Гимназист (СИ) - "Vells" - Страница 49

А теперь представь, когда они узнают, что я хочу жениться на Розе. Её род даже в опале в десятки раз богаче и сильнее Мельниковых. А сейчас их возвращают в свет со всеми правами и свободами.

Они больше не смогут тыкать меня тем, что я один, и мне не у кого кроме крёстной просить о помощи. Гриш, прошу не думай обо мне как о расчётливом уроде, который хочет жениться только из-за корыстных мотивов, дабы решить свои проблемы. Я был бы с Розой, даже если бы она была крепостной. Ты же мне веришь?

Я скривился и, встав из кресла, шагнул к князю, после чего влепил ему шутливую затрещину, чиркнув ладонью по его макушке.

— Дурные мысли выбил?

Николай непонимающе таращил на меня глаза, и открыл рот, но слов не последовало.

— Я, по-твоему, слепой что ли? Я же вижу, как ты на Розу смотришь. Конечно, я тебе верю. Ты же за неё в лепёшку готов расшибиться. А что своё по праву отдавать не хочешь, так это твоё. Сам подумай Коль.

Мельников твой, более десяти лет обогащался за счёт тебя. Да он должен тебе спасибо говорить, а не требовать чего-то. И какие равные права на твоё наследство у сводных братьев и сестёр. Мать твоя их в браке родила от другого и к Ястриным они отношения не имеют вообще никакого.

Тебе же, как я думаю, не дадут права требовать части состояния Мельникова из-за того, что он женат на твоей матери. У него свои наследники и, в свою завещательную волю Мельников тебя точно не включит.

Так что гони ты дурные мысли прочь да не надумывай себе лишнего. А если надумаешь всё же, то обращайся, я тебе ещё раз их из головы выбью. Корысти в тебе нет. Вот тебе пример. Я блин кто? Да никто я среди вас. А ты со мной дружбу водишь. Мало? Давай ещё. Тебя обокрасть пытаются, и принизить, а ты за них как я понимаю, переживаешь, да думы гоняешь, что может они и правы, и ты их предал. В общем как то так. Извиняй если я без этикета и реверансов тебе высказал, что я думаю. Просто ты мой друг Николай, и я тебе добра желаю.

Николай, широко раскрыв глаза, выслушал мою эмоциональную тираду, а как я закончил говорить, поджал губы, произнёс:

— Спасибо тебе Гриш. Ты настоящий друг.

— Не за что, — уселся я опять в кресло. — Кто-то же должен тебе мозг вправить. Если что обращайся. Всегда рад помочь.

— Григорий, может это поспешно с моей стороны, — виновато улыбнулся князь. — Просто ты мой, наверное, единственный искренний друг и товарищ. Вот я и хотел спросить. Точнее попросить.

Я исподлобья посмотрел на друга, который начал нести несвязную речь.

— Не тяни кота за хвост. Говори как есть. Что хотел?

Николай поджал губы и постарался даже при этом улыбнуться.

— Я хотел спросить тебя. Согласишься ли ты мне помочь вести дела, когда я вступлю в наследство. Я хотел попросить крёстную. Но она сказала, что стара для этого. Мол, советом подсобит, но не более. А кроме вас двоих у меня и некого попросить о помощи. Семью Розы не хочу просить. Я свататься собрался. Надо словом и делом доказывать, что я достоин её и я опора ей, а ни её семья мне. — Словно скороговорку выпалил Николай, стараясь не смотреть на меня в упор.

— Николай. Давай сначала доживём до этого. А там посмотрим. В помощи не откажу. Да вот только на ближайшие годы подневольный я. Зашлют на дальнюю заставу или отдалённый городишко. Какая от меня помощь тебе. Так что я не отказываюсь, но и не обнадёживаю тебя друг мой.

— А большего мне и не надо, — расплылся в улыбке князь. — Спасибо.

Вскоре к нам заявилась Роза, которая, уже не стесняясь меня, даже поцеловала Николая в щёку, после чего утащила его в неизвестном мне направлении.

Я вновь остался один, но вот читать мне уже не хотелось. В голове всплыли события нападения на экипаж Николая.

Выходило, что это не политические мотивы и даже не акт устрашения, а банальное нежелание отдавать истинному владельцу его наследство. Нет наследника, некому возвращать наследство.

За день до кануна нового года, в усадьбу Негиной приехал экипаж. Его владельцем оказался высокий и бравый мужчина сорока лет, который обладал военной выправкой, и хорошо развитой мускулатурой, хоть раскаченным человеком его можно было назвать разве что с бодуна.

Судя по реакции хозяйки поместья, она его знала, но не ожидала увидеть в своём доме. Мария Павловна, так же как и Дарья несла отпечаток удивления, вот только какой-то вялый и посредственный. Ну и старая княжна как я понял, тоже знала нежданного гостя.

Весь день после приезда как я узнал при знакомстве графа Ефима Григорьевича Бельгинского, я не видел как княжну Худалову, так и Дарью Филипповну.

Хотя я большую часть дня провёл в библиотеке, где меня частенько навещали Роза и Николай, которые и поведали мне, что Бельгинский, это один из представителей возвращённой ко двору императора семьи.

Также Роза рассказала, что хорошо знала этого человека, так как он был частым гостем в их доме, и лестно отзывалась о мужчине. Чем слегка вызывала нотки ревности у Николая.

Поздним вечером, когда я уже закончил медитативные тренировки, и хотел лечь спать, в дверь настойчиво постучали.

Подойдя к двери, я отодвинул щеколду и открыл дверь. На пороге моей комнаты стояла Дарья.

Пока она, молча, входила в комнату, я уже примерно понял, что меня ждёт, и это была не ночь любви.

Дарья Филипповна была собрана и слегка нервничала, сминая складки своего платья своими пальцами. К тому же я так и чувствовал исходившую от женщины неловкость и словно вину.

Закрыв за хозяйкой дома дверь, я запер её вновь на щеколду и посмотрел на вставшую посередине комнаты женщину.

— Григорий, — не оборачиваясь, обратилась ко мне Дарья. — Нам надо поговорить.

Я, поджав губы, стащил подобие ленты с волос, чувствуя лёгкость на их корнях, после чего прошёл к кровати и сел на её край перед Негиной.

— Я весь во внимании Дарья Филипповна. — Улыбнулся я женщине.

— Григорий. Я очень хотела провести эти гуляния с вами. Но судьба распорядилась по-иному.

Видите ли, я хочу быть с вами полностью честной, — слегка, запинаясь, начала свою речь Негина, хотя я уже можно сказать знал суть её посыла. — Ещё летом я познакомилась в одной из поездок с княжной Худаловой с Ефимом Григорьевичем. Между нами завязалась переписка. Поначалу ничего такого, но уже в ноябре она переросла в нечто большее. Я и сама не поняла, как так вышло. Я думала, что это просто флирт от нечего делать, который затянул два разбитых сердца. Граф Бельгинский писал, что если судьба позволит ему скинуть оковы запретов, то он приедет ко мне просить моей руки. Что я тем летним вечером вошла в его сердце и пленила душу. Я отвечала ему взаимностью Григорий. Он стал для меня родной душой томящейся в неволе. И вот он тут передо мной. Это словно снег на голову, ведь я и помыслить не могла, что он всё же может быть рядом.

Мы же оба понимали Григорий, что нас не может быть. Я хочу сохранить все, что вы мне дали Григорий в сердце до конца своих дней. Но мы больше не можем иметь те отношения, что есть сейчас. Граф сделал мне час назад предложение руки и сердца, и я согласилась.

Вы простите меня Григорий?

Я остался не возмутим лицом, но в груди, словно когтями по сердцу полоснул ревностный зверь, это продлилось всего мгновение, после чего я улыбнулся застывшей в ожидании от меня ответа баронессе.

— Вам нечего оправдываться Дарья Филипповна, — встал я с края кровати перед женщиной. — Мы наслаждались друг другом, зная, что рано или поздно это должно прекратиться. Мне не за что вас прощать. Напротив я хочу вас поздравить. Вы на пути к своему счастью, и я рад за вас. Надеюсь, ваша последующая супружеская жизнь будет как ровная дорога без единого ухаба. Так что ещё раз поздравляю. Мир да любовь вам.

Дарья услышав мои слова сразу приободрилась и, подойдя ко мне обняла меня, но уже по дружески.

— Спасибо вам Григорий за понимание. Вы навсегда останетесь моим другом, и мои двери всегда будут открыты для вас.