Во все Имперские Том 6. Дриада (СИ) - Беренцев Альберт - Страница 41

Похоже, вот этому моему правому колену предстоит тяжелая жизнь — именно в него я втыкал кинжал, когда впервые тестировал магию реверс-гавваха, и его же я решил использовать сейчас.

Ну да ничего, я ж магократ, а значит, всё до свадьбы заживет. Тем более что очередная свадьба у меня если и будет — то нескоро. У меня и так есть две жены.

Интересно, если сейчас убить Машу — разрешит ли мне епископ взять вторую жену вместо неё?

Но размышлять об этом сейчас было некогда, мой плотно заряженный аурой кулак уже достиг моего же несчастного колена, и оно с громким хрустом сломалось.

В воздух взметнулся сполох фиолетовой магии, острая боль помчалась по моим нервным окончаниям, я сосредоточился, преобразовывая её в гаввах, а гаввах в голубое сало.

Последняя субстанция уже нарастала на мне — я вырос раза в три, расширился в плечах вчетверо, моя голова теперь была под самым потолком кладовки. Я плотно оброс призрачной мышцой, моя старая тушка осталась, как и в прошлый раз, внутри моего нового громадного тела — обнаженного, идеального и напоминавшего Аполлона.

Сейчас, в темноте кладовки, исходившее от меня желто-голубое лунное сияние было особенно заметно, это сияние заливало полутемное помещение неотмирным светом, задавившим даже свет расставленных на полу свечей.

Фигурки моих соратников внизу заметались, Чумновская шептала какую-то молитву, Пушкин так и вообще повалился на колени, принцесса завизжала, даже князь Глубина был настолько шокирован, что открыл рот, но так ничего и не сказал.

Маша замерла, как будто её парализовало, хотя вот она эту мою божественную форму уже видела — так что по идее для Маши мое преображение не должно было стать сюрпризом. С другой стороны, я сейчас, как будто стал больше и мощнее, чем в прошлый раз… Это было странно. Выходит, что эту магию тоже можно прокачивать?

Хех, в таком случае я со временем могу разрастись до размеров Петропавловской крепости, и уж тогда моим врагам точно несдобровать.

— Ну что же ты, Маша? — произнес я громовым гласом, глядя на жену сверху вниз, — Ты ударила меня! Ты хотела убить меня? Смотри — вот он я. Я теперь как бог! Ты хотела убить бога, жена? Действуй…

Маша на самом деле начала действовать, хотя я лично предполагал, что она зассыт. Но все пошло не по плану — похоже, что зассали тут сейчас все, кроме Маши.

Маша же активировала свою ауру и бросилась на меня, желая поразить меня то ли в бедро, то ли в мой громадный уд, раскачивавшийся у меня между ног.

Но я просто схватил девушку за шкирку мундира, потом оторвал её от пола и поднял, как котёнка. Машин мундир затрещал, на пол полетели оторвавшиеся серебряные пуговицы. Маша засучила ножками, одна из её туфлей слетела и упала Пушкину на голову.

— Нагибин, пусти! — завизжала Маша.

— Молчать! — приказал я, — Всем молчать и слушать! Я…

Я вдруг осознал, что говорю на чистейшем русском языке, хотя в прошлый раз в этой аполлонической форме моя глотка могла изрыгать лишь латынь. Видимо, очередной артефакт прокачки. А может, я просто постепенно учусь пользоваться этим божественным телом. Но не суть. Главное, что все меня понимают, остальное сейчас неважно.

— Слушайте! Я постиг первую тайну консерваторов — Тайну гавваха! — провозгласил я, — Но консерваторы погрязли в мерзости и зле. Они мучили людей, убивали беззащитных холопов, чтобы извлечь гаввах. Я же действую иначе — я исполнен благородства и сам приношу в жертву себя и свое тело, взамен получая божественную форму, которую вы можете созерцать!

Вот основа моего превосходства над консерваторами. Вот основа моего превосходства над Рюриковичами! Маша болтала про Рюриковичей, и я видел на ваших лицах страх, друзья. Но если бы вы только видели этих «Рюриковичей» — вы бы убедились в их никчемности.

Одна из них мнит себя богиней, но она лишь моя бывшая крепостная! Та самая, которую я сношал на лавке в Лицейском садике. Да-да, я настолько МОЩЕН, что сношаю богинь, что они служат мне в качестве холопок. И, клянусь, я разломаю её одним ударом своего могучего селентистского кулака!

Ибо азъ есмь Луна. Некоторые из вас наверное не знали, но сейчас я открою вам Тайну — я Лунный маг. Древняя и запретная магия покорилась мне! И первая, и вторая, и третья Тайны консерваторов покорились мне! Я Собиратель Магии, я величайший из магов явленных миру.

