Княжна (СИ) - Островская Алина - Страница 40

Сложила руки на груди, притопнув ногой. Мне ничего не оставалось, кроме как мысленно проклинать Ариадну за ее самоуправство. Ночь на дворе, все спят, в том числе и Злата. Даже в дверь не побарабанить! А как хочется, кулаки ух, как чешутся.

Нет, ну где это видано, чтобы так нагло выпирали из собственного дома? Подруга ещё называется! Шмыгнула носом. И холодно здесь вообще-то! До утра не возвращайся… Где спать-то тогда мне? Уронила взгляд себе под ноги: холодная плитка, перепачканная уже засохшей грязью. Не спать же мне прям так… Авантюристка и предательница!

Достала телефон и написала ей смс:

«Ну, пожалуйста, впусти погреться»

«Нет. Иди к нему, а то уедет»

«Хочешь, я за тебя на работу ходить буду до конца своего больничного?»

«Нет»

«А духи мои хочешь? Забирай»

«Отрицание и гнев, судя по всему, ты уже прошла. Не надо со мной торговаться! Депрессию можешь миновать, переходи сразу к принятию. Б.р.ы.с.ь. о.т.с.е.д.о.в. а»

Со злостью сунула телефон в карман. Да с чего она вообще решила, что он говорить со мной станет? «А что он по-твоему под твоим подъездом делает?» — заговорил со мной внутренний голос и я поняла, что пора к врачу. Лечиться. Срочно.

Жаль, что Ариадна выгнала меня без бутылки… Согреться не мешало бы. Мысленно хлопнула себя по лбу: рассуждаешь, как последний алкоголик.

В этот момент лестничную площадку заполнил скрежет от соприкосновения стекла с гладкой поверхностью плитки, Ариадна игриво показала мне язык и скрылась в МОЕЙ квартире, хлопнув МОЕЙ дверью. Пригрела на груди змею…

Делать нечего, выдохнула, взяла запечатанную бутылку «Киндзмараули» и поплелась вниз. Раньше сядешь, раньше выйдешь… тьфу, ты.

Перед подъездной дверью сделала глубокий вдох, умоляя всех святых о том, чтобы его там не оказалось и я вернулась домой. То ли невнятно просила, то ли по таким мелочам праведники не откликаются на наш зов, то ли я просто ходячая невезучая катастрофа, но он все так же стоял на месте. Только теперь небрежно-расслабленная поза сменилась ощутимым напряжением мышц, а взгляд серых глаз приковал меня цепям. И я застыла у подъезда, как мышь перед удавом, плотно прижимая к груди бутылку красного полусладкого. Пульс отбивает в ушах ритмы марша, но мой боевой дух отчего-то не поднимается, а очень даже наоборот. Пальцы немеют, подушечки покалывает. Мелкая дрожь сотрясает все тело, словно меня бьет озноб. Плотно сжимаю челюсти, иначе весь дом услышит характерный цокот. Как прикажете беседы вести сквозь плотно стиснутые зубы?

Первый шаг навстречу всегда самый сложный.

Он заложил руки за спину и слегка запрокинул голову, не сводя с меня взгляда. Облокотился спиной на водительскую дверь, выжидая. Ещё шаг. На чувственных губах заиграла едва уловимая улыбка на одну сторону. Шажок, другой и я остановилась на середине.

Между нами несколько метров, толща ледяного воздуха, вереница вопросов, недопонимание, недосказанность, принадлежность к разным мирам и неудержимое влечение друг к другу… Вроде бы всего пару метров, а ощущение, что стоим на разных континентах.

Он не сводит взгляда. Такой же пытливый, изучающий, внимательный. Поза вроде бы и расслабленная, но вижу, как напряжены широкие плечи. Мандраж нежданно уступил место потребности знать. Первая реакция отрицания прошла, теперь мне жизненно необходимо узнать его. Но одного моего порыва недостаточно, желание должно быть обоюдным.

Вскинула взгляд, отыскивая его глаза, мерцающие в тусклом серебряном свете полумесяца. Мне бы смутиться, отвести взор, но я решительно выдерживаю эту тяжесть. Его лицо вновь замирает отстранённой непроницаемой маской. Застыл, словно высечен из благородного камня, и только блеск глаз выдаёт в нем жизнь. Судорожно втянула холодный воздух и плотнее прижала к себе бутылку, отсчитывая до десяти. Если за это время он не сделает шаг ко мне, то развернусь и уйду.

Раз… он прожигает во мне дыру, вынуждая непроизвольно ёