Пророчество о пчелах - Вербер Бернар - Страница 14

– Я преподаю историю, читаю лекции в Сорбонне. Один мой друг, тоже профессор истории, сказал, что эта книга содержит ответы на волнующие меня вопросы.

– Вам известно, о чем она?

– Полагаю, это книга пророчеств, написанная в 1121 году крестоносцем и обнаруженная в 1991 году в русских архивах профессором Патриком Ковальски.

– И все?

– В ней рассказано, что будет происходить в будущем, до 2101 года.

– И вас это занимает? – спрашивает издатель, рассматривая Рене поверх своих толстых очков. Взгляд у него лукавый, насмешливый.

– Честно говоря, я не знаю, что подумать, ведь я ее не читал. Поэтому мне показалось, что проще всего будет прийти сюда и попробовать ее раздобыть.

– Что еще вам известно?

– Еще я нашел в интернете статью, где утверждается, что это фальшивка.

– Статью Жана Вилена, не так ли? Это единственный журналист, который заговорил о книге. Это не принесло ему удачи: через некоторое время после появления статьи он умер.

– Что об этом думаете вы сами, издатель текста? – спрашивает Рене. – Что это, оригинальный документ эпохи или подлог?

Серж Боннафу делает глубокий вдох, как будто готовится к серьезному испытанию, и долго хранит загадочное молчание.

– Эта мысль, – начинает он, – посетила одного из лучших моих авторов, Патрика Клотца. В то время были в моде пророчества Нострадамуса. Некоторые издательства, наши конкуренты, с успехом публиковали тексты такого рода. Вот Клотц и говорит мне: «Я накропаю пророчества, которые перещеголяют древностью Нострадамуса». Патрик был автором-хамелеоном: он умел подражать любым стилям и обладал феноменальными историческими познаниями. Полагаю, для него это было своеобразным вызовом: изобрести «свое» пророчество.

Боннафу ностальгически кивает головой, как будто вспоминает несчетные чудеса, сотворенные его плодовитым автором.

– Клотц был большим профессионалом, но при этом графоманом. Он писал по тридцать страниц в день! Трудился с шести утра до полудня. И никогда не брал отпуск. Писать для него было то же самое, что для других – говорить. При этом он был тот еще болтун. Представьте человека, который постоянно рассказывает истории, просто не может иначе. Понемножку – еще туда-сюда, но когда получается перебор, то это становится утомительно для окружающих. Ох уж эти мне писатели-графоманы, со многими из них я знаком… Как мне жалко их жен! Жить с человеком, строчащим не переставая, думающим только о текущей рукописи – это же с ума сойти можно, вы со мной согласны?

– Безусловно.

– Вы, конечно, историк, вы пришли за вашей историей пророчеств, а до моих издательских страданий с сонмом писателей-графоманов вам нет никакого дела, верно?

– Что вы, вовсе нет! – протестует Рене.

Боннафу вздыхает и продолжает уже серьезно:

– Сочинение «Пророчества о пчелах» было для него игрой. Когда он поделился со мной своим проектом, я счел это задачей, достойной такого крупного писателя, как он, и такого уважаемого издательства, как наше. Словом, мы решил рискнуть. Мы придумали загадочного Патрика Ковальски, чтобы создать эффект «таинственного автора в маске», по примеру романа Ромена Гари «Вся жизнь впереди»[9].

– Сами вы читали это самое «Пророчество о пчелах»?

– У меня больше сорока авторов. Нет у меня времени заниматься каждой их книгой. Достоинство такого писателя, как Клотц, в том, что его рукописей не нужно было даже касаться. Все и так уже было доведено до совершенства. Редкость, но бывает. К тому же он не выносил, когда в его текстах меняли даже запятую.

– Как приняли книгу?

