Надежда феникса (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 26

— Как кто? — переспросил император.

— Изучите примитивный мир на досуге, — мило улыбнулась я. — И еще, по поводу нашего соглашения. В ходе нашей сегодняшней беседы вскрылись некоторые дополнительные обстоятельства, о которых вы сразу не пожелали мне сообщить. По какой-то причине.

— Потому что счел их незначительными, — на скулах Феникса заиграли желваки.

— Юридически — это утаивание информации от стороны-партнера, — заметила я. — Поэтому я считаю, что с моей стороны будет правильно пересмотреть наше дело, то есть условия нашего взаимовыгодного сотрудничества. Когда я приму решение, я вам о нем сообщу. А пока — отправляюсь готовиться к балу. Чего и вам желаю: вам явно стоило бы отдохнуть. Вон уже темные круги под глазами нарисовались.

С этими словами я развернулась и вышла, оставив его императорское величество с новыми обстоятельствами, с которыми ему явно еще только предстояло справиться. И, признаюсь честно, уже давно я не чувствовала себя так хорошо!

Глава 12. Необучаемый император и драконья мать. Часть 1

Если хорошенько подумать, в этом мире со мной только и делали что собирали на бал (прием, встречу с императором, ночь с императором — нужное подчеркнуть), разбирали с бала (приема, встречи с императором, ночи с императором), изредка рассказывали про алых сирин (не всю правду) и еще целый один раз отвели в библиотеку. За всей этой суетой и «домашним арестом» я почти не общалась с семьей, и сейчас по этому поводу мне было невыносимо стыдно.

Поэтому, когда я заглянула в комнату к бабуле, мне было очень неловко. Очень-очень неловко, хотя я в очередной раз выпала в нерастворимый осадок от того, как моя бабушка помолодела. На этот раз, кажется, еще больше. В нашем мире сказали бы, что она сделала подтяжку, контурную пластику и фотошоп одновременно, но я-то понимала, что это здесь ни при чем! Передо мной сейчас была женщина от силы сорока лет, такая счастливая и жизнерадостная, что я забыла про все стыды разом — начиная от своего и заканчивая финским.

А вот Люба, похоже, ничего не забыла, потому что демонстративно поднялась из кресла.

— Пойду прогуляюсь.

— Любовь! — строго окликнула ее бабуля.

— Может, хватит дуться? — поинтересовалась я. — Меня, между прочим, пару дней не было.

— Пара дней от этого только выиграли, — заявила моя злопамятная сестра, после чего решительно направилась на выход, на ходу прокомментировав: — Я к Вере!

Бабушка не стала ее останавливать, только вздохнула. После чего приглашающим жестом указала мне на кресло, в котором сидела сестра. Сама она сидела в точности таком же, уютном, с вишневого цвета обивкой. Вся ее комната была оформлена в этих тонах, в которые ненавязчиво вплели кремово-позолоченные узоры. Даже портьеры были винного цвета, призванные своей тяжестью защищать от ярких солнечных лучей, и я невольно вспомнила про дракона. Этот винный цвет теперь, кажется, у меня будет прочно ассоциироваться с Миранхардом и всем таким… драконьим.

— Ну и что вы не поделили? — спросила эта молодая, совершенно незнакомая мне бабушка.

В том, что жаловаться Люба не будет, я не сомневалась. Моя сестра могла быть кем угодно, но не ябедой. Поэтому я только махнула рукой:

— Я разберусь, бабуль. С этим точно разберусь.

— А с чем не разберешься, родная? — бабушка наклонила голову.

— Со всем этим, — негромко произнесла я, обведя руками пространство. Без лишних слов было понятно, о чем я говорю. Хотя, скорее, о ком. — Меня сегодня назначили главой рода…

— Господин назначил меня любимой женой, — насмешливо произнесла она, процитировав очередной свой любимый фильм.

Я уже говорила, что бабушка у меня тоже язва? Вот Люба — точно в нее.

— Не Господин, а дракон, — фыркнула я в тон ей.

— Дракон?

— Да, прилетел тут один. В гости звал. А Господин как раз был очень даже против.

— Гостей?

— И гостей, и того, чтобы я была главой рода. Потому что он мне забыл об этом сказать.

— Конечно, потому что тогда вы будете на равных — ведь алые сирин никогда не входили в состав Империи.

