Не время для героев (СИ) - Соломенный Илья - Страница 43

Я молча смотрю, как он толкает своими мощными ручищами тележку и идёт дальше. А у меня в голове в этот момент царит полный сумбур…

— Он просто исчез, — хриплым голосом говорю я. — И никто не помнит его! И такое уже случалось раньше, с алхимиком, который достал для меня ингредиенты для зелья. Никто о них не помнит — кроме меня! Как это возможно?!

— Хм… — Беренгар задумчиво поглаживает пегую бороду. — Это напоминает сильное проклятье… Я с таким не сталкивался, но примерный принцип могу понять. Теоретически. Скорее всего, воздействуя на пропавших, человек соорудивший проклятье, заставляет всех, кто общался с исчезнувшим, на какое-то время забыть об этих людях.

— Но не меня?

— Вероятно, тут дело в твоём даре. Точнее, в обеих его сторонах. Ведь забывают о пропавших только “светлые” как ты их называешь...

Некоторое время мы молчим.

— Мне кажется, что всё это неспроста, — наконец говорю я. — Пропадают те, кто как-то связан со мной! Может… Это я заставляю их исчезнуть? Просто не помню — как?

— Исключено, — качает головой Сейнорай. — С твоей памятью всё в порядке, я это вижу. Да и не способен ты на проклятье такого порядка. Если я думаю верно, а скорее всего так и есть, для такого нужно провести сложный ритуал с длительной подготовкой и массой "тёмных" ингредиентов.

— И всё же я использовал тёмную сторону дара! Символ, который ты мне показал…

— Если бы не это, то тебя бы лишили мужественности, — перебивает Сейнорай. — Ты применил Ар-Кэх потому, что у тебя не было выбора. Тот Таскалор оказался опытнее, сильнее, использовал преимущество и подловил тебя. А ты, как это ни прискорбно, не смог использовать никакой защиты. Кроме символа Ар. И это говорит о тебе лучшим образом! Боги, да я ведь даже не объяснил, как вызывать его! Тебе достаточно было увидеть символ, чтобы почти сразу повторить самостоятельно!

— И с его помощью я неизвестно что сделал с Вильгельмом! А вдруг он умер?! Если так — я стану тёмным и тогда мне не миновать виселицы!

— Хэлгар… — неожиданно мягко произносит Беренгар. Он подходит вплотную и кладёт руку мне на плечо. — Ты ещё не понял? Твои рассказы о том, что в вашем времени можно быть только светлым или только тёмным — не совсем…. Меркадо… Не совсем-совсем правдивы. Я не хочу сказать, что ты лжешь — просто не знаешь, не понимаешь сути дара Аулэ, как и все прочие, как те, кто обучает вас, молодых Таскалоров! Вся та история про Раскол, которую ты мне поведал… О том, что одни Сейнорай начали использовать дар Аулэ чтобы убивать других и потому изменились в худшую сторону… Прости, если мои слова прозвучат оскорбительно — но всё это шито.. Санто Пелагре… Паутиной!

— Что ты имеешь ввиду? Что я лгу? Что лжёт наша история?

— Только то, что ты смог освоить символ Ар всего лишь взглянув на него! Это говорит о многом! О том, что твои рассказы о “тёмных” и “светлых” — не более чем сказка для неразумных глупцов! Или средство контроля, или утерянные знания, или деформация дара Аулэ — я не знаю наверняка. Но в тебе он существует в первозданном виде. Да, изломан, не развит — но это тот самый повод, чтобы развивать его! Не для личного могущества — но чтобы не случилось непоправимого. Одним импульсом разума ты едва не лишил Таскалора рассудка. А что будет, если произойдёт что-то серьёзнее?

Я молчу. Молчу, потому что понимаю — Беренгар прав. Мало того, он озвучивает мои собственные мысли по поводу того, что нужно развивать обе стороны магического дара, чтобы совладать с выплесками.

О них я Сейнорай ничего не рассказывал, но сейчас меня будто прорывает. Я начинаю говорить и не могу остановиться. Мне нужно поделиться этим хоть с кем нибудь — и я выплёскиваю всю свою историю на Беренгара. О том, что мечтал о магии, о снах с бешеным рыцарем, постоянно меня убивающим, об охоте, превращённом в Келаура медведе, поступлении, втором выплеске, зелье и том, как оно на меня подействовало.

Учитель слушает, не перебивая. Он даёт мне выговориться, а затем коротко кивает.

