Испытание верностью (СИ) - Александер Арина - Страница 28

В итоге нашел растворимый. Облегченно выдохнул. Уже и забыл, когда готовил кофе, тем более, девушке. В основном – наоборот. А тут… совсем другой случай. До сих пор, глядя на неё, видел сломленную покорность и склоненную между его ног каштановую головку.

— Бл*дь, — прижал пальцы к мочке уха, закатив глаза. Едва не ошпарился. И кто тянул за язык? В его состоянии только кофе готовить, ага.

В гостиную вернулся мрачнее тучи. Протянул Лиде чашку и сел напротив, закинув ноги на журнальный столик.

Девушка пригубила кофе и скривилась.

— А можно больше сахара?

Егор недовольно забрал чашку и выполнил просьбу.

— Вы сколько сахара положили? Теперь в горле дерёт, — заявила Лида, попробовав исправленный вариант и наблюдая за Студинским из-под длинных ресниц.

— Так, Матвеева, не наглей! Пей, что дал и не испытывай терпение.

Она рассмеялась, откинувшись на спинку дивана.

— Ага! Будете знать, как иногда тяжело угодить таким как вы.

— Каким таким? Напыщенным индюкам? — непроизвольно улыбнулся, отпив кофе. Себе сделал без сахара, до того горькое, что еле проглотил.

Лида неожиданно засмеялась.

— Именно, напыщенным, наглым индюкам.

И было не страшно, что может не так понять. Он всё правильно понял. По глазам, засветившимся таким же смехом, поняла. И был этот Егор совсем другой. Привычный, что ли. В джинсах на босую ногу, обычной белой футболке, правда идеально отутюженной. Сидел себе, вальяжно развалившись, и наблюдал за ней, будто кот за мышкой. И эта разбитая бровь…  Как на зло не давала забыть о вчерашнем. Кожа ещё помнила его прикосновения. 

Чтобы сгладить невольно повисшее молчание, поднялась с дивана и прошлась к огромной книжной полке занимавшей всю стену. Сколько тут книг. На любой вкус и цвет. И политология, экономика, и история. А художественной литературы… Читать, не перечитать. Подалась слегка вперёд, принюхиваясь к бумажному запаху.

— Любишь читать? — скрипнуло кресло. Егор подошел практически вплотную, едва не касаясь грудью её спины, и заметил, как напряглись хрупкие плечи.

— Люблю. В детстве особенно зачитывалась. Сейчас не всегда хватает времени.

— И кто любимый автор?

— О-о-о, — улыбнулась, — их много. Это и зарубежные, и отечественные писатели. Нет одного конкретного. Нравится Дюма, Тургенев, Пришвин. А вам?

От Студинского исходила такая внутренняя сила, что Лида сдерживалась из последних сил, настолько велико было желание откинуть назад голову, прижаться спиной к мощному торсу и закрыть от удовольствия глаза. Егор излучал невероятный магнетизм, противостоять которому практически не возможно. Такому мужчине хочется принадлежать всецело и дело тут не только в сексуальном притяжении, а и в ярко выраженной мужской энергетике, подавляющей всё на своем пути. А ещё в нахальстве и вседозволенности, что выгодно выделяло его среди всех её знакомых. 

Егор отмер. Кажется, ему только что задали вопрос. Знать бы какой. Ах да…

— Я… мне нравится Лондон и Хемингуэй.

— Мне тоже, — подхватила Лида. — Над некоторыми рассказами Джека практически рыдала.

О каких делах могла быть речь? Даже похмелье отошло на второй план. Студинский мог стоять так целую вечность и всё никак не мог понять, что в этой девушке так привлекательно. Нет, конечно, он знал, тут только слепой не заметит, не зря каждый второй откровенно желал её. Он отлично видел эту реакцию, потому что и сам был в их числе. Да у него на лице написано, как сильно хочет её. Но тут было что-то ещё. С Матвеевой хотелось не только заняться сексом, но и говорить.

Первой из оцепенения вышла Лида.

— Егор Андреевич, ваше лицо… как теперь будем?

Студинский вздохнул, возвращаясь в реальность.

— Да никак. В детдом наведаемся вместе, а на открытие поедешь с Дударевым.

Она не стала возражать. В какой-то мере чувствовала за собой вину. А если бы кто-то заснял вчерашнюю потасовку? Студинский мужик, бесспорно, заступился, но какой ценой? Аж поплохело, представив  заголовки жёлтой прессы и злорадство Удовиченко.

