Москит. Том 2 - Корнев Павел - Страница 13

Я махнул рукой.

– Да у меня табельный есть. Лучше пулемёт дай.

Моя шутка Никите смешной вовсе не показалась.

– Не, пулемёт не могу. Поручик не разрешит.

– Погоди! – озадачился я. – Вы трофейный пулемёт приволокли?

– Ну да. Ручной.

– И куда он теперь?

Егерь пожал плечами.

– Не знаю. Пока у себя придержим, а там видно будет.

– Погоди-погоди! Вот на кой он вам? В лес же с собой не потащите, так? Отдайте мне!

– Да кто ж просто так пулемёт отдаст? – искренне удивился Никита. – Самим в хозяйстве сгодится!

– А если поменять?

– А что предложишь?

Я забрался в блиндаж и вытащил оттуда ящик-укладку с ручными гранатами.

– Ну-ка не филонить! – прикрикнул на подчинённых и обратился к приятелю: – Двенадцать гранат дам! Хоть кидайте, хоть растяжки ставьте!

Егерь озадаченно потёр заросший длинной щетиной подбородок.

– Ты знаешь, тут есть о чём подумать. Погодь!

Он подхватил ППС и убежал в лес, а я заранее откинул крышку и вытянул три гранаты. Открутил от банок рукояти, снарядил детонаторами и замедлителями горения, привёл в боевое положение одну за другой. Занятие это было для меня в новинку, провозился до возвращения Алтына, притащившего за ручку для переноса трофейный пулемёт.

– Владей! – вручил он его мне и скинул с плеча ранец с боекомплектом и запасным быстросъёмным стволом. – К нему даже штык в комплекте идёт!

Весило оружие с массивным прикладом, ребристым радиатором ствола и складными сошками никак не меньше девяти-десяти килограмм, штык я даже примерять не стал, сразу кинул под ноги. После вытянул из ранца коробчатый магазин, который втыкался в приёмник сверху, и озадаченно хмыкнул при виде знакомых на вид патронов.

– Ага, – кивнул сграбаставший ящик-переноску гранат Никита. – Шесть с половиной на пятьдесят, к твоему автомату подойдут.

– Ну вообще! – расчувствовался я. – Удружил, так удружил! И сколько их там?

– Четыре сотни.

– Отлично!

– Найдёшь ещё гранат, обращайся! Прапорщик сказал, возьмём, всё что будет.

– Замётано! – усмехнулся я, понадеявшись, что в ближайшее время Водолей не станет проверять боекомплект отделения. Впрочем, даже если ему такая блажь в голову и взбредёт, – не страшно, отбрешусь как-нибудь. Пулемёт для отделения всяко важней. Да и для взвода тоже.

Именно по этой самой причине я и убрал трофей в блиндаж. Достать его оттуда секундное дело, зато в случае внезапной инспекции неудобных вопросов не возникнет и не изымут в качестве излишков.

Мысленно похвалив себя за благоразумие, хозяйственность и предусмотрительность, я прошёлся по позициям отделения и проконтролировал ход работ, где-то для порядка поругался, а на левом фланге приказал обустроить два пулемётных гнезда, и не просто вырыть лежачие окопы, но и натаскать каменюк для полноценных брустверов. Ещё отправил Прокопа за водой и поручил справиться у взводного насчёт курева.

Постоял немного, затем пошёл на другой край позиций. Сначала в том направлении тянулась небольшая ложбинка, дальше мы уложили два сосновых ствола, а за ними уже и траншея центральных огневых позиций началась. Была она пока что преимущественно по середину бедра глубиной, но это лишь пока – даст бог, углубим. А вот на другой край позиций скрытно подобраться можно было лишь через лес, пришлось делать крюк, прикидывая как бы и тут обыграть складки местности.

Окоп за сегодняшний день успели неплохо расширить, да и сейчас спрыгнувший в него черноволосый новобранец размеренно выкидывал лопатой землю. Семён-охотник обрубал топором сосновые корневища, а легионер Демид сидел под деревом с уложенной поперёк колен винтовкой и что-то втолковывал сослуживцам, но при моём появлении мигом заткнулся.

Не иначе агитацией занимался, что мне по душе нисколько не пришлось, но не пойман – не вор, так что я предпочёл промолчать, просто сделал зарубку на будущее. Немного постоял, повертел головой по сторонам да и зашагал дальше, старательно выискивая прорехи в очень уж густом подлеске. Метров через тридцать наткнулся на просеку: там вырубили весь кустарник и молодые ёлки, обеспечив проезд к опушке, дальше начался подъём в горку и обнаружилась траншея соседнего отделения. Отыскать её помогли крики, коими косоглазый ефрейтор призывал бойцов не валять дурака и копать в полную силу. Метод был вполне себе рабочим – зарывались в землю его голые по пояс новобранцы куда активней моих подопечных, чего уж греха таить.

Ефрейтор оказался настроен вполне дружелюбно, посулив в случае чего поддержать огнём и попросил о том же, а заручившись моим обещанием не зевать, справился о куреве, но тут уж я его разочаровал.

– Не выдали пока, – сказал я, встал на опушке, поглядел в единственный уцелевший окуляр бинокля на противоположный берег и никакого движения там среди подлеска не заметил, хоть обзор отсюда был куда лучше, нежели с нашей позиции.

В итоге я вернулся к своим оболтусам и последовал примеру ефрейтора, но глотку не драл, а потому эффект от понуканий оказался не столь уж и велик. Плюнул и попытался оценить секторы обстрела, тогда-то и ощутил чужое внимание, аж холодок по спине пробежался.

Кто-то на той стороне пытался отследить искажения, создаваемые скоплением сверхсилы!

Едва ли это воздействие могло совладать с моим заземлением, да и встревожило даже не то, что противник озаботился выявлением наших операторов, а тот факт, что у джунгар невесть откуда взялись собственные операторы. Не иначе нихонцы военных советников приставили!

Засада!

Возникла мысль поставить в известность взводного, но побоялся прослыть паникёром, решил ограничиться оповещением собственного отделения.

– Демид! – сказал я, но тут же передумал, поскольку белобрысый доброволец запросто мог сцепиться с навалявшими ему этим утром скаутами. – Нет, сиди! Ты!

Боец с лопатой, смуглый и чернявый, понял меня верно и отозвался:

– Тимур Таш, господин вахмистр!

– Беги, скажи остальным, чтобы бросали лопаты и занимали позиции. Давай!

Боец воспринял приказ буквально, схватил винтовку и умчался прочь едва ли не вприпрыжку. Я слез в окопчик и одёрнул так и продолжавшего сидеть под деревом Демида.

– Тебе особое приглашение требуется?

Белобрысый легионер нехотя присоединился к нам, а сам я приподнялся над бруствером и остался недоволен обзором, вот и забрал у Семёна-охотника топор, полез обрубить нижние лапы росшей метрах в двух от нас ели. Снёс одну, примерился ко второй, и тут послышался мерзкий вой мины!

От страха враз обмякли ноги, но слабость оказалась мимолётной, уже в следующий миг я направленным кинетическим импульсом кинул себя к окопу, споткнулся о насыпь и чуть ли не рухнул на присевших там бойцов. Рвануло с заметным перелётом, ещё и сильно правее, но за первым взрывом последовал второй, потом ещё и ещё один. Вражеская артиллерия принялась утюжить взгорок, время от времени снаряды ложились в опасной близости от нашего окопа, тогда мерзко визжали и стучали по деревьям осколки, трещали, ломаясь сосны, сыпались на голову комья земли, ветки и мелкие камни.

И что самое поганое – ничего поделать с этим было нельзя. Оставалось лишь сидеть в окопе и молиться, чтобы не накрыло прямым попаданием да ругать себя последними словами за то, что так и не удосужился отработать технику создания полноценного кинетического экрана.

В разрывы снарядов вплёлся гул авиационных двигателей, над верхушками деревьев пронеслись силуэты крылатых машин – не наших, нихонских, – и сразу земля затряслась от новых куда более мощных разрывов. Одна из бомб легла где-то совсем неподалёку, и меня приложило ударной волной так, что в ушах зазвенело. Если б не накрыл окоп линзой уплотнённого воздуха, точно бы контузило.

Вдогонку вражеским штурмовикам ударило зенитное орудие, но на этот раз самолёты заходили на бомбометание со стороны леса, в зоне обстрела они находились считанные секунды. Только моргнул, и уже скрылись за кронами деревьев!