Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Маньяк по субботам - Гостомыслов Александр Петрович - Страница 9


9
Изменить размер шрифта:

— Руки отваливаются…

Принесли другую кошку. Снова защелкал аппарат. Фотограф не успевал ловить момент, это раздражало артиста.

Я стоял метрах в пяти от них, стараясь не мешать, думал, фотограф уйдет. Куклачев несколько раз посмотрел на меня и сделал мне «рожицу», дал понять, что заметил.

Я уловил момент и подошел:

— Из «Костра», у меня задание, написать о вас, — и протянул ему журнал.

Куклачев взял «Костер».

— Какой журнал стал тоненький, и бумага тоненькая.

— Сейчас все журналы похудели.

— Лучше бы вы опубликовали мои рассказы, — попросил он.

— Они у вас с собой?

— Я их отдавал вашей женщине. Она работает еще у вас?

— Да, работает, — отвечал я, не моргнув глазом, — я спрошу у нее.

— Уже без двух минут три, пора впускать зрителей в зал, — предупредила Елена Куклачева.

— Вы идите в зрительный зал, в оркестровую «яму» и посмотрите концерт, — велел мне Куклачев, — потом поговорим.

— Может быть, я побуду за кулисами.

— В «яму»! — приказал он.

Я пошел и сел в «яму» на стул. Представление началось. Первое, что меня заинтересовало — кошки и не думали убегать со сцены. Кошки не забиты, и Куклачев потом подтвердил: кошки единственные звери, которых нельзя бить.

Не стану описывать вставные цирковые номера и трюки Куклачева-клоуна, ведь он окончил цирковое училище и прежде был обычным клоуном. Сам он о себе и о кошках много рассказывал со сцены. Оказалось, он — деревенский! Это наполнило меня гордостью — наши-то, вон, как могут подняться! И фамилия у него не цирковая, а настоящая.

Второе наблюдение — кошки его простые «мурзики», он их подбирал на улице, покупал на рынке, получал в подарок. Из породистых был один лохматый персидский котище, его подарили в Англии, очень злой, с ним трудно работать, потому что он кусался и царапался. И его оказалось невозможно укротить.

Я ждал — не выйдет ли на сцену русская голубая?

Что меня удивило: кошки понимали команды: лежать, сидеть, идти… Надо же, ума у них не меньше, чем у собак.

Под конец кошки расположились на фонарях, и Куклачев о них рассказывал, например, как одна на гастролях потерялась и пришла в Москву издалека, за двести километров, нашла его дом, пришла и мяукала на лестнице под дверями.

Когда закрылся занавес, я поспешил за кулисы. Два молодых клоуна уносили кошек в кейсах, убирали реквизит, а Куклачев уже снова работал — позировал, фотограф, который оказался шведом, уже щелкал затвором, молодая дама-переводчица оказалась из Америки, она писала про Куклачева книжку.

— Откуда вы так хорошо знаете русский язык? — удивился я.

— А я местная, — ответила она, — из Петербурга.

Ну, я тоже начал «работать», выбирал моменты к задавал вопросы.

— Под занавес про вас сказали, что вы победитель конкурса цирковых актеров в Монте-Карло…

— Ой, не надо об этом писать, это было десять лет назад, ну, выиграл, ну, и ладно… Вы напишите, мы открыли в Москве «Кошкин дом», там и театр, и ветеринарная лечебница. Это в Москве, где уже работает триста театров! И люди туда идут…

— Сколько же у вас кошек?

— Пятьдесят, а собираюсь довести их число до ста пятидесяти. Лена, — попросил он, принеси газету… Вот, вся газета посвящена открытию «Кошкиного дома»…

И снова фотоаппарат щелк, щелк.

— Где вы держите своих кошек сейчас?

— Они уже закрыты, — ответила Елена.

Это мне показалось подозрительным. За кулисами оказалось много пустых помещений. Я решил попутешествовать и вдруг услышал яростное: «Мяу!», — со злым урчанием. По деревянной лестнице поднялся этажом выше, увидел открытую дверь. Там стояли клетки из проволоки в рост человека, с деревянными полочками, на которых лежали, сидели и прыгали коты. Один из молодых клоунов кормил их — отсаживал кошку из общей клетки в отдельный кейс, и давал ей миску с мясом, порубленным на кусочки, и с теплой водой. Удивительно, как быстро кот мог проглотить граммов триста мяса! Хотя, при таком соседстве, зевать и медлить не приходилось.

