Тайный наследник для миллиардера (СИ) - Тоцка Тала - Страница 35

— Не в том дело, — бормочу я, — мне просто неудобно…

На языке вертится сотня аргументов — и что мне не хочется их напрягать, и что с Бодькой много возни, и что они вообще не должны…

Но все эти аргументы сводятся к тому, что Богдан для них чужой ребенок, а сказать такое у меня не поворачивается язык. Особенно когда на меня пристально смотрит свекр глазами Тимура с их фирменным арсановским прищуром.

Если бы я сама не видела, ни за что бы не поверила, но отец Тимура и мой сын влюбились друг друга с первого взгляда. Ладно Демид, который по словам его жены мечтал о внуке. Но мой сын! Мой Бодька, который очень настороженно относится к чужим людям, теперь только и говорит о дедушке Демиде. И в рот ему смотрит с восхищением.

Я даже переживала, что Сонечка будет ревновать Бодьку к деду. Но похоже, девочка решила поделиться с моим сыном не только своим папой, а и всеми остальными родственниками.

— Неудобно будет мне, если я поведу в зоопарк внучку, а внук останется дома скучать, — отвечает мне Арсанов своим громоподобным голосом.

— И Сонечка сказала, что без Богдана не пойдет в зоопарк, — поддакивает мужу Елена. — Отпустите к нам мальчика, Полечка. Дети уже обсудили, чем будут кормить верблюда, лам и козочек. Я пообещала нарезать им капусты, морковки и яблок.

— Мы с Бодькой тоже им морковку с яблоками носили, — отвечаю, чувствуя, что еще немного, и арсановский напор прорвет плотину моей нерешительности. — А еще кабачки…

— Для кабачков рано, — со знанием дела кивает Елена, — кабачками позже будем кормить.

— Вы нам не доверяете? — вдруг спрашивает Демид, и его внимательный взгляд исподлобья убивает меня наповал.

— Что вы, нет, не в этом дело! Просто… просто… сегодня возвращается Тимур, — я совсем теряюсь под уже двумя требовательными взглядами. Настоящий перекрестный огонь, а не взгляды…

А я понимаю, что сама для себя проговорила вслух то, чего я боюсь на самом деле — остаться наедине с Тимуром в его доме. Если детей увезут Арсановы, то мне придется самой его встречать, и это будет выглядеть так, будто он возвращается ко мне…

— Когда мы берем к себе Соню, с ней обязательно едет кто-нибудь из охранников Тимура, — Елена успокаивающе берет меня за локоть. — Ваш сын у нас будет в безопасности. Тимур вернется, и вы вместе к нам приедете, если он захочет увидеться с детьми. Но я считаю, что после сложных переговоров ему не мешает отдохнуть. Да и вам тоже. Когда вы в последний раз отдыхали, Полечка?

— Мы с Богданом отдыхали вместе до его травмы, — начинаю говорить, но Арсанова качает головой.

— Нет, это не то. Мой сын тоже был маленький, Поля, и я хорошо знаю, что такое, когда двадцать четыре часа в сутки сама себе не принадлежишь. Муж был вечно занят работой, и я до сих пор помню свое состояние, когда моя мама забрала Тимура, а нас силой вытолкала на отдых. Это было настоящее райское блаженство, когда я поняла, что я снова стала собой, хотя бы на неделю.

— Правда? — смотрю на нее, даже рот приоткрыв от удивления.

— А что тебя удивляет?

— Просто… — опускаю глаза, — я не думала, что вы тоже…

— Да у всех так, у кого маленькие дети, Поля! Мечтаешь о свободной минутке, но когда получается отдохнуть от малыша, чувствуешь себя кукушкой и мачехой, — смеется Елена. — Ты думала, ты одна такая? Нет, но надо уметь отдыхать и не мучиться угрызениями совести. Материнство не приговор и не рабство. Кстати, детям тоже нужно отдыхать от родителей. Для чего, по-твоему, еще нужны бабушки с дедушками?

Я бы согласилась с Арсановой, только я все никак не могу избавиться от чувства вины перед сыном. На миг представляю, что бы подумали обо мне эти прекрасные люди, если бы узнали, как появился на свет Богдан. А когда представляю лицо Тимура, мне становится физически плохо.

— Полечка, что с тобой? — встревоженно спрашивает Арсанова, пока я беспомощно глотаю воздух.

— Ничего, — тороплюсь ее успокоить, — все хорошо. Вы правы, Елена Алексеевна, я не против того, чтобы Богдан ехал с вами. Если он этого хочет.