И Алёна Рюрикович не устоит предо мной. А её муженек, тот кто называет себя Дмитрием Рюриковичем — тем более не устоит. Если бы вы его только видели! Да он же дрищ, дрищ с руками разной длины, который пришел из другого мира и не знает, как пользоваться магограммом, не знает, как ездить на лифте! Вот они наши враги, их образ жалок…

Маша попыталась что-то провизжать, но я просто встряхнул жену, а потом продолжил громовым голосом, заглушившим бы все звуки вокруг, если бы они были, но никаких звуков не было, теперь все заткнулись, даже Маша:

— И также жалок самозванец на троне. Павел Стальной! Ха! И еще раз ха! О, я знаю, кто он такой. Он пришелец из другого мира, этот придурок мнит себя Сталиным! Знаете, кто такой Сталин? Не знаете? Ну и леший с вами. Эту тайну я вам не открою, вы еще не готовы. Но я гарантирую вам, что у самозванца на троне нет и тысячной доли хитрости или мощи Сталина. А все что у него есть от Сталина — это его отмороженность.

Но она ему не поможет. Сегодня мы пойдем в бой, друзья! Сегодня мы уничтожим Охранное Отделение, мы спасем принцессу Багатур-Буланову. Считайте, что я — тот герой, которому суждено спасти невинных жертв и покончить с тираном-узурапатором. Сегодня мы их разгромим! И мы сделаем то же самое и завтра, и послезавтра. И мы взрастим нашу МОЩЬ, так быстро, как китаец взращивает бамбук.

Ибо я обещанный герой древних саг, я — истинный Рюрик, я тот, кто выпотрошит Крокодила из древних пророчеств и спасет магократию. Я — тот, кто даст вам всем обещанную власть и богатство, и тот, кто сделает Российскую Империю великой снова.

Вот я пришёл. Но готовы ли вы пойти за мной, готовы ли рискнуть сегодня жизнью ради меня и нашего дела? Готовы ли стать новыми властителями мира? Хватит ли у вас решимости и отваги?

Я замолчал. Тишина повисла такая, что было слышно, как в одном из старых шкафов копошатся то ли крысы, то ли моль.

Моя речь, разумеется, была чистым экспромтом — готовил я совсем другую речь, менее пафосную, более конкретную. Но что вышло — то вышло. И я готов был поклясться, что вышло у меня неплохо. Некоторые фразы я нагло позаимствовал из речи Алёнки, которую та толкала консерваторам. А пафоса мне придала моя апполоническая лунная форма. Я теперь не говорил в ней на латыни, но даже на русском я говорил не так, как в своем обычном теле. Да я теперь даже мыслил иначе, как будто больше и не был человеком…

Так или иначе, но эффект оказался потрясающим. Тревоги на лице больше не было ни у кого из моих соратников, одно чисто благоговение и священный трепет.

Пушкин, стоявший на коленях, аж прослезился и тут же заорал:

— Я с тобой, барон! Я с тобой! Я готов умереть за тебя… и за бабло, конечно.

Я сурово глянул на парня, но Пушкин определенно не издевался — он просто в порыве экстаза от моей речи честно озвучил свои мысли.

— Никто не умрет, Пушкин, — ответствовал я, — Лишь наши враги будут умирать сегодня! А бабло ты получишь. Сейчас же! Но я хочу присяги от вас, от вас всех. Маша предлагала нам всем присягнуть Рюриковичам, ну что же… А я согласен! Присягнем все Рюриковичам, пусть наша ложа отныне служит Рюриковичам. Вот только нам не нужна картина кисти Репина для этого…

Я вырвал у Маши свернутую в трубочку репродукцию, которой жена изволила бить меня по морде, а потом перетер картину за мгновение в труху двумя пальцами.

От моего прикосновения бумага вспыхнула и рассыпалась пылающими сполохами, они полетели вниз — медленно и печально, как будто в кладовке пошёл огненный снег…

— Я буду тотемом ложи, а не эта картинка! — заявил я, — Мое божественное тело будет им! Ибо сейчас я открою вам последнюю великую Тайну — я и есть Рюрикович! Вы все видели меч в моей фамильной усыпальнице. А кто не видел — тем расскажут остальные. Этот меч с клеймом самого Рюрика — первый знак. Мой брат был помечен магией и самым Лешим — это второе знамение вам всем, ибо с Рюриковичами говорил Леший, и у них он всегда отбирает одного близнеца! Разве вам мало знамений? Разве моё тело, которое вы созерцаете — не последнее знамение, самое убедительное…