Мертвые люди (СИ) - Мир Олег - Страница 31

— Серый, ты что ли? — вся важность слетела как лоск с щеголя после удара кастетом в лицо, — что случилось? Твою мать!

Мужик, ругаясь, перебежал к пассажирской двери.

— Антон, хорош рассусоливать, давай в больничку, — прохрипел пострадавший.

Мужик ойкнул, снова прибежал ко мне.

— Слышь, пацан, давай я за руль, — не фига себе заявка, может ему еще и сумки с вещами отдать да пистолет в придачу, — не бойся. Пока объясню, пока ты подъедешь, время не терпит. Сказал и побежал поднимать шлагбаум.

Вашу мать, час ехал, время терпело, а как у ворот так все, я ворчал мысленно, вылезая из машины. Мужик сдернул бейсболку, аккуратно просунул ружье, и примостился на мое место, строя гримасы из-за неудобного сидения. Нашел время. Машина жалобно заревела, срываясь с места. О, она и так может. Почесав затылок, и где мне их искать. Ладно, деревня не город, найду, рано или поздно, но найду. Настроение приподнятое, то ли от свежего воздуха, то ли, что всех благополучно довез. Пригнулся, миновал шлагбаум, как только машина проехала, он вернулся на место, и шуганулся в сторону, за мешками на корточках сидел пацан в безразмерной кожанке, кепке на коротко стриженой голове, меж коленей двустволка. Он в прищуре посмотрел на меня и как-то гаденько улыбнулся, словно гопник при встрече лоха.

— Здоров. А куда это они уехали?

Пацан махнул рукой вперед, приподнялся.

— А подробнее?

Только лыбится и все, ущербный что ли?

— Ладно, я тогда пойду.

Дорога, как ни странно, из грунтовой перешла в асфальтную, длиной метров пятьсот, затем ответвлялась на лево. Ладно, пока туда, а там разберемся. Бодрым шагом направился к намеченной цели, не забывая осматриваться. По большому счету смотреть не на что, слева невдалеке виднелись дома из красного кирпича, справа стояли огромные ангары, как мне помнится, в них сушат зерно. Пройдя половину пути, оглянулся, пацан по-прежнему пялился на меня. Да что за народ тут живет, один уезжает с поста, другой псих пялится не в ту сторону. Дилетанты и разгильдяи. И как только выжили. Насчет машины не волновался, ну не верю, что так запросто украдут. Ладно, что-то я завелся, сам-то ненамного лучше. И тут же усмехнулся про себя. Но я-то живой и при кое-каком барахле. Добравшись до развилки, свернул налево, по одной простой причине, туда уходил асфальт. Теперь слева располагался осиновый парк, за ним виднелась школа, к моему удивлению там даже дети бегали. Справа чуть дальше высилось огромное здание, в несколько корпусов, с впечатляющим парадным входом на метров пять и козырьком, поддерживаемым аж четырьмя колонами. На ступеньках толпились мужики. У них-то и разузнаю куда дальше. Только осторожно, а то времена сейчас такие — все нервные.

— Здрасти! — вежливость — залог успеха.

— Здоров! — отозвался один из курящих.

— Дорожку к больничке подскажите… пожалуйста.

— Это тебе прямо, потом на первом перекрестке налево, и за Маринкой будет, — лениво жестикулируя объяснил мужик, и отвернулся, потеряв ко мне интерес.

Спасибо и на том, увижу Марину — передам привет. Пройдя мимо магазинов, я свернул куда велено, и, активно мотая головой по сторонам, искал нужный мне дом. Ага, мне сюда. Одноэтажное здание красного цвета, с белым крестом на фасаде, трудно перепутать. А вот и моя красавица, в смысле машина, а не девушка, подпирающая капот. Нет, она тоже красивая, только не моя.

Пройдя по дорожке, вымощенной плитами, свернул в грязь, где кинули мой транспорт.

— Все хорошо? — улыбаясь как блаженный, поинтересовался я.

— Да, всех довезли. Спасибо тебе, — лицо мрачное, как тучи на небе, — ключи в машине.

Оттолкнулась от капота, резко развернувшись ушла прочь, оставив мне в душе нехороший осадок, словно я в чем-то виноват. Да всем помог, а все равно дурак-дураком. Прежде чем сесть в машину, глянул на заднее сидение, хоть крови нет и на том спасибо. Кот, ленивая зверюга, уже дрых на переднем сидении.

— Ну что, Братан, поедем, с родителями познакомлю, — включая зажигания, посетовал я коту.

