Золотая валькирия - Джоансен Айрис - Страница 18

Поглощенная своими переживаниями, она не сразу обратила внимание на то, что руки принца переместились к ней за спину и пытаются нащупать застежку платья. Даже когда Ланс расстегнул ее и Хани почувствовала на коже спины его горячие ладони, она не вздрогнула, не пошевелилась: подобное развитие событий казалось ей только естественным. Но внезапно взгляд Хани упал на неестественно неподвижный и напряженный загривок шофера, и она тут же пришла в себя. Боже, что они делают?!

– Нет! – прошептала она, машинально прикрывая руками грудь и плечи, с которых Ланс в нетерпении сорвал накидку. – Не надо, Ланс! Отпусти меня…

Он поднял на нее затуманенный взгляд, и Хани поняла, что Ланс все еще находится в состоянии эйфории, от которого она с таким трудом пытается освободиться.

– Отпустить тебя? – удивленно спросил он, словно не сознавая, о чем идет речь. – Ты же знаешь, я не могу…

Он впился в ее губы поцелуем настолько же жестоким и властным, насколько нежными и мягкими были предыдущие. Почти насильно раздвинув ей губы, принц вторгся внутрь, словно завоеватель в поверженный город, и его быстрый язык, пробежавший по ее горячему и влажному нёбу, заставил Хани снова забыть обо всем.

– Теперь понимаешь? – задыхаясь, спросил Ланс, с трудом оторвавшись от ее губ. – Разве я могу остановиться?

О, как прекрасно она его понимала! Их сердца бились в унисон – и бились так сильно, что эти удары наверняка были слышны человеку на переднем сиденье.

О, Боже!..

– Водитель… смотрит, – чуть слышно прошептала Хани, движением головы указывая на темную неподвижную фигуру шофера. Впрочем, она тут же подумала, что ей абсолютно все равно: еще немного, и она, забыв обо всем, снова отдалась бы охватившей ее волне страсти и возбуждения.

Но Ланс вовремя опомнился и негромко произнес какое-то арабское ругательство. Его руки на мгновение сжались вокруг Хани, словно он таким образом заявлял на нее свои окончательные и неоспоримые права, но в следующее мгновение он судорожно вдохнул воздух и ослабил свою медвежью хватку.

– Х-хорошо, прошептал он. – Дай мне одну минутку…

Ему, однако, потребовалось гораздо больше времени, чтобы успокоиться и выпустить Хани из своих железных объятий. Наконец он отодвинулся от нее на безопасное расстояние и пожал плечами.

– Извини, – пробормотал Ланс, пытаясь нащупать у нее на спине застежку платья. Руки его слегка дрожали. – Извини меня, – повторил он. – Ты наверняка уже заметила, что действуешь на меня, как валерьянка на кота. Обычно я не занимаюсь любовью на заднем сиденье случайного такси. – Ланс недоуменно потряс головой. – Кто бы мог подумать?! – вырвалось у него. – Если бы ты не остановила меня, я, наверное, овладел бы тобой прямо здесь.

Справившись наконец с "молнией", он подобрал с пола изрядно помятую накидку и, встряхнув ее, бережно укутал плечи Хани.

– А теперь постарайся не двигаться, иначе я могу не выдержать искушения, – предупредил он.

Хани послушно замерла, но Ланс не мог сидеть спокойно. Он принялся нетерпеливо вертеть головой, выглядывая в окно.

– Боже мой! – не выдержал он наконец. – Даже в такой поздний час у вас на улицах столько машин, сколько, наверное, не бывает в часы пик в Нью-Йорке!

– Хьюстон быстро растет, а вместе с ним растут проблемы, – рассеянно откликнулась Хани, раздумывавшая о том, какие у Ланса мужественные скулы и линия подбородка.

Принц бросил на нее быстрый взгляд, и, очевидно, от него не укрылось еще не остывшее желание в ее широко раскрытых задумчивых глазах; он заметил ее порозовевшие, чуть припухшие губы и улыбнулся с легким самодовольством.

– Можешь мне поверить, в эти минуты я вполне сочувствую тебе, – сказал он низким густым голосом. – Сочувствую… Это значит, я чувствую то же, что и ты. Впрочем, какого черта! – неожиданно сорвался он, стремительно наклоняясь к ней. Его губы приникли к ее губам, язык ловко задвигался, вызывая в Хани ответное желание.

