Зимняя невеста - Джоансен Айрис - Страница 23

– Не надо говорить вместо меня.

– Но ведь именно это ты имел в виду?

– Я не знаю, что имел в виду. С того момента, как я тебя впервые увидел, я утратил способность мыслить ясно и логично, – Джед искоса посмотрел на нее. – И ничего не смогу с собой поделать, если и дальше буду позволять себе слепо бросаться за тобой и тут же натыкаться на стены, которые ты воздвигла, защищаясь от меня.

– Что ты этим хочешь сказать? – растерянно переспросила Исабель. – И как это можно изменить?

– Ответь на мои вопросы.

– Я не имею права говорить про Сан-Мигуэль, – прошептала она. – Правда.

– Лучше что-то, чем вообще ничего. Тогда расскажи про свою жизнь на острове.

– Если ты не очень будешь настаивать, то я бы предпочла не вспоминать об этом времени, – неестественным тоном ответила Исабель.

– Нет, буду.

– Но зачем? Ведь это все в прошлом.

– Потому что мне нужно знать, кто ты.

– А я тебе опять повторю: я совсем не та, за которую ты меня принимаешь. И я уже не та, какой была на острове.

– Нет, конечно. Ты что же, жила все эти годы в полной изоляции?

– Почему ты считаешь, что нет? Я жила… – она замолчала, осознав, что опять собирается утаить правду. А это было нечестно по отношению к нему. Замолчала еще и потому, что сама страстно желала разбить преграды, которые сама выстроила. – А что именно тебе хочется узнать?

– Все. Что ты чувствовала, что ты делала, чем думала.

– Мне кажется, что ты по-прежнему пытаешься разглядеть во мне черты «Невесты», – с горькой улыбкой заметила Исабель. – Про Арнольда тебе все известно лучше, чем кому бы то ни было. Так что ты очень хорошо можешь представить, какой была моя жизнь.

– Я не могу ее представить себе настолько ясно, как мне бы хотелось. И поэтому мысль о тебе и о нем, о вас вместе жжет меня, как раскаленные угли. Стоит мне только представить… – Тон его стал еще более жестким. – Расскажи мне обо всем.

– Это было очень тяжело и очень трудно, – Исабель скрестила руки на груди, чтобы сдержать дрожь, сотрясавшую ее. – Мне надо было научиться… ты ведь, наверное, догадываешься, что раньше я не была покладистой. В шестнадцать лет я была очень озорной. Но Арнольд представлял себе «Невесту» мягкой и послушной, и я должна была стать такой, какой ему хотелось видеть меня. И мне пришлось заново учиться ходить, сидеть, брать что-то или класть на место. Никогда не заговаривать ни о чем первой – только отвечать на его вопросы. И беспрекословно выполнять каждое его желание.

– И желания Бетти?

– Да. Следующей за Арнольдом была она. И не выполнить того, что требовала Бетти, – значило не выполнить желание Арнольда. После чего следовало наказание. Я пожинала заслуженное.

– Тебя били?

– Только Арнольд. Бетти довольно быстро удалось найти способ причинить мне еще больше мучений и поэтому держать в подчинении. – Исабель почти впивалась ногтями в предплечья. – Но уж лучше бы она меня била, потому что ей очень хотелось сломить меня.

– Господи, но зачем ты все это терпела? Почему оставалась там? – напряженным тоном проговорил Джед.

– Необходимость заставляла меня оставаться на острове. И любой способен выдержать все, если надо. – В глазах ее заблестели слезы, но она усилием воли остановила их… – Этого достаточно? Мне надо забыть обо всем. Не расспрашивай, пожалуйста…

– Господи, – повторил Джед опять и вдруг, резко повернувшись, обнял ее, прижал к себе, не в силах сдержать порыва жалости, симпатии и сочувствия. – Что же мне делать с тобой?

«Держать вот так в своих объятиях», – подумала Исабель. Ей захотелось сказать ему об этом. Сейчас с ней обращались так, как было только в детстве:

– Этого довольно?

– Более чем. – Голос его дрогнул, когда Джед прижал ладонь к ее затылку. – Как тебе удалось выдержать все это?

