Венецианский альбом - Боуэн Риз - Страница 4

Я осмотрелась по сторонам, но не увидела ни души. Нельзя было допустить, чтобы коробка просто уплыла, ведь она размокнет, и котята утонут. Я вернулась на тротуар, идущий вдоль берега канала, уцепилась за столб набережной и потянулась к воде. Но коробка была слишком далеко и медленно, но верно проплывала мимо. Скоро она поравняется с высокими домами, возле которых тротуара нет. Что ж, мне не оставалось ничего другого, кроме как положить сумку, снять шляпку, зажать нос и прыгнуть в канал. Вода в нем оказалась неожиданно холодной. Я ахнула и наглоталась воды, однако все равно начала упорно подгребать к коробке. В Англии мне нечасто доводилось плавать, разве что в Торки, да и там я скорее качалась и прыгала на морских волнах, поэтому до меня слишком поздно дошло, что юбки вдруг стали ужасно тяжелыми и облепили ноги. Стараясь, чтобы коробка не утонула, я толкала ее к берету и в конце концов ухитрилась поставить на тротуар. Потом попыталась вылезти сама и только тут сообразила, что берег выше уровня воды на добрый фут, а никаких ступенек нет и в помине. Мне было не выбраться.

Промокшая одежда и туфли тянули ко дну, и я уже начала уставать. Я попыталась вспомнить, как по-итальянски будет «помогите» — если, конечно, вообще хоть когда-то знала это слово. Как сказать это на латыни? Ах, надо было внимательнее слушать на уроках мисс Диар! Я хваталась за набережную, но удержаться там оказалось совершенно не за что. Где-то над головой по-прежнему мяукали котята, коробка тряслась так, будто они в любой момент могли оттуда выбраться. И тут я неожиданно услышала шум — это тарахтел, приближаясь, лодочный мотор. Суденышко поравнялось со мной, и я испугалась, что оно вот-вот наскочит на меня или пройдет мимо, поэтому помахала одной рукой и закричала:

— Помогите!

Над бортом появилось мужское лицо.

— Дио мио! — воскликнул его обладатель. — Ун моменто!

Он заглушил мотор, ко мне потянулись сильные руки и бесцеремонно втащили в лодку. Мужчина мгновение смотрел на меня, прежде чем произнести:

— Вы англичанка, си?

Я кивнула:

— Как вы узнали?

— Только у британки хватит дурости купаться в канале, — на весьма недурном английском произнес он. — Или вы упали в воду?

— Я вовсе не купалась. Но и не упала тоже. Я прыгнула в воду, чтобы спасти котят.

— Котят? — Это слово явно оказалось для него внове.

— Кошкиных деток.

Вид у него стал ошеломленным.

— Вы прыгнули в канал спасти кошкиных деток?

— Кто-то хотел их утопить. Они плыли в картонной коробке. Вон, посмотрите, я ее на дорожку поставила.

— И что вы собираетесь делать с этими кошкиными детками? Отвезете их к себе домой, в Англию?

Так далеко наперед я до сих пор не загадывала.

— Нет, тетя Гортензия вряд ли согласится, к тому же отсюда мы поедем еще во Флоренцию и в Рим. Думаю, я найду здесь для них хороший дом.

— Моя дорогая синьорина, — качая головой, проговорил он, — Венеция это город кошек. Их тут больше, чем людей. Они ловят крыс, и это хорошо, но они также плодятся. У них много детей. Слишком много.

— А-а, понятно.

Он стал разглядывать мое помрачневшее лицо. Я, в свою очередь, разглядывала его. В своем потрясении я до сих пор не замечала, что сижу в деревянной лодке из лакированного тика, а правит ею весьма привлекательный молодой человек с непослушными черными кудрями и волевым точеным подбородком, одетый в распахнутую на шее белую рубашку. Точь-в-точь такой, как гондольер из моих мечтаний. Когда он улыбнулся, все его лицо просияло, а глаза сверкнули в буквальном смысле этого слова.

— Не волнуйтесь, — сказал он, — думаю, мы найдем выход. Пристроим к кому-нибудь из наших слуг, например, или отвезем к себе на виллу в Венето.

— Правда? Это было бы замечательно.

Молодой человек опять запустил мотор, подвел лодку к берегу, взял коробку с котятами на борт, а потом вручил мне мою сумку и шляпку.

— У вас тяжелая сумка. Ходили за покупками?

— Нет, там у меня принадлежности для рисования, я делала наброски. Я собираюсь стать художницей и с сентября пойду в Школу изобразительных искусств.

Мой спаситель одобрительно кивнул:

— Поздравляю.

— Надеюсь, с котятами все в порядке, — сказала я, потому что коробка на скамье закачалась. — Может, они уже вымокли и простыли.

Я поставила сумку и аккуратно открыла коробку. С ее дна ко мне поднялись четыре черно-белых мордочки и в унисон произнесли: «Мяу?»

— Только посмотрите на них, разве не прелесть? — спросила я, держа коробку открытой, чтобы молодой человек тоже мог их увидеть. — И с ними все хорошо. Они в полном порядке.

Тут я поднесла ладонь к губам, чувствуя, что могу вот-вот разрыдаться, а плакать перед посторонним мужчиной совершенно не годится, и аккуратно закрыла коробку, чтобы котята не сбежали.

Мой спаситель покачал головой.

— Да, вы настоящая англичанка! Тут, в Италии, мы либо держим животных ради пользы, либо съедаем их.

— А как же собаки?

— Ну, может быть, старые дамы и заводят их просто для души. В основном собаки у нас для охоты и охраны.

Тут до меня стало доходить, что я выгляжу как настоящее пугало — в мокром облепившем меня платье, с прилипшими к щекам волосами. Под ногами на дне уже натекла целая лужа.

— Извините, я промочила вам лодку, — пробормотала я.

Молодой человек улыбнулся.

— Это же лодка! Они постоянно промокают. — Потом он принялся меня разглядывать, качая головой. — Вам нужно переодеться в сухое и смыть эту воду, пока вы не подхватили какую-нибудь жуткую болезнь, — сказал он. — В канале нехорошая вода, синьорина. Я живу тут неподалеку. Мы можем отправиться туда, наши служанки выстирают и высушат ваше платье. Незачем кому-то знать о вашем маленьком приключении.

— О нет, — воскликнула я, несмотря на сильное искушение, — боюсь, тетя Гортензия не одобрит, если я пойду в гости к незнакомцу.

— К благовоспитанному незнакомцу, могу вас заверить, — сказал он с усмешкой.

— Все равно, боюсь, мне лучше вернуться в гостиницу. Тетушка будет ждать меня к обеду.

— И что же она скажет о том, как вы выглядите? Или в Англии тем, кто прыгает в канал, чтобы спасти кошку, все прощается?

— В этом я не уверена, — пришлось признать мне. — Скорее всего, она больше не выпустит меня одну.

Он явно развлекался, потому что глаза у него сияли.

— Можете сказать ей, что пытались сделать эскиз какой-нибудь крыши и незаметно оступились. Не исключено, что она поверит.

— Да, точно. Отличная идея, — закивала я, соглашаясь. — Спасибо.

— Значит, мне придется отвезти вас в гостиницу. Где вы остановились?

— Пансион «Реджина», — сказала я. — Тетушка всегда в нем останавливается, когда бывает в Венеции. Там есть сад.

— Ах да. Кормят ужасно, зато с садиком. Типично для англичан. — Он запустил мотор, и мы двинулись вперед.

— У вас отличная лодка, — проговорила я и тут же сообразила, что прозвучало это несколько по-дурацки. Раз уж я больше не школьница, мне, пожалуй, придется научиться поддерживать беседу.

Молодой человек, обернувшись, одарил меня улыбкой.

— Вообще-то она папина, но он иногда дает мне попользоваться. И согласен, она отличная.

— А где вы так хорошо выучили английский? — поинтересовалась я.

Теперь, когда канал сужался, зажатый стенами высоких домов, мой спаситель смотрел строго вперед.

— Отец хотел, чтобы я вырос разносторонним человеком, поэтому первым моим учителем был француз, а потом меня послали в английскую школу-пансион. Французский язык для дипломатии, английский — для коммерции. Видите ли, наша семья владеет судоходной компанией.

— А в какой школе вы учились?

— В Амплфорте. Знаете ее? Это на вашем севере, холодном и угрюмом, а распоряжаются там католические священники. Я все там ненавидел. Жуткую морозную погоду. Холодный душ. Пробежки по лесам и полям перед завтраком, кошмарная кормежка. Нам вечно давали кашу и печеную фасоль.