Только успел чуть сдать назад, как из медпункта выскочил долговязый мужик, и, как ошалелый, замахал руками. Этому-то что надо? Нажал на тормоз, дернул ручник, и неспешно вылез из салона машины.

— Фу, чуть успел, — дыша так словно только что марафон маханул, сказал мужик, упираясь руками в колени, — Егор.

Я пожал протянутую руку, до сих пор не понимая в чем дело.

— Спасибо, парень, что наших спас. Мы их уже похоронили, бабы глаза выплакали, а тут ты с ними, — достал пачку сигарет, встряхнул так, чтобы выкосила только одна, засунул ее в рот, и принялся обхлопывать себя руками. Ну да, все как обычно.

— Эх, Санек, спичка есть? — он развернулся вполоборота, окликая одного из стоящих возле входа. Тот мотнул головой, даже не стал связки надрывать ответом, — вот беда. Прикуриватель есть?

Я посмотрел через стекло, нет.

— Не-а.

— Жаль. А вот она, — зажигалка оказалась в том же кармане, где покоились сигареты.

— Хорошая машина, я тоже раньше хотел такую же — он присел на капот, собираясь завести долгий разговор ни о чем.

— Нормальная. Слушай, я тороплюсь.

— Да куда вы все торопитесь? — недовольно заворчал долговязый.

Я пожал плечами, и приоткрыл дверь, не двусмысленно показывая, что разговор закончен. Мужик махнул на меня рукой, и побежал к стоящим возле крыльца. И чего подходил, спрашивается?

Выехал из поселка, по той же дороге, на КПП меня тормознули, все тот же гопник, и усатый старикан, с карабином за плечом. Бегло глянул в салон, потом махнул рукой, мол, проваливай. Когда въезжал в лес, встретил микроавтобус с людьми, а следом полицейский "лендровер", все еще эвакуируют страдальцев. Это хорошо.

Ехал привычно медленно, с тоской взирая на открывающийся пейзаж, ничего интересного, разве что художника может увлечь унылая картина за окном. Я же, как далекий человек от искусства, тосковал. Еще и музыки нормальной нет, вытье попсы достало настолько, что я предпочел гул мотора и тоску.

Через четыре часа дорога вывела меня к дачному поселку, где засели родители. Здесь бывал редко, оттого никакого тепла в душе не ощущал, даже волнение от встречи с родителями как-то не возникало, словно вернулся с учебы. И все. Остановили меня возле примитивного шлагбаума — вырезанные из свежий березы палки скручены в треноги, и между ними лежало бревно, даже не ошкурили, сгниет ведь. Остановил меня лопоухий парень, но уже с автоматом.

— Кто такой? — на чистом государственном поинтересовался он.

— Я к родителям, — неуверенно ответил, смотря, как исчезает улыбка с лица парня от моего произношения. Как бы я ни старался, а акцент с голоса не убрать.

— Фамилии? — даже не старался спрятать раздражение.

— Соколовы, — достав блокнот, быстро вписал фамилию. Хоть учет ведет и на том спасибо.

— Езжай, только сразу к господину коменданту зайдешь.

— Да, конечно, — я неспешно утопил педаль акселератора.

Наша любимая страна делилась на четыре региона: Латгале, Курземе, Земгале, Витземе. Если Курземес считалась оплотом чистокровных латышей, где разговаривают, четко произнося каждое слово, и блюдут все традиции, то Латгалия являлась резервацией русских, точнее русскоговорящих. Самый бедный край страны, на который вечно не хватает финансирования, мы словно бельмо на глазу латышской нации. Думается мне, предложи Россия купить Латгалию, наши бы продали, как продали все, что могли, дядям из Европы. И плевать, что лишатся куска земли, главное, этих чужих не будет. Хорошо, что приехал в Видземе, столичный край, где нравы чуть проще, вечно урывающий самый большой и лакомый кусок, и вот ирония — и от беды он урвал больше, чем все. В столице проживают, вернее уже проживала, большая часть населения страны.

Пока голова была забита великими думами, вырулил к нашему домику, двухэтажный, если считать мансарду. Вокруг аккуратный заборчик с синей калиткой, собственноручно выкрашенной, остановился. Фу, доехал, руки вспотели, а сердце учащенно забилось, а в голове рой мыслей и образов, что скажу отцу, как обниму маму. Мать, наверняка, всплакнет, батя похлопает по плечу, и с гордостью будет разглядывать сына, ведь добрался сам, еще и с не пустыми руками. А если нет никого? И ладно, растоплю печь, чайничек поставлю, встреча еще лучше получится. Не, вот кто-то за окном шевелится.