Зимняя невеста - Джоансен Айрис - Страница 8

– Ты не обманываешь меня?

Насмешливая улыбка заиграла на лице Джеда:

– А ты не очень доверчива.

– Иной раз Арнольд… – она замолчала. – Нет, думаю, что нет.

Его улыбка мгновенно угасла:

– Я совсем забыл о грязных проделках отца. Дразнить морковкой, пока не добьется желаемого, а потом выдернуть ее прямо из-под носа. – В голосе зазвучали жесткие нотки. – Нет, такие игры не по мне. В этом я не похож на него, Исабель.

– Но откуда мне знать? В чем-то вы очень похожи.

– Например? – прищурился Джед.

– Например, – неуверенно начала она, явно боясь рассердить его, – ты питаешь те же самые чувства к этому злосчастному портрету, что и Арнольд.

– Нет, не такие, – покачал головой Джед. Наверное, за эти долгие часы он сам не раз задавал себе тот же вопрос, и у него уже появился ответ. – Во всяком случае, я никогда не строил свою жизнь так, чтобы она соответствовала картине.

– Но ты до сих пор хочешь завладеть «Невестой», – напомнила Исабель. Она была рада, что разговор перешел с нее на Джеда, потому что надеялась таким образом кое-что выяснить, найти ответы на вопросы, засевшие у нее в голове и не дававшие покоя.

– Да. Хочу. И вырос с мыслью о том, что когда-нибудь она будет принадлежать мне. Когда я уезжал из замка и картина осталась в руках этого мерзавца, мне было мучительно больно. И одновременно я завидовал ему. В детстве я много раз слышал от матери – она постоянно повторяла это, – что картина принадлежит мне.

– Почему она внушала тебе эту мысль? Она не могла не отдавать себе отчета, что добровольно Арнольд не расстанется с «Невестой». По-моему, он просто помешался на ней. Это была своего рода идефикс.

– И остров, и замок вместе со всеми картинами достались моей матери по наследству. Все это принадлежало ее семье, судя по документам, по крайней мере лет сто, если не больше. Это ее родовое владение.

Глаза Исабель широко распахнулись от неподдельного изумления:

– Понятия не имела об этом. Арнольд никогда не рассказывал мне, каким образом он стал владельцем замка.

– Еще бы! При его непомерной гордости и тщеславии он старался забыть о том, что заставил мать – почти сразу после венчания – переписать всю собственность на свое имя. Наверное, он с ранней юности страдал манией величия. Удачная женитьба помогла исполнить заветную мечту. Замок он просто обожал. Дрожал над каждой картиной. И поскольку присутствие матери напоминало о том, каким образом он заполучил все это, Арнольд превратил ее жизнь в настоящий ад. Он унижал ее, как только мог, просто сживал со свету. Смерть стала для матери избавлением от этой жизни.

Но оставался сын, и в его жизни ничего не изменилось, она была такой же мучительной, с сочувствием подумала Исабель. Семь долгих лет она сама терпела эти пытки. А на долю Джеда досталось намного больше, отец отравил детство мальчика. Поддавшись невольному порыву, она положила ладонь на его руку:

– Я так сочувствую тебе.

Мускулы на его руке сразу же напряглись, стоило ей только прикоснуться к нему, но Джед не отодвинулся:

– Не стоит. В тринадцать лет я избавился от жалости к себе. На смену этому чувству пришел гнев, и я постарался доставить своему мучителю – моему отцу – как можно больше неприят

Ных минут, – он отпил еще один глоток кофе. – Как, наверное, Таунсенд рассказал тебе, в этом мне удалось преуспеть.

– А разве это не волновало твою мать?

– Жизнь ее была совершенно разбита и разрушена до основания. Неужели ты думаешь, ее могли волновать такие мелочи? Как только он вынудил ее переписать замок и картины на свое имя, она оказалась в какой-то бесчувственной пустоте. Ей оставалось только подчиняться и исполнять его идиотские прихоти… Только иной раз по ее лицу пробегала тень каких-то смутных чувств. Мне кажется, она даже радовалась, когда я заставлял его мучиться. Сама она была слишком слаба и безвольна, чтобы выступить против него и отстаивать свои права… И слишком покладиста, – почти выкрикнул он.

Снова волна опаляющего жара окатила ее, заставив отдернуть руку:

– Сочувствую ей от всего сердца.

– И я тоже, – подавшись вперед, сказал Джед. Выражение его лица вновь стало непроницаемым. – Она слепо шагнула в ловушку, так как считала, что любит его. Но ты-то ведь отдавала себе отчет в том, на что идешь?

– Да, – ответила она, – полностью.

– Тогда не жди, что я буду испытывать такое же сочувствие к тебе. Все мы пожинаем то, что сеем.

– А я и не жду, что ты будешь испытывать ко мне какие-либо чувства.

– И ошибаешься, черт возьми, – в интонациях его голоса вдруг прозвучали несвойственные ему растерянность и досада. – Меня это злит и вызывает беспокойство. – Он помолчал. – А еще больше меня терзает желание. Вот что я испытываю к тебе.

Она даже отпрянула, как от удара током. Джед мрачно усмехнулся:

– Удивлена? Почему? Ты же сама сказала, что в чем-то мы схожи с отцом. Выходит, и в этом тоже.

Ей вдруг показалось, будто из комнаты выкачали весь воздух. Дыхание у нее перехватило. Она боялась даже пошевелиться и только смотрела на него завороженным взглядом.

– Вчера ночью я работал, как лошадь, чтобы устать и заснуть, – продолжал Джед. – Но ни черта не помогло. Я лежал и, ворочаясь, думал о тебе. Только о тебе. И ничто не в состоянии было отвлечь меня от этих мыслей.

– Это не… Ты просто расстроился. Дело совсем не во мне, – наконец сумела выговорить Исабель.

– Думаешь, дело в портрете? – Джед пожал плечами. – Может быть. – В голосе его прозвучали бархатистые нотки. – А может, все-таки в самой Исабель?

Она покачала головой:

– Не может быть… Мы и познакомиться толком не успели.

– А как насчет страсти с первого взгляда?

– Все дело в портрете, – она облизнула пересохшие от волнения губы. – Оказаться в родных местах после стольких лет отсутствия – тоже своего рода шок. Думаю, через какое-то время все пройдет.

– Шок прошел. Я умею быстро восстанавливать душевное равновесие, – Джед протянул руку и прикоснулся к ней.

Когда она минуту назад дотронулась до него, то не почувствовала такого странного беспокойства, которое накатило на нее в эту минуту. Жар как будто перетекал из его руки в ее руку и растекался по всему телу. Но самыми болезненными были ощущения в груди. Даже прикосновение мягкой ткани причиняло боль и вызывало мучительное томление. Пытаясь избавиться от этого, Исабель отдернула руку. Но Джед только сильнее сжал ее пальцы.

– Не сейчас. Мне хочется касаться тебя, – сказал он вдруг охрипшим голосом и провел большим пальцем по внутренней стороне запястья. Движение оказалось необыкновенно чувственным. – Господи, какая у тебя кожа, словно…

– … пусти, – прошептала Исабель.

Казалось, он не слышал ее:

– Прошлой ночью меня почему-то преследовала именно эта мысль: как я проведу ладонью по твоей щеке. И как я лягу сверху…

Вырвав руку, Исабель вскочила:

– Мне пора идти. Бетти, наверное, уже сбилась с ног, разыскивая меня.

– Сядь. Мы еще не закончили.

Она застыла, глядя на него, сжав кулаки.

– Ты ведь пришла для того, чтобы я мог получше разглядеть тебя? – негромко напомнил Джед. – Забыла?

– Нет, не забыла. Но, по-моему, ты уже вдоволь насмотрелся.

– И половины того, что мне хочется, я еще не разглядел. И не так, как представлял себе вчера. Хочешь скажу, какие картины я рисовал в своем воображении?

– Нет, – голос Исабель дрогнул, но она, постаравшись придать ему больше твердости, договорила:

– А сейчас мне бы хотелось уйти.

– Ах, какой такт и выдержка! Ему удалось выдрессировать тебя, – голос Джеда все еще оставался негромким, но какие-то яростные нотки все же прорывались, и это заставило Исабель отступить на шаг. – Интересно, чему еще он сумел выучить тебя?

– Можно мне уйти?

Глаза его сверкали. Лицо напряглось и стало как маска:

– Господи, ты выглядишь перепуганным до смерти ребенком. Ступай отсюда, – пересилив себя, он указал на дверь.