ей ошейник, которого она интуитивно стала опасаться, и вышел. Девочка оделась и села в углу, обхватив колени руками. Через час вошел этот же человек.

— Если ты не помнишь или не знаешь, то предупреждаю, что ошейник не просто украшение, — он усмехнулся и добавил, — он еще средство наказания.

После этих слов он что-то сделал с прибором, который держал в своей руке, и девочку пронзила боль. Он секунд пять постоял, наслаждаясь ее мучениями, затем боль резко ушла, и только нытье мышц напоминало ей об этом.

— Если ты не поняла, то в случае побега с тобой произойдет так же, — тут он злорадно ухмыльнулся и добавил, — или еще хуже.

Фиалла поверила ему сразу, что-то внутри ее подсказывало, что он не врет. А еще создавалось впечатление, что этот прибор был ей знаком, вроде бы она знала или слышала о нем. Когда они шли по коридорам, она убедилась, что находятся они на космическом корабле, а ангар, куда они пришли лишний раз доказал ее догадку. «Планетарный челнок», — вспомнила она небольшой корабль, стоявший в ангаре, и куда они садились. Она не могла видеть ни навигационные приборы, ни планету, к которой они приближались. А то, что будут садиться на планете, она поняла из нескольких услышанных фраз.

Выйдя из челнока, она удивилась, что приземлились они не на космодроме, а на какой-то частной площадке. Оглядевшись, поняла, что не на площадке, а вообще в каком-то поместье. Встречал их мужчина среднего возраста с двумя охранниками.

— Вот товар, — капитан пиратского корабля повернул вокруг оси девочку, — в целостности и сохранности Док. Как вы и просили для этих ваших исследований.

Вот тут девочка поняла весь ужас происходящего — ее продают не как рабыню, а как подопытное животное. «Бежать! Бежать! Надо скорее бежать!», — билась у нее в голове мысль.

— Сполотов крайне тяжело получить, — сказал тот, которого все называл Док, осматривая девочку, — а это отличный экземпляр.

Фиалла покорно давала себя оглядеть и даже пощупать, а сама внимательно осматривала окрестности. Уж что-что, а быль подопытным в лаборатории безумного ученого она не желала. Он перестал ее крутить в руках и их глаза встретились. Девочку охватил непередаваемый ужас, хотя у тех же пиратов выражения были более страшные, но такого леденящего душу кошмара не испытывала. Она не могла понять происходящего, и не задрожала от страха лишь потому, что ее тело сковало, как будто пираты снова применили парализатор. Еще ей повезло, что сам Док не заметил ее состояния, потому что внимательно рассматривал ошейник.

— Может продашь вместе с ошейником? — предложил он. — Чтобы не переодевать их. А я тебе отдам другой.

— Э, нет, — засмеялся пират, — меня не проведешь. Этот ошейник сделан еще до войны, сейчас таких нет. Умели же что-то делать арварцы, даже странно, что сейчас превратились в какие-то племена с дикими нравами. Дикари, умеющие летать в космосе, — добавил он и расхохотался.