— Я еду в аэропорт, Полинка, — голос Тимура вовсе не похож на голос измученного переговорами человека. Он звучит достаточно бодро и жизнеутверждающе. Я бы даже сказала подозрительно бодро.

Арсановы уже уехали, забрав Соню с Бодькой, а я пью кофе на террасе и болтаю с Арсановым.

— Приезжали твои родители, Тимур. Твой отец пообещал детям отвести их в зоопарк, а мама устроить мастер-класс по лепке пельменей. Они попросили отпустить с ними Богдана, и я согласилась.

— Я знаю, Полинка, — спокойно отвечает Тимур.

— Они тебе звонили?

— Да, мать звонила, спрашивала разрешения забрать Соню. И сказала, что будет просить тебя отпустить с ними Бодьку. Я так понимаю, у них все получилось.

— Получилось. Разве твоему отцу можно отказать?

— Надеюсь, его сын унаследовал хоть какую-то долю харизмы, — ухмыляется Тимур, — или умения убеждать.

— У вас у обоих и того, и другого в избытке, — смеюсь в трубку.

— А вот и проверим, — голос из динамика звучит особенно низко и хрипло, — как прилечу, так и проверим. Все, я приехал. До встречи, Полинка, жди меня.

Не знаю как насчет того, чтобы убеждать, но соблазнять у Арсанова прекрасно получается даже на расстоянии. Вспоминаю слова его матери о девицах, которые гроздьями вешались на шею Тимура и ощущаю укол ревности. И тут же сама себя одергиваю.

Вокруг таких мужчин всегда полно женщин — богатых, красивых, влиятельных. И главное, без больного ребенка, которому нужна операция.

А Тимур предпочел им всем учительницу английского, работающую в детском садике. Наверное, если бы о нам сняли сериал, его бы восприняли как красивую сказку.

Но это не сказка, а самая настоящая реальность, в которой я сижу на террасе в доме Арсанова и отсчитываю минуты в ожидании, когда приземлится его самолет.

Глава 24

Тимур позвонил из аэропорта, что уже едет, и я не нахожу себе места.

Как мне его встретить?

Ловлю себя на том, что ни разу не встречала Тимура сама, всегда со мной были дети. И они сглаживали этот момент.

Сонечка бросалась отцу на шею, Бодька подъезжал на коляске и ждал, пока Тимур возьмет его на руки. И я уже потом здоровалась с обвешанным детьми Арсановым. Очень сдержанно, он тоже отвечал сдержанно, ну а взгляды, которыми мы обменивались — это всего лишь взгляды. Их кроме нас никто не замечал.

Только сейчас я одна, и я не знаю, как себя повести. У нас не было опыта общения без детей.

Конечно, мне хочется броситься ему на шею, как Соня. Но откуда я знаю, как на это отреагирует Тимур? И как вообще он себя поведет?

Несмотря на многозначительные обещания и намеки, очень сомневаюсь, что он меня забросит на плечо и потащит в спальню. Как бы ему ни хотелось, Арсанов не станет так вести себя на глазах у своих сотрудников.

Мы с ним много целовались на наших «свиданиях», но тогда нас никто не видел — ни дети, ни охрана. А сейчас с ним будут его водитель и охранники.

«Я вернусь, и мы перестаем прятаться. Как хочешь».

В голове звучат его слова, сказанные голосом с хриплыми нотками. Или он забыл, что говорил? Нет, Тимур не из тех, кто забывает. Но мне тоже стоит уважительно отнестись к персоналу, не выставлять напоказ свои эмоции и не вешаться на шею их боссу на их глазах.

А эмоций столько, что бьют через край. Мать Тимура права, я совсем забыла, как это — быть не только мамой маленького мальчика, а самой собой. И от забытых ощущений голова идет кругом.

Стараюсь успокоиться и взять себя в руки, но внезапно меня осеняет: а что, если Тимур примет мою сдержанность за холодность? За равнодушие? Решит, что я эти дни без него прекрасно обходилась, и что здесь я только из-за Сонечки?

Это неправда, и из-за него тоже. Так, может, есть смысл ему об этом сказать?

Я так загоняюсь, что не замечаю, как машина Арсанова подъезжает к дому, и выбегаю к воротам уже когда Тимур выходит из машины и открывает заднюю дверцу. Он достает оттуда такой огромный букет ромашек, что у меня из головы вмиг испаряются все мысли — умные и не очень.