Кажется, не только я дошла до библиотеки.

— А здешние мужчины к этому не привыкли, — закончила свою мысль бабушка.

— Не только здешние, — пробормотала я, но тут же добавила: — Мне кажется, что глава рода для меня — это слишком большая ответственность. Мне кажется, я не справлюсь, и вообще. Вот почему бы тебе не быть главой рода? Фактически, так оно и есть. Ладно, в нашем мире ты была…

— Какой? — Бабуля лукаво приподняла бровь. — Старой? Немощной?

— Я не это хотела сказать! — возмутилась я.

— Даже если и это, так я не в обиде. Тем более что это правда.

— Но сейчас — посмотри на себя! — Я подалась вперед, взяла ее руки в свои. — Смотри, как ты выглядишь! А как себя наверняка чувствуешь! Плюс у тебя есть мудрость, тебе самое то возглавить род алых сирин. У тебя даже имя подходящее — Екатерина! Будешь местной Екатериной Великой. Или Екатериной Первой, как тебе больше понравится.

Бабуля несколько мгновений смотрела на меня, а потом запрокинула голову и рассмеялась. Смех у нее тоже стал такой яркий, глубокий, звонкий. Не говоря уже о том, что руки, которые я держала в своих, были руками молодой женщины! Гораздо больше подходящей, чтобы править алыми сирин, ну или, образно говоря, нами.

— Во-первых, — накрыв мою ладонь своей, произнесла она, — я совершенно точно не подхожу для того, чтобы стать главой рода. Во мне нет силы, Надюша. Да, я помолодела, этот мир подарил мне несколько дополнительных десятков лет, но и только. Сила во мне уже не пробудится.

— Как? — растерялась я. — Почему?

— Потому что до двадцати пяти она пробуждается. После — уже все. Ну а во-вторых, не уверена я, что хочу здесь оставаться. Если честно, думала, что и ты тоже. Или ты уже передумала?

Бабушкин вопрос поставил меня в тупик. Если честно, это даже тупиком назвать было сложно, это место (куда он меня поставил) больше напоминало комнатку без окон, без дверей, еще и с чем-то скользким на полу. Для полноты картины.

Я что, правда сейчас об этом подумала? Не просто подумала, но и заговорила? Не просто заговорила, но и с заделом на будущее?!

Ой, мама!

— Похоже, что так, — улыбнулась бабуля, истолковав мое молчание верно. Или неверно!

— Нет. Нет, я не готова, — честно призналась я.

— Разве?

— Точно. Я хочу вернуться. Просто хочу спасти Веру, и…

— А вот твое сердце, похоже, говорит иначе. — Бабушка мне подмигнула, и стены комнатки сузились. Да они меня сейчас расплющат!

— Сердце говорить не умеет, у него другая функция. Кровь гонять, — сообщила как можно более цинично. — И вообще, давай сменим тему. Я просто пришла узнать, как вы.

Бабушка усмехнулась, но настаивать на продолжении разговора не стала. Ей, кстати, очень шла местная мода, она в здешних нарядах в самом деле выглядела очень величественно, по-королевски. Так же ей шла и высокая прическа, которую соорудили местные горничные. Прямо хоть сейчас на бал иди!

Кстати, о балах.

— Тебя пригласили на бал? — уточнила я.

— Да, разумеется. Любу тоже, но у нее неприятие местных традиций. Она считает, что этот патриархат нужно наставить на путь истинный и категорически отказывается надевать платье и вообще соответствовать обстановке.

Я вздохнула:

— Когда это Люба соответствовала?

— Ну, в наш мир она неплохо вписывалась, — бабушка кивнула. — Хотя не всегда.

На этом мы обе примолкли, вспоминая, что именно наша младшая никогда не терпела ничего, что ей не нравилось. Обладая непосредственностью ребенка и уверенностью богини, она могла выдать любому однокласснику, учителю или директору школы такое, что мне потом приходилось объяснять, почему ее не стоит исключать. Впрочем, с этим сталкивались мы все: и Вера, и бабуля. Каждый из нас в свое время объяснял директору (завучу, учителю), что Люба хорошо учится (это правда) по предметам, которые считает интересными (тоже правда), а неинтересные ей мы обязательно подтянем.