– Должны же мы хоть чем-то заниматься, пока стоим в пробке, – пробормотал Ланс, на мгновение оторвавшись от ее губ. Потом его руки снова скользнули под бархатную накидку Хани и начали ласкать ее напрягшиеся груди.

– Я не хочу, чтобы ты остыла или отвлеклась, – шепнул Ланс. – А то еще возьмешь да и передумаешь…

"Ну, этого можно не опасаться", – с легким раскаянием подумала Хани. Ее тело отзывалось на его чувственные ласки помимо ее воли; оно пело, как скрипка в руках опытного маэстро, и горячий, плотный туман окутал Хани со всех сторон. В забытьи страсти и желания она даже не почувствовала, что такси остановилось и больше не движется.

На счастье, Лансу каким-то чудом удалось заметить, что они наконец приехали и что такси стоит перед ярко освещенными дверями отеля.

– Слава Богу! – сбивчиво прошептал он и, не глядя вытащив из бумажника какую-то купюру, протянул ее ухмыляющемуся водителю.

Впрочем, выражение лица последнего мгновенно изменилось, но Ланс, не обращая внимания на его почтительные благодарности, стремительно распахнул дверцу и выбрался в прохладную ночь.

– Выходи! Скорее! – бросил он, нервно облизывая губы, и, схватив Хани за руку, едва ли не силком вытащил ее наружу. – Еще пять минут – и я не выдержу!

"И я!.." – подумала Хани, испытывая огромное облегчение. Она тоже чувствовала, что ей уже все равно – пусть бы у них был не один зритель, а несколько тысяч, как на стадионе. И почти не заметила, как Ланс быстро провел ее сквозь двери в просторный, богато обставленный вестибюль отеля.

– Одну минуточку, ваше высочество!.. Они оба машинально повернулись на голос, и в тот же миг были ослеплены яркой вспышкой света.

– Отлично! Теперь еще разок…

Хани услышала, как принц громко выругался. Его рука, лежавшая на ее талии, сжалась сильнее, словно он хотел защитить ее от какой-то грозной опасности.

Почти бегом они пересекли вестибюль, но худой остролицый фотограф не отставал ни на шаг.

– Будет ли мисс Уинстон сопровождать вас в вашем турне постоянно? – на бегу трещал репортер. – Были ли вы знакомы до того, как ваше высочество приехали в Хьюстон? Что думают о вашем знакомстве их величества?..

Он попытался проскользнуть следом за ними в кабину лифта, но Ланс резко, по-боксерски, толкнул репортера в грудь и быстро нажал кнопку двадцать второго этажа. Двери лифта автоматически закрылись прямо перед носом разочарованного газетчика.

– Надо было сказать водителю, чтобы подъехал к черному ходу, – раздраженно пробормотал Ланс. – Но, откровенно говоря, я не думал, что эта настырная братия все еще будет болтаться в фойе в столь поздний час.

Заметив, что Хани внезапно побледнела, он обеспокоенно наклонился к ней.

– С тобой все в порядке, Медок?

– Да, – ответила Хани непослушными губами и трясущейся рукой отвела волосы со лба. – Только я не понимаю, откуда они узнали мое имя…

Ланс пожал плечами.

– Я думаю, Джош Дэвис опубликовал свой пресс-релиз. Он наверняка предвидел, что, когда репортеры пронюхают о том, что ты поселилась в моем номере, начнутся всякие пересуды и догадки, и поспешил их предупредить. Разве тебе не кажется, что в сложившихся обстоятельствах это был самый разумный шаг?

Прозвенел мелодичный сигнал, двери лифта беззвучно разъехались в стороны, и Хани первой вышла в коридор, застеленный мягкой ковровой дорожкой. У номера Ланс галантно распахнул перед ней высокую дверь из резного тикового дерева.

Самый разумный шаг… Самый? Впрочем, почему бы нет? Разумные люди потому и называются разумными, что они умеют находить компромиссы в самых невероятных ситуациях. А она-то хороша, совсем потеряла голову! Если бы лампа-вспышка этого дурачка-фотографа не привела ее в чувство, она бы сейчас уже лежала в постели принца. Интересно, удалось бы ей потом найти разумное объяснение случившемуся, чтобы успокоить свою совесть?

Ланс щелкнул выключателем на стене, и гостиная осветилась ярким светом нескольких ламп.

– Так что все-таки случилось, Медок? – спросил он, поворачиваясь к ней.