Убийство в лунном свете (ЛП) - Браун Фредерик - Страница 4

— Лучше не надо, — ответил я. — Мне следует уложить вещи и приготовиться: я хочу отбыть самым ранним поездом.

— Ну, хорошо, как скажешь. Знаешь уже, где остановиться в Тремонте?

— Понятия не имею. Не знаю даже, что там за гостиницы.

— Их всего три. Лучшая, как ни крути — Тремонт-Хаус. Будь добр, остановись там, поскольку мне может прийти в голову повидать тебя.

Брови у меня, вероятно, поползли вверх, поскольку она добавила:

— На этой неделе я собираюсь по делам в Сент-Луис, и, скорее всего, сама буду за рулём. И тогда я, вероятно, заверну в Тремонт посмотреть, как у вас идут дела. Тогда я смогу решить, достаточно ли ты выяснил, или, наоборот, потребуется дальнейшее расследование.

— О’кэй, — сказал я. — Остановлюсь в Тремонт-Хаусе.

— Ты славный, Эд, — сказала мисс Хаберман.

Я рассмеялся.

— «Спасибо, сказал он, застенчиво теребя шляпу».

— И, чёрт тебя возьми, перестань разыгрывать из себя циничного остряка. Я уже говорила тебе, что ты и без того смешон.

— Да, мэм, — отозвался я.

Глава 2

Когда в десять тридцать я пришёл домой, дядюшка Эм отсутствовал, но на столе обнаружилась записка, прислонённая стоймя к точилке для карандашей. «Эд, — значилось в ней, — если по счастливой случайности ты освободишься раньше, то найдёшь меня на углу».

«На углу» означало — в пивбаре у Гими. Вновь спустившись на улицу, я направился в пивную. Дядюшка Эм восседал у конца буфетной стойки, занятый жарким спором по поводу игры бейсбольной команды «Чикаго Кабз». Увидев меня, он шутливо выпучил глаза, будто не может им поверить, затем распрощался со своими приятелями-спорщиками и подошел к моему столику (тем временем я заказал для нас обоих по кружке пива).

— Ну, малыш? — спросил он.

— Порядок, — ответил я. — Вводную получил исчерпывающую. Я справлюсь.

— В чём же там дело заключается?

— Это-то от меня и требуется выяснить. Нет, серьёзно, тут невозможно будет дать маху. Мне даже не придётся лгать — кто я и чего мне надо.

— Это радует. Но у тебя будут ещё два послабления. Во-первых, завтра можешь спать допоздна: я позвонил на вокзал и выяснил, что самый ранний поезд до Тремонта отправляется лишь в десять тридцать три, с Юнион-Стэйшн.

— А второе послабление?

— Это названьице, Тремонт, всё не давало мне покоя с той самой минуты, как Бен при нас упомянул его. Наконец я вспомнил. Кое-кого я там знаю.

— Женщину, держу пари, — не удержался я.

— Но не в этом смысле. Ведь она… ей, чёрт возьми, должно стукнуть уже шестьдесят, не меньше. Она была женой держателя небольшой ярмарки, на которой я подвизался несколько сезонов; пару лет назад это было. Каролина Бемисс. Когда её муж помер, она оставила ярмарочные заботы и приобрела в Тремонте еженедельную газету. Если она всё ещё заведует ею, то… Видишь ли, в городке таких размеров редактор местной газеты знает всё обо всех. От неё ты многое почерпнёшь.

— Я к ней наведаюсь, — пообещал я. — Тебя-то она хоть вспомнит?

— Конечно. Реальная подруга. Я виделся с ней пару лет назад, когда ярмарка, в которой я принимал участие в том году, в течение трёх дней проходила в Тремонте. Единственный раз, когда я побывал в этом городишке — и всё, что запомнил о нём, так это дождь, который лил все три дня кряду. — Дядюшка хмыкнул. — Ну, как, поладил с нашей клиенткой?

— Вполне. Никаких недомолвок, всё основательно и по-деловому. Акула бизнеса?

— Не знаю, Эд… Впрочем, я же шутил. А её я видал только раз, мельком в конторе Старлока.

— И какую же работу она поручает агентству?

— Продавцов своих контролировать — тащат они или не тащат. Она управляет сетью из дюжины магазинов одежды, из которых восемь здесь в Чикаго, остальные в Милуоки, Спрингфилде, Гэри и Сент-Луисе. Изрядная бизнесменша, я бы сказал.

— Ещё по пиву и домой?

— Верно, Эд, ещё по пиву.

Мы заказали, а потом покинули пивную. Это не звучит прелюдией к кошмару помешанного, верно?