— Я признателен, что ты поделился со мной, Таскалор. Твоя история необычна, но я встречал подобное, не раз, и не два. Тот, кто сдерживает часть своей сути, может жестоко за это поплатиться. В твоём случае это и привело к “выплескам”, как ты их назвал.

— Но я не сдерживал себя! Не сдерживал раньше! Все в моём роду были светлыми, Сейнорай!

— Я не могу говорить про тех, о ком ничего не знаю, Хэлгар. Но могу сказать наверняка — в тебе дар Аулэ в том виде, в каком его помню я. В нём есть и свет, и тьма, как есть во всей природе мира. День следует за ночью, темнота уступает место свету — и так до бесконечности! В этом заключён один из главных смыслов учения Сейнорай — принцип равновесия. Ведь не зря первым правилом, которое я тебе рассказал, идёт отрешение от всех эмоций. Только так можно достичь понимания и научиться пользоваться своим талантом в полной мере.

— Но почему? Почему все такие, а я… другой?!

— Не знаю, Хэлгар. Но уверен, что на самом деле подобных тебе людей хватает. Просто кто-то из них ещё не понял это, кто-то скрывается по тем же причинам, о которых ты рассказывал. Если в твоей жизни не произошло событий, которые могли бы объяснить, почему дар вдруг неожиданно открылся… Боюсь, я не смогу тебе этого объяснить.

— И что мне делать?

— Учиться, Таскалор, — серьёзно отвечает Беренгар. — Учиться и не совершать необдуманных поступков.

На следующий день я возвращаюсь в академию будучи настороженным, и ожидая какого-то подвоха. Меня смущает пропажа Вильгельма и то, что профессор Атрай с Керсом не помнят о нём. Всё это сильно напоминает тот случай с алхимиком Аланом и я собираюсь прояснить ситуацию.

Но сначала приходится посетить занятия в школе Воздуха, где мы с Тормундом учимся азам создания воздушных щитов. Это весьма иронично, ведь именно вчера мне бы такой щит совсем не помешал…

Друг замечает, что я снова хмурюсь и пытается подбодрить.

— Ну ты чего опять как туча в сезон дождей? — усмехается он. — Смотри, всё же получается!

— Просто не выспался.

— Да? Неужели госпожа Канти… — он вопросительно поднимает бровь и я, поняв о чём речь, толкаю его в плечо.

— Аккуратнее со своими шуточками! Она дочь графа, всё-таки!

— Всё-всё — он примирительно поднимает руки. — Просто хотел подбодрить. Не хочешь рассказывать — не буду настаивать.

— Да нечего там рассказывать, — отмахиваюсь я, поймав в воздушный щит брошенную Тормундом в мою сторону свечу. — Я её просто проводил до аудитории.

— Книжки донёс, значит?

— Ага.

— А с чего она вообще к тебе подошла?

— Да мы же с детства знакомы.

— А-а-а! Тогда понятно, — кивает друг. — Эх, если бы у меня была такая подруга детства…

Теперь его очередь ловить свечу, но я совершаю хитрость — подхватываю её потоком воздуха, который огибает щит и свеча ударяет здоровяка в макушку.

— Эй!

— Внимательнее, — посмеиваюсь я.

— Смотри-ка, только научился пользоваться магией, а уже меня учишь! Не зарывайся, а то получится как с Граймом.

— А что с ним?

— А, — Тормунд машет рукой, — Пытался вчера сдать норматив у Хромого. Перестарался, и снёс со стола все его бумаги, часть вообще уничтожил. Тот был в ярости. Выдал ему две декады наказаний, и теперь наш солдатик всё это время после занятий будет драить лабораторию Атрая.

После занятия Тормунд отправляется на свой следующий урок, а у меня свободное окно, которым я решаюсь воспользоваться. Вернувшись к расписанию, я внимательно его изучаю и иду к аудиториям, где проходят общие занятия у группы Изабель. И нахожу её недалеко от них, на галерее, квадратом огибающей небольшую парковую зону с огромным деревом посередине. Вокруг него собрались старшекурсники. Кто-то развалился на мягкой траве, кто-то сидит у дерева, переписывая пергамент.

Моя подруга сидит в тени, на перилах и что-то сосредоточенно читает, закусив губу. Пару секунд я любуюсь девушкой, оставаясь незамеченным. Сегодня она особенно красива. Широкий пояс туго обхватывает талию, подчёркивая изящество фигуры, грудь вздымается от дыхания, волосы перебирает ветер. Даже не верится, что вчера…