До отправки оставалось полчаса. Егор посмотрел смету, сделал кое-какие замечания и в итоге дал добро.

Лида сделала заметки, напомнила, что директор «Юбилейного» просил о встрече в ближайшие дни и что сейчас в местном горгазе работает представитель нацбез, проверяя на коррупционные схемы. Студинский насторожился.

— Почему я об этом узнаю только сейчас?

— Потому я сама узнала сегодня в восемь утра. Что поделать, если ваш любимый Моренко действует слегка заторможено. Видать, мало компромата насобирали.

Егор вскинул брови, оторвав глаза от документа.

— А ты откуда знаешь? — в голосе подозрение вперемешку с удивлением.

— Его в прошлый раз так плющило, так крыло, что ваша посылочка летала по всему кабинету. Я же не могла стоять с закрытыми глазами.

— Лида, — Егор подался вперед, уперев в девушку холодный взгляд, — об этом никто не должен знать. То, что ты видела содержимое конверта - плохо.

— Но ведь я никому не скажу!

— Это знаем ты и я. Иван не в курсе. Там были… кхм… интересные материалы и весьма серьёзные улики. Этой информацией я держу его и многих других недоброжелатей в ежовых рукавицах. Поверь, иногда проще оставаться в неведении.

Лида отстраненно кивнула головой, обрадовавшись про себя, что не выдала эту тему Удовиченко.

— В горгазе есть мои люди, — продолжил Егор, — если погорят они, то я и пострадаю. Странно, я всегда заранее знал, что нагрянет проверка. Подожди, я сейчас…

Вышел из гостиной, а вернулся с телефоном и, не таясь, при Лиде позвонил нескольким лицам, дав короткие указания, как действовать дальше и не спалиться. Потом позвонил на универмаг и тоже предупредил, кого стоило.

Со всего услышанного Лида поняла, что на «Юбилейном» есть левая врезка, позволяющая в зимнее время платить за отопления огромного универмага вполовину меньше. Вот и получалось, что везде, куда не посмотри, есть своя мафия. Каждый пытался обойти закон, утопить друг друга, подвинуть, подставить, а обычные люди страдали. Вспомнила, как прошлой зимой было тяжело платить за комунальные. А тут…

— Разве это честно? — получилось, что озвучила вопрос в голос.

— Что честно? — Егор положил сотовый на стол и посмотрел на часы. С минуты на минуту должен приехать Сан Саныч.

— Ну… вот так, просто обворовывать государство, когда обычных людей штрафуют за неуплату, отрезают свет, лишают тепла. По-вашему это правильно?

— Все так делают, — удивился, не понимая, в чем причина такой смены настроения. — Не я, так другие. Зато я даю возможность не платить за аренду, рабочие получают высокую зарплату. Эти деньги я не ложу в карман, если ты об этом. Оборудование в тубдиспансер куплено за чей счет? За мой. Хотел бы я посмотреть, сколько бы лет они ждали его от государства.

— Если бы все платили по факту, то и государство оказывало помощь, — возмутилась Лида. — Конечно, вы, потом Юхимов, кто там ещё… А! Штепа, бизнесмен, владелец игрового центра, Удовиченко, — сказала и не заметила, как сел от волнения голос. — Да это баснословные бабки.

Студинский собирался подняться на верх за кое какими документами, но передумал, услышав подобное заявление.

— Слишком правильная, м? — присел на корточки перед девушкой, всматриваясь в опущенное лицо. — Что же ты тогда здесь делаешь, хорошая девочка Лида? Здесь не место подобному. Все, кто пытался следовать сему, погибли ещё в 94-м. Справедливости нет, и не будет. Я не собираюсь перед тобой оправдываться. Ты наблюдала за перестройкой с окна – я в ней участвовал. Я видел, как ломает людей система, как истребляет светлые головы и делает из школьников отъявленных убийц. Если есть возможность не сдирать с людей в три дорога, а дать возможность заработать – я её дам, и похер на всех. 

Лида молчала. В какой-то мере Егор прав, но, а как же тогда честность? Получается, чем больше у тебя связей, возможностей, денег – тем больше ты безнаказан? Выходит, что так. Взять того же Молокова: отец заседает в мэрии плюс ко всему дальний родственник судьи. Таким как он везде зелёный свет.