Теперь Исабель было легче говорить, словно он вбирал в себя накопившуюся за все эти годы боль ее души:

– Я училась. Старалась победить хотя бы в малом. – Она прижалась к нему еще теснее и проговорила как в забытье:

– Это очень важно – не позволять себе сдаваться и постоянно пытаться отвоевать хотя бы крошечный кусочек. Всякий раз, как меня загоняли в угол и поражение казалось неизбежным, я пыталась найти, в чем могу утвердиться. Пусть даже и в незначительном, чтобы поддержать свой дух. Не дать сломить его окончательно. Ведь вместо покорности, например, можно научиться терпению. Их жестокость…

– Подожди, – она почувствовала, как Джед снова весь подобрался и даже слегка отодвинул ее от себя, чтобы заглянуть в глаза:

– А чему ты научилась со мной? Что тебе удалось отвоевать?

Исабель посмотрела ему прямо в глаза и облизнула пересохшие губы:

– О чем ты?

– Когда ты пришла ко мне в домик, то сказала, что у тебя свои собственные причины для этого. Что это за причины? На что ты хотела обменять свою девственность, к примеру?

– Какое это имеет значение?

– Мне хочется знать, черт побери!

Его нельзя было отпугивать, но Исабель не могла солгать:

– Ребенок.

– Что? – переспросил Джед с округлившимися глазами.

– Я люблю детей и давно хотела иметь ребенка, – быстро проговорила она, глядя на верхнюю пуговицу его рубашки. – Неужели ты не понимаешь, что это был единственный способ, который позволял мне выиграть в этом сражении? Другого выхода у меня не было.

– Должен огорчить тебя, едко ответил Джед. – Сдается, что мы с тобой оба выиграли при встрече.

– Удовольствие? Конечно. Но я-то не искала его. Я выполнила твою просьбу, – она встретила его взгляд. – И мне надо было понять, что я смогу извлечь для самой себя в этой ситуации.

– Моего ребенка? – Джед крепко сжал ее плечо. – Так ты не принимаешь противозачаточные таблетки?

– Нет, – и она добавила:

– Быть может, я еще не успела забеременеть, но очень надеюсь, что все же это произойдет. И сегодня особенно благоприятный день для зачатия, и мне бы не хотелось упустить его. Потому что даже если и встретится другой подходящий мужчина, я вряд ли смогу… – она передернула плечами. – Мне не хочется снова оказываться пойманной в этот капкан.

– И ты хотела скрыть от меня, что собираешься завести ребенка и потом смыться с ним?

– Скорее всего, да, – Исабель высвободила плечо. – Почему это тебя должно волновать? Какое ты к этому имеешь отношение?

– Как это какое! Я что, донор спермы? Я, между прочим, живой человек, черт побери! – Джед сжал губы. – И я видел очень плохой пример отцовства, чтобы позволить себе относиться к этому беззаботно.

– Ты не очень последователен.

– При чем здесь последовательность или непоследовательность. Это не ученый диспут. Вся твоя жизнь состояла из одних уступок…

Что она могла возразить на это обвинение?

– Меньше всего мне хотелось бы огорчать тебя. – Исабель попыталась выдавить из себя улыбку. – Ронни так старалась…

– Ну да, Ронни – наш спасательный круг. А уж про ее идею и говорить нечего: лучшее лекарство от всех огорчений хороший секс. – Его губы изогнулись в иронической улыбке. – Но она представления не имеет, к каким последствиям может привести употребление этого лекарства. Так ведь? – Джед выпустил ее из объятий и отвернулся. – Итак, если я скомандую: ложись, то и ты, в свою очередь, сумеешь одержать свою победу.

– Ты не понимаешь.

– Нет, я очень даже хорошо понимаю. – В быстром взгляде, который он бросил на нее, светились и мука, и огорчение. – Именно в этом все дело. Одна моя половина требует схватить тебя, поднять на руки, прижать к себе и сказать: вот и хорошо, я рад, что ты можешь воспользоваться мной таким образом. А вторая моя половина готова придушить тебя на месте за это. – Джед зашагал к ступенькам. – Иди спать.

– А ты куда?

– На камбуз, к Ронни. У меня сейчас такое настроение, что я уж лучше перекинусь с ней в покер. Советчик из нее никудышный, а вот игрок она неплохой.

– Никого не видно, – Исабель еще раз окинула взглядом покосившиеся домики и пустые улочки небольшого селения на берегу. – Где же люди? Куда подевались все жители?