Тайный наследник для миллиардера (СИ) - Тоцка Тала - Страница 30

Арсанов молчит, а я сама прекрасно понимаю, почему. Уверена на сто процентов, что за то время, пока я здесь, для Тимура успели нарыть всю информацию о Роберте. И кто он, и чем занимается, и сколько времени мы встречались.

Там и рыть не надо. С возможностями Арсанова небольшой проблемой было подобрать Роберта под подъездом и расспросить. Причем так, что тот рассказал бы даже, чего не знает. Есть же у Тимура люди, которые таким занимаются?

Поэтому смысла лгать все равно нет. Другой вопрос, что считать Арсанов умеет. Он наверняка прикинул, что между Робертом и предполагаемым отцом Бодьки разница два месяца максимум.

И вот тут я стопорюсь. До жути не хочется обманывать Тимура. Только как ему сказать правду? Как признаться, что я решила подзаработать на суррогатном материнстве?

Да я от стыда провалюсь. И если Богдан потом узнает, я себе этого не прощу. Никто не знает, кроме Лены, а она любит Бодьку, по-настоящему любит. И ни за что не причинит ему боль. Значит, и я должна молчать.

— Полина, — говорит Тимур, все еще не поворачивая головы, — я хочу, чтобы ты знала, я полностью на твоей стороне. Какая бы там ни была у тебя с ним история…

— Он мне изменил, — перебиваю я и говорю быстро, чтобы успеть сказать, — я пришла в агентство раньше, чем обычно, у нас пары отменили в университете. И застала Роба с моей подругой в его кабинете.

— Ты решила ему отомстить? — Тимур смотрит вверх, сунув руки в карманы. — С отцом Богдана?

Господи, как же тяжело говорить неправду…

— Нет, — качаю головой, — наоборот. Это Роберт стал мне мстить. После того, как я с ним порвала, я не смогла подписать ни одного контракта с европейскими агентствами. Поэтому пришлось уехать работать в Стамбул, там у него не было таких возможностей.

— Значит, это я ему должен быть благодарен за нашу первую встречу? — криво улыбается Арсанов, поворачиваясь ко мне. Но его глаза больше не смеются. — Поля, отец Богдана…

— Мы договорились не вспоминать об отце Богдана, Тимур, — говорю, заставив себя посмотреть на Арсанова, — и о матери Сони тоже.

— Но он в курсе, что у него есть сын?

— Я не знаю, — говорю абсолютную правду, потому что я действительно не знаю. — Прошу тебя, Тимур, если ты хочешь, чтобы у нас с тобой…

Запинаюсь и перевожу дух. Не могу решиться произнести эти слова вслух, и Арсанов подходит вплотную.

— Чтобы что, Поля?

— Чтобы у нас с тобой что-то получилось, — выдыхаю в вырез трикотажной тканью футболки, который очерчивает крепкую загорелую шею. — Именно у нас, как у Полины и Тимура, а не как у родителей Богдана и Сонечки.

Арсанов кладет руки мне на талию и сдавливает.

— А ты хочешь?

Хватаюсь за его плечи, иначе упаду. Голова кружится от близости мужчины, от его запаха и дыхания над моим ухом. Не могу говорить, голос не слушается, поэтому только киваю.

— И я хочу, — хрипло говорит Тимур, зарывается рукой в мои волосы и удерживает за затылок, — просто… как хочу…

Он матерится себе под нос, а мне хочется улыбаться. И когда он меня целует, будто пробуя, тоже улыбаюсь.

— Надо мной смеешься, Полинка? — шепчет он.

— Ты умеешь материться, Арсанов? — обнимаю его за шею, поглаживаю колючий стриженый затылок.

— Умею, Полька. Но если тебе не нравится…

— Нравится, — перебиваю и трусь щекой о небритый подбородок, — мне в тебе все нравится, Тимур.

В этот раз его поцелуй глубокий и далеко не такой сдержанный. Арсанов приподнимает меня за бедра и несет в беседку, не разрывая поцелуй. Садит меня на стол и скользит губами по шее.

— А если мы оба хотим одного и того же… — его голос меняется, — Поль, я не знаю лучше способа!

Наверное, он прав, но мешает осознание того, что мы на виду, в беседке. Здесь и охрана может увидеть, и дети, если вдруг проснутся и в окно выглянут…

— Тимур, — упираюсь ладонями ему в грудь, — Тимур, подожди.

Его руки уже под футболкой гладят мою спину. Хочется выгнуться под его руками, подставиться под его губы. Но что-то внутри не дает, меня будто сковало, и я продолжаю упираться в умопомрачительно твердую грудь.

— Что, Полинка? — шепчет Тимур. — Что не так?

— Тимур, — утыкаюсь ему в шею возле уха, — у меня никого не было после…

И прикусываю язык, потому что чуть не говорю «Роберта». Ненавижу лгать, просто ненавижу. Вот из-за таких моментов, когда нужно все время помнить, следить за словами, чтобы не сболтнуть.

Тимур не заслуживает такого отношения и, может быть, я обязательно расскажу ему все. Потом. Если буду уверена, что он не станет меня презирать. Потому что уже сейчас одна мысль, что я могу потерять Тимура, вызывает настоящую физическую боль.

— После того, как родился Богдан, — договариваю, и Арсанов сдавливает меня в объятиях.

— Я понял, Полечка. Значит, подождем.

Он ставит меня на землю, и я еще некоторое время стою, держась за его руку, и пытаюсь унять колотящееся сердце.

Он так и думал, что здесь что-то не то. Что-то связано такое с отцом Богдана, нехорошее. Иначе отчего Полина так цепенеет каждый раз и замыкается, стоит только его упомянуть?

Тимур проводил Полину до их с сыном спальни, по дороге они заглянули к Соне. Полинка потянула, он потом собирался зайти. И это было удивительное ощущение, когда его дочерью интересовался еще кто-то кроме него самого и матери.

Он ее еще раз поцеловал возле двери, когда спокойной ночи желал. Понимал, что не стоит, что потом придется справляться с накатившим желанием. Но желание почувствовать, как она вздрагивает в его руках, ощутить вкус ее губ оказалось сильнее.

Теперь Арсанов наматывал круги по территории и думал. Этого гламурного дрыща Роберта пробили сразу, Костя его подобрал как только водитель с Полинкой отъехали от дома. Тот от испуга даже упираться не стал.

Дрыщ Роберт уверен, что он отец Богдана. Что Полина намеренно записала рождение мальчика двумя месяцами позже. Но Тимур точно знает, когда родился Бодька, он почти присутствовал при его рождении. Значит, надо самому поговорить с дрыщом, а заодно выяснить, откуда такая настойчивость. И зачем ему спустя пять лет понадобился ребенок.

Арсанов не сомневался, что Полина говорит правду. Если бы Роберт был отцом мальчика, какой смысл был бы скрывать это от Тимура? Он лучше всех смог бы защитить их обоих. Тем более, дрыщ сказал, когда они расстались. И Полина подтвердила.

Скорее всего, она решила ответить изменой на измену. Возможно, даже не совсем отдавала отчет в своих поступках. Но…

Было одно «но». Прошло два месяца, для состояния аффекта многовато. Значит, начала с кем-то встречаться назло бывшему. И попала на такое же ничтожество.

Был еще вариант, от одной мысли о котором Тимур реально зверел. Если ее изнасиловали. Тогда оправданы и ее реакция на любое упоминание об отце ее сына, и ее нежелание о нем говорить.

Но тогда лучше этому подонку самому где-то тихо умереть, пока Арсанов его не нашел. А для начала он поговорит с Робертом.

Тимур обвел взглядом темные окна дома. Вот за тем, третьим справа, спит его новая семья. Пока еще не совсем семья, они пока в самом начале. Но по тому теплу, которое растекалось внутри, стоило лишь подумать и о Польке, и о Богдане, Тимур чувствовал, что привести их сюда, в свой дом было самым правильным решением, которое он только принимал в своей жизни.

— Почему ты в этом так уверен? — Арсанов сверлил взглядом сидящего перед ним мужчину и с трудом справлялся с желанием задвинуть ему в солнечное сплетение. Но приходилось справляться, хотя холеное лицо бывшего бойфренда Полинки вызывало исключительно отвращение и брезгливость.

— Это же Полина, — Роберт уже понял, что бить его не будут, и теперь вел себя уверенно, где-то даже с вызовом. Может, все-таки задвинуть? — Я ее пока на первый раз уломал, сколько времени и денег угрохал. А сколько ей предлагали всего лишь за одно свидание или поездку на уик-энд. Другая бы на ее месте уже состояние себе заработала или замутила с кем-то вроде вас…