– Я до конца надеялся, что прием будет хорошим. А тут этот критикан Жан Вилен, наткнувшийся на анахронизмы и поставивший под сомнение существование Патрика Ковальски! Знаете, парижские критики – как панурговы бараны: стоит хотя бы одному из них сказать о какой-то книге хорошее или дурное, как все остальные принимаются блеять ему в унисон. Учитывая, что у большинства в этом узком мирке тоже нет времени на чтение, мнение одного становится мнением всех. Вот вам и объяснение, почему лучшие из лучших – Эдгар По, Герман Мелвилл, Франц Кафка, Эмили Бронте, Борис Виан – не попали на глаза критикам своего времени и обрели только посмертную славу. Даже Жюль Верн не фигурировал в литературных хрониках своего времени, о нем заговорили как об уникальном писателе только через пятьдесят лет после его смерти.

– После критики Вилена на книгу набросились другие журналисты?

– Ничего подобного. Хватило одной его критической статьи. Ни один журналист не рискнул выступить против этого журналистского шедевра и защитить измышления не значащегося в летописях рыцаря, раскопанные так называемым экспертом, не давшим ни одного интервью и не фигурирующего ни на одной фотографии. Так что этим все и завершилось.

– А продажи?

– Поскольку книга не получила прессы (не считая Вилена), ее быстро сняли с полок. Если я правильно помню, мы отпечатали несколько тысяч экземпляров, а куплена была от силы сотня. Книгу зачислили в категорию «убытки».

– Куда девались непроданные экземпляры?

– Пошли на макулатуру. Были переработаны в бумажную массу и стали другими книгами… После статьи Вилена Клотц распсиховался. Сказал, что его книга – все равно что бисер для свиней. Что люди не умеют ценить его пророчеств и вообще их не заслуживают.

– Что стало с самим Клотцем?

– Умер в 2010 году, во сне. Так и не вскрылось, что автором пророчеств Сальвена де Бьенна был он. Ныне эта книга никого не интересует. Но Клотц продемонстрировал этим проектом свою историческую эрудицию и способность придумать лжепророчество – но к чему оно? Проблема в том, что все это известно одному мне. У Клотца был потрясающий талант фальсификатора – умельца выдавать на-гора произведения, превосходящие качеством оригинал.

– Можете подарить мне экземпляр?

– Увы, нет. Повторяю, Клотца вся эта история взбесила. Он потребовал, чтобы я истребил все следы его текста: рукопись, гранки, контрольный оттиск. Думаю, он лично похитил экземпляры, отправленные, как того требует закон, в Национальную библиотеку. Пятнадцать лет он выискивал проданные экземпляры по одному и в конце концов все их обнаружил и уничтожил. Хотите услышать самое удивительное? Вы – первый, кто задает мне вопросы об этом произведении, и, соответственно, вы становитесь единственным, не считая меня, кто знает эту историю.

Серж Боннафу умолкает, разглядывает Рене и добавляет:

– И еще одно. Незадолго до его смерти мы с ним обедали, и он сказал: «Между прочим, ты не все знаешь о «Пророчестве о пчелах». С этой книгой связана одна большая тайна». Сказал – и очень странно на меня посмотрел. Нас прервали общие знакомые, и разговор зашел о другом. Так я и не узнал, на что он намекал.

16

Вернувшись домой, Рене Толедано без сил опускается в низкое кресло и вкладывает в один глубокий вздох все свои мысли, не дающие покоя.

Почему будущее завело меня в этот тупик? Пресловутого рыцаря Сальвена де Бьенна окружают одни фальшивки.

Гостиная баржи украшена масками различных эпох и стран. Рене кажется, что они смотрят на него и насмехаются.

Этот издатель – самый настоящий фейк. Подделка, причем неудачная.

Он смотрит в иллюминатор на Сену. Мимо проплывают баржи.

Тем не менее это, похоже, единственный путь, предлагаемый мне Рене-63, чтобы не дать разразиться в его эпоху третьей мировой войне…

Чтобы изменить ход своих мыслей, Рене берет пульт от телевизора и машинально включает канал непрерывных новостей.

Ведущий читает:

«… Совещание по глобальному потеплению в Париже. Страны Запада требуют, чтобы развивающиеся страны лучше контролировали свои выбросы. Те возражают, что со стороны стран, уже изрядно загадивших атмосферу, несправедливо запрещать им выброс тепличных газов и тем самым препятствовать экономическому росту, подобному западному. Тем временем температуры растут. Многие метеорологические институты бьют тревогу, предупреждая о жаре в ближайшие месяцы.