— Детский журнал «Костер» приветствует вас! — сказал я клоуну, и мы немножко поговорили.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— У вас всего один породистый кот, почему? — спросил я.

— Мы только что ездили выступать в Литву. Помещение, в котором пришлось жить и выступать, почти не отапливалось, декабрь, а батареи чуть теплые — топлива в городе мало. Так вот обычным кошкам хоть бы что, а у нас была одна породистая, та то ли воды холодной попила, то ли просто от холода заболела и тут же сдохла. Нам много ездить приходится, эти обычные — неприхотливы.

— Вы не боитесь кошек?

— Эти мирные, ласковые. Вот «англичанин» еще диковат, шипит, когда откроешь клетку, надо быть осторожным, может цапнуть лапой или укусить. Один старый артист рассказывал, что привезли как-то камышового дикого кота и попробовали дрессировать. Так этот кот вцепился ему в руку, зубами и когтями, всеми четырьмя лапами, и, главное, никак не оторвать. Артисту потом пришлось идти к хирургу, руку ему зашили, он швы показывал. А эти спокойны, только «англичанин» полудикий, надо быть поосторожнее.

В клетках сидели около двадцати кошек, но ни одна не была похожа на ту, что меня интересовала.

Один кот — большой, мускулистый, с флегматичной физиономией — заинтересовался моим блокнотом и мной; потянулся ко мне, может, хотел поиграть.

— Бывай здоров, — сказал я ему и, попрощавшись с клоуном, ушел.

Домой я приехал к семи вечера.

— Что-нибудь узнал? — спросил Грай, ожидавший меня в кабинете.

— Не нашел никакой связи. Ни малейшей зацепки.

— Зря сходил?

— Нет, не зря. Теперь я знаю, что кошка живет с человеком четыре тысячелетия, и до сих пор — загадка для него. Кошка снимает стресс и очень полезна в доме.

Грай показал мне бумажку за дверью. На ней лежали две дохлые мышки.

— Специально оставил, чтобы тебе показать.

Елисей сидел на табурете и смотрел маленький телевизор. Когда на экране появилась птичка, он ожил, подбежал, прыгнул, бац по экрану лапой — пытался схватить птичку. Потом, несколько разочарованный неудачной охотой, вернулся на табурет и снова внимательно следил за экраном.

В кают-компании меня ожидал сюрприз — с Бондарем пила чай Надежда Молчанова, секретарь клуба «Котофеич». Тут же на стуле лежали ее приталенное пальто и меховой берет.

Надежда была явно расстроена и перепугана.

— Хорошо, что успел, — заторопил меня Грай. — садись записывай.

Девушка наградила меня величественным взглядом черных глаз и снова повернулась к Граю. Я ее не интересовал. Конечно, в ярком американском свитере, с рукой на перевязи, с боевой раной в плече, Грай выглядел внушительнее.

— Засиделась я с книжкой, — рассказывала Надежда, — потом свет погасила, лежу, заснуть не могу. Слышу, что-то с котом моим Велимором происходит, забеспокоился он, с батареи, на которой спал, спрыгнул, убежал к входной двери и топчется там. Страшно стало, я ведь одна в квартире, защитить некому. Кот не уходит от двери, видно, что-то чует. Я долго сидела на кровати, засыпать стала сидя. Вдруг слышу — в замке скребутся. Ну, думаю, пропала, бандиты лезут. Топорик у меня есть туристский, взяла его в руки, думаю, не дамся, защищаться буду. Дверь у меня еще и на цепочку закрыта. Поднялась, гляжу на эту цепочку, шевельнуться не могу. Вдруг слышу на лестнице пьяные вопли. Это сосед-алкаш с компанией возвращаются домой. Только поднялся сосед на наш этаж, слышу — двери в лифте закрылись, и лифт вниз пошел. Я занавеску отодвинула, смотрю — тень на снегу мелькнула. Но разве ночью разглядишь? Утром я к Шувалову, рассказываю: ко мне вор шел, да соседи спугнули. Что делать? Он велел никому не рассказывать и к вам пойти.

— Вот этот молодой мужчина, — Грай показал на меня, — пойдет с вами и посторожит кота.

— А он…

— Не беспокойтесь, он в нашем деле двоих стоит. Кстати, холост, борщ любит с перцем и макароны по-флотски.

Я вспыхнул — это зачем говорить?

— Только к окну его не сажайте, чтобы с улицы не заметили, — Грай подхватил раненую руку и, закусив губу, стал ее баюкать.