Князь Тьмы и я. Книга вторая (СИ) - Звездная Елена - Страница 18

— Язва! — одним емким словом охарактеризовал меня Навьен.

И больше ничего говорить не стал — сгреб меня со стола для трупов, прижал к себе и понес прочь, быстро, очень быстро, слишком быстро, чтобы я не поняла:

— То есть это ты сейчас не убил князя Мортема, да? Он выживет даже после такого?

— О, к нам вернулось критическое мышление, — съязвил Навьен.

Сволочь.

Прижалась к нему, и подумала о том, какая же он все-таки сволочь. Не, ну гад же, я ему свою кровь, я ему себя, я… а он сволочь. Слава Богу, живая сволочь.

В коридоре нам встретилась доктор Савадж. Вампирша стояла, пошатываясь, прижимая пальцы к вискам и глядя на нас огромными потрясенными глазами.

— Кккогда ты понял? — хрипло спросила она.

— Когда ты написала, что тело Ивгены Женьер забрал дом Мортем, — не сбавляя шага, ответил ей Навьен. – Зная тебя, уверен, ты бы устроила любому, кроме собственных хозяев, настоящий бюрократический ад.

Савадж промолчала и рухнула на пол.

А мы уходили, все так же быстро, но прежде чем выйти на лестницу, Навьен остановился, обернулся и сказал ей:

— Мортемы проникают в сознание, используя слабости. Найди то, что они использовали, уничтожь, и они не смогут больше влиять.

Вампирша, обессилено сидевшая на полу, подняла голову, посмотрела на него, затем на меня, улыбнулась и произнесла:

— Поздравляю, княгиня. Вы носите достойного наследника дома Даркан. Он силен.

Я не сразу поняла, о чем она.

Думать особо не получалось, я все еще как-то не осознала, что разобранный по кускам еще недавно Навьен, сейчас быстро уносит меня с места событий, и он живой.

А потом до меня вдруг дошло — оживлять вампиров могут князья.

Только князья.

Исключительно князья!

Я…

Я сжалась, судорожно пытаясь понять… да хоть что-то уже понять.

— Как ты? — спросил Навьен, взбежав по ступеням наверх и выходя на подземную парковку. — Ты побледнела. Я пережал живот?

И он тут же обнял гораздо бережнее.

Я промолчала. В ужасе глядя на вампира. В ужасе, осознавая, что только что оживила его. С ужасом понимая, что… что Навьен сейчас отвезет меня к Даркану, потому что он, как и доктор Савадж, сделал определенные выводы. Ведь… оживлять могут только князья. А я оживила. И я не князь. Вот только… и во мне нет князя тоже.

— Держись, — приказал Навьен. — Ты потеряла много крови, зараза мелкая.

— От заразы слышу, — напряженно ответила я.

И я не знала… не знала, как ему сказать.

И да, я, кажется, теряла сознание — кровопотеря все-таки не самая полезная процедура в жизни.

Но еще до того, как Навьен уложил меня на переднее сиденье в джипе Тэранса, я прошептала:

— Только не к князю.

Мой полуобнаженный едва восставший вампир, замер на миг, пристегивая меня ремнями безопасности, посмотрел мне в глаза и с едва слышным отчаянием произнес:

— Каиль, ты не понимаешь, ты…

— Только не к князю. Пожалуйста, — прошептала, теряя сознание.

Все что услышала напоследок – его стон смертельно раненного животного.

Потом хлопнула дверца автомобиля.

Я открыла глаза и посмотрела на солнце. Не на то, которое настоящее и сияет на небосклоне, хотя и оно тоже имелось, пытаясь прорваться лучами сквозь взлетающие и опадающие легкие белые занавеси в гостиничный номер, а на другое. Напряженно сидящее в кресле рядом с моей кроватью, жующее пончик, и поставившее передо мной целую коробку с пончиками. Разными. С разной глазурью. Свежеиспеченными. У которых один только запах, уже был вкусным.

— Как ты? — напряженно глядя на меня, тихо спросил Навьен.