Утром дядюшка Эм перезавёл для меня будильник, после того как сам поднялся в семь, и я проспал до девяти. Ехал я поездом в десять тридцать три, отчего у меня появлялось лишнее время. Мне пришлось прождать час, чтобы пересесть на поезд в Стрейтор, и до Тремонта я добрался лишь к трём часам. Номер в Тремонт-Хаусе я снял в точности за предсказанные Старлоком три доллара в день. Пообчистившись от путешествия по железной дороге, я был готов приступить к работе.

Сперва я набрал номер Стивена Эмори.

Объяснив ему, кто я и что мне нужно, я спросил, когда мы могли бы встретиться.

— Сейчас я ухожу, мистер Хантер, — ответил мне Эмори. — Еду в Дартаун по весьма важному дело, которое не могу отложить. Завтра утром вам не подойдёт?

— Лучше бы всё же сегодня вечером, если вы планируете к вечеру вернуться.

— Что ж… Если девять вечера для вас не слишком поздно, то приходите. Обещаю к этому времени быть.

— Вот и прекрасно.

Эмори растолковал мне, как добраться до его дома и добавил, что если мне случится прибыть раньше, чем он вернётся, то ничего страшного, поскольку Рэнди Барнетт — тот человек, что на него работает, — будет на месте и впустит меня подождать.

Я набрал номер единственной найденной в телефонном справочнике газеты и спросил миссис Каролину Бемисс. Её не оказалось в городе, и ждали её только завтра.

Спустившись вниз к стойке администратора, я спросил дежурившего там человека, есть ли в Тремонте что-нибудь вроде Торговой палаты или же Ассоциации по поддержке прав потребителей. Служащий ответил, что Торговая палата есть, но у неё нет постоянной конторы; что это просто кружок торговцев и предпринимателей, проводящих встречи раз в две недели, а единственным сотрудником на жаловании является секретарь, ведущий протоколы таких собраний.

Объяснив всё это, служащий усмехнулся.

— А секретаря вам не нужно искать далеко, — объявил он. — Это я и есть.

Тут некто подошёл забрать свою почту; служащий отдал её ему и вновь обратился ко мне.

— Меня зовут Сет Паркинсон, мистер Хантер. Могу я для вас что-нибудь сделать? То есть, как секретарь Торговой палаты?

Показав ему своё удостоверение от агентства Старлока, я объяснил, что меня интересует всё, что он может рассказать мне о Стивене Эмори.

— Кредитоспособность в порядке, — начал Сет. — Уважаемый гражданин. Белыми рабынями не торгует, в сбыте наркотиков не замечен. А что, собственно, вы хотите знать?

— Да, в общем, что он за человек, как держит себя в обществе, что ест на завтрак и нет ли у него… как бы выразиться — завихрений в мозгах?

Паркинсон поглядел на меня, размышляя.

— Не знаю, что он ест на завтрак. Лучше всех это должен знать Рэнди Барнетт, который с ним живёт и на него работает.

— Впрочем, это мне, может быть, и ни к чему, — успокоил я Паркинсона.

Слегка наклонившись вперёд, Паркинсон опёрся о свой прилавок локтями.

— Кое-кто в Чикаго намеревается сделать вложение в его Марсианское радио? — спросил он. — Ради этого вы проводите расследование?

— Именно, — подтвердил я.

— Выражаясь по существу, вам нужно выяснить, не является ли Эмори слегка сумасшедшим, так?

— В общем, можно сказать, что так, — согласился я. — А он и впрямь — того?

— Видите ли, ещё месяц назад я сказал бы, что он нормальный, за исключением одного идиотского случая. Ну и помимо того факта, разумеется, что он всегда — с тех пор как умерла его жена — живёт один, с Рэнди Барнеттом, не имеет друзей и ведёт себя как настоящий отшельник.

— А что там был за идиотский случай — в том месяце?

— Он с ног сбился, вытаскивая Рэнди из тюрьмы, после того как сам же туда его и засадил.

— Я об этом не знал, — признался я. — А что произошло?

— Пару лет назад Рэнди стащил у него деньги. Примерно три сотни долларов. Он заявил потом, что поступил так потому, что то были его процентные отчисления за какую-то работу, в которой он помогал Эмори, но, как бы то ни было, кража была налицо. Эмори поднял хай, подал заявление и засадил Рэнди в тюрьму; Рэнди мог просидеть от трёх до пяти лет. Однако стоило Рэнди оказаться за решёткой, как Эмори переменил намерение и развил деятельность с целью добиться его выхода на свободу. Потратил триста долларов, не меньше. Шесть месяцев только этим и занимался, вытащил-таки и вновь нанял на работу.