Чёрный меч (СИ) - Булавин Иван - Страница 13

Работа заняла больше двух часов. Но теперь рана выглядела пристойно, внутренности не грозили вывалиться, а неровных швов я насчитал аж сорок семь. Теперь занялся другими ранами. Бедро я просто забинтовал, капнув внутрь лечебного зелья, раны на лопатке стянул несколькими скрепками, что нашлись среди прочего материала. Надо было и на боку их применить, да не увидел тогда. С ухом я понятия не имел, что делать, поэтому просто сшил два обрывка, как куски ткани, встык, надеясь, что срастётся. Если зарастёт рваная рана, то форма будет почти нормальной. Туда же, на ухо, полил оставшиеся капли зелья.

Глава шестая

Я никак не мог разобраться с суточным ритмом. Светлый день сменился ночью, небольшие прояснения на небе почти сразу затянуло тучами, а ветер снаружи снова начал завывать подобно голодному зверю.

Я уже третьи сутки (если верить золотым часам и моему Джи-шоку) находился в доме местного врача. У него, к счастью, сохранился большой запас керосина, благодаря чему я мог позволить себе сидеть при лампе. Заодно топил камин. До леса было далеко, да и больного я бросать боялся, пришлось сделать набег на соседние дома и притащить мебель. Её тут делали не из плитки, а из настоящего дерева, которое имеет свойство хорошо гореть. Потом ещё нашёл городской парк и спилил там пару молодых сосен. Дрова есть, на неделю мне точно хватит.

Раненый Евгений лежал почти всё время в отключке. Изредка я давал ему воду и лекарства, которые он просил. Он принимал это и снова засыпал. Утром третьего дня он снова открыл глаза и, слегка привстав, посмотрел на меня.

— Пить, — едва слышно попросил он.

— Женя, ты способен воспринимать реальность? — я встал и протянул ему стакан с водой.

— Да, — ответил он в перерывах между глотками.

— Тогда слушай, я не доктор, но даже я понимаю, что если человек не будет есть, то очень быстро умрёт. Твои раны неплохо схватились, но без еды они не заживут, да и сам ты скоро откинешь копыта. Извини, но мне придётся тебя шантажировать.

— Чего?

— Того, всю твою барбитуру я спрятал, а выдам только после того, как ты поешь.

— Не смогу, — он вернул мне пустой стакан и снова рухнул на подушку. — Желудок отвык, еда наружу выскочит.

На него было страшно смотреть, просто череп, обтянутый кожей.

— Бульон выпьешь?

— Ага, — сказал он, глядя в потолок.

Я прошёл на кухню и взял котелок с мясным бульоном, в котором плавали крошечные кусочки сухарей. Сварил из найденной в кладовке солонины.

Пил он долго, часто прерывался, чтобы отдышаться, потом снова пил, и так, пока не осушил котелок до дна. Уже хорошо, значит, жить будет. Солонина у меня ещё осталась, вечером сварю суп погуще.

— Лекарство, — попросил он.

— Ну, да, тебе без дозы никак. Какое давать? Сироп или порошок?

— Там есть маленький пузырёк с раствором, укол сделай, а то внутрь — это только добро переводить.

Я достал из жестяной коробки условно стерильный стеклянный шприц, на всякий случай макнул иглу в спирт, потом проткнул пробковую крышку пузырька и набрал один куб. Думаю, хватит. Осталось решить, куда колоть, тут кругом только кости. Слегка приподняв тощее тело, воткнул в ягодицу. Прижал место укола спиртовой ваткой. На этот раз он не погрузился в сон, как было раньше. Вместо этого решил поговорить:

— Что с ранами? Покраснения нет?

— Заживают, — ответил я. — И покраснения нет. Хорошо заживают, как на собаке. Если бы ты ещё питался, уже бы совсем зажили. Я то зелье применил, что у барыги взяли.

— Не зря платили, — он попытался улыбнуться.

— Надо решить, что делать дальше, — напомнил я.

— Тут варианта два, — он откинулся на подушку и прикрыл глаза. — Либо сидеть здесь, либо валить отсюда.

— А куда валить?

— Тут снова два варианта, либо валить просто куда-нибудь, либо искать что-то конкретное, например, дорогу домой.

— Подозреваю, время вышло, — я вздохнул. — Фёдор говорил про три-четыре дня.

— Тогда стоит посидеть здесь, пошарить по домам в поисках ценного, а потом, когда запасы начнут выходить, свалим.

— Вопрос исхода из города пока что упирается в тебя, — напомнил я. — Когда сможешь нормально передвигаться, тогда и будем говорить про путешествия. Пока только теории строить.

— Так вспоминай, я плохо помню, что там Фёдор говорил.

— Говорил он, — я напряг память, — что буря — это некая надмировая структура, нечто, что засасывает в себя части миров, а потом они существуют уже в ней. Сюда попадают люди и здания.

— Сразу вопрос: как попадают?

— В смысле?

— Ну, смотри, — Женя ощутимо поплыл, речь стала замедленной. — Вот сюда влетели мы, несколько машин, люди с вещами, но это не главное, в нашем мире люди и машины пропадают часто, а находятся редко. Но влетел ещё кусок дороги и леса. Лес ведь тоже наш был, берёзки родные, по крайней мере, в той части, что к дороге примыкала. Если всё это прилетело сюда, то там должно было исчезнуть.

— Вопрос интересный, опять же, так должно происходить регулярно. И никто не заметил.

— Вот тут снова есть варианты, либо нас скопировали вместе с куском дороги, такое в фантастике есть, либо нас вырвало с мясом, а на том месте сейчас котлован в пару футбольных полей. Тогда явление проходит по разряду необъяснимых, туда приезжают спецслужбы и учёные. Изучают, ничего не находят, котлован засыпают, и на этом всё.

— А ведь люди вернулись, хоть и не все, — напомнил я.

— Людей таскают на допросы, делают проверки на полиграфе, медицинское обследование, показания протоколируют и подшивают в секретную папку. Потом все дают подписку о неразглашении и… на этом всё. Большие дяди в погонах информацию принимают к сведению и ждут следующего случая.

— А ещё варианты есть?

Он задумался, хотя думать в таком состоянии затруднительно.

— Есть ещё вариант полного выпадения куска пространства. Смотри, кусок дороги с машинами, вот он есть, а вот его вырезали, а края пространства сшили. Просто от города до города раньше было сто километров, а теперь девяносто девять. Через несколько лет геодезисты найдут аномалию, почешут репу и ничего не скажут.

— Странно, тогда вообще всё должно измениться, если из земли выдернули километр.

— Ну, возможно, пространство растянется, асфальт станет менее плотным, деревья реже. Всё может быть, механизм этот для нас — тайна за семью печатями, никто никогда такое не изучал, а если и изучал, то с народом не делился.

— Ладно, с этим ясно, — я стал накладывать себе куски солонины на сухарь, не самая здоровая еда, зато сытно. — А что нас может ждать здесь? Навскидку: куча монстров, немного людей, странные природные явления, непонятные населённые пункты.

— Именно так, — он, казалось, уже спал, но при этом продолжал говорить. — Есть монстры, например, упыри, которых мы встретили в лесу. Есть ещё куча тварей поменьше, опасные, но отбиться можно. Тем более с огнестрелом. Есть люди, среди них есть хорошие, вроде Фёдора, есть условно хорошие, вроде барыги, ты, кстати, его имя не узнавал?

— Нет, а надо было?

— Ну, смотри, Фёдор говорил про какого-то Феофана, надо полагать, барыг здесь ограниченное количество, их имена на слуху, и каждый предлагает определённый товар.

— Допустим.

— Ну вот, если есть люди хорошие и не очень, то есть и плохие. Какие-нибудь разбойники, которые встречных любят грабить и убивать. Это стоит помнить.

— Так, — слова его напоминали бред, но я старательно мотал на ус, — что ещё?

— Ещё тут есть населённые пункты, лес, возможно, степь и горы, неопределённый суточный ритм и постоянный ветер. Временами он слабеет, но это не точно.

— Короче, пока сидим здесь, — подвёл я итог.

Ещё через три дня он окончательно пошёл на поправку. Раны, к счастью, не загноились, заживали быстро. Пришлось провести ещё одну неприятную процедуру под названием снятие швов. Как ни странно, но я справился. Процедуру облегчило непосредственное участие пациента, который давал советы. Он, хоть и не хирург, в медицине разбирался в разы лучше меня.