Улыбнулась, любуясь им, разглядывая каждую черточку его сурового лица, в складку между бровями, на его твердые сжатые сейчас губы… Как я? Да какая разница, Навьен? Я тебя люблю. Я безумно тебя люблю. И я так рада, что ты рядом, что ты жив, что ты не лежишь больше разорванным в морге.

Правда, боюсь, я тебя сейчас не обрадую вовсе.

— Я не беременна, — тихо сказала ему.

И проследила за тем, как недоеденный пончик тысячника падает на пол двумя кусками — вампир стиснул пальцы, даже не заметив этого, и пончик просто сломался. Правда, этого Навьен не заметил тоже — он смотрел на меня.

Он просто смотрел на меня.

Он смотрел на меня так, что… даже мне стало не по себе.

— Еще… раз, — сдавленно выговорил Навьен, словно выталкивая из себя каждое слово с неимоверным трудом, — ты… и князь… ты…

Меня передернуло от одного только «ты и князь». Просто передернуло.

И Навьен заткнулся, пристально глядя на меня.

И вот оно отличие моего мужчины, от тысячи других – другой спросил бы, был ли секс, а этот, очень тихо спросил лишь:

— Как ты?

По щекам хлынули слезы.

И теперь все пончики полетели на пол, а Навьен, схватив меня, сгреб с постели, усадил к себе на колени и укачивал как ребенка, пока я плакала, не в силах остановиться. Просто укачивал, больше ничего не спрашивая, гладя по волосам и спине, и только его мышцы каменели с каждым моим всхлипом.

И решение тоже принял он.

Все дальнейшие решения.

Мы съехали из гостиницы сразу же, уносясь в приближающиеся сумерки на угнанном автомобиле. Одном.

Втором.

Третьем.

Четвертом.

Потом был самолет.

Полет куда-то, в попытке догнать убегающую ночь, заброшенный частный аэропорт в лесу. Снова машина, горная дорога, сырой прогнивший домик в горах, спрятанный среди деревьев и… и являющийся исключительно макетом — настоящий дом был внизу. Вырубленный в горной породе. Отгороженный секретным входом и несколькими бронированными плитами стали. Темный, холодный, с единственным окошком, сокрытом от всех троп, и открывающим вид на пропасть. И встретивший меня чувством тихого счастья, потому что первым, что сделал Навьен, подведя меня к этому окну, были его теплые объятия. Его сильные, такие нежные руки, его уверенность и надежность, он.

— Хочешь вина? — спросил вампир. И не дожидаясь моего ответа, продолжил: — Здесь есть бутылки, которым лет по пятьсот, кажется, завалялась даже парочка несколько постарше.

— Ммм, — протянула я, — а тысячелетнее есть?

— Имеется, — усмехнулся Навьен, обняв чуть сильнее, — но, что-то мне подсказывает, что его пить ты откажешься.

Я вздохнула, подбирая какую-нибудь колкость в ответ, но вдруг сказала:

— Не откажусь…

— От вина? — не понял Навьен.

«От тебя»…

— Ладно, пошли бухать, — сказала, решив, что признания явно не по моей части.

И вообще, пропадать так с вином. Тем более если вино коллекционное и древнее, то с таким вообще отлично пропадать можно, шикарно и весело.

Ну, по крайней мере, я так думала.

— Одна тысяча пятьсот семидесятый год, савиньон бланк, летнего разлива! — торжественно сообщил Навьен, и… сделал глоток.

Скривился, сплюнул, не глядя, швырнул бутылку куда-то в темноту. Я пьяно хихикала, уткнувшись в подушку, потому что… да гадость это ваше коллекционное вино. Мы первые бутылки распечатывая, разливали по бокалам, и пытались все это эстетически пробовать, оценивая вкус, оттенки вкуса, нюансы аромата и прочее… Но теперь я точно знала, во что превращается вино при ненадлежащем хранении — в уксус. И плевать сколько лет выдержки было у этого уксуса, и насколько этот уксус коллекционный, пить его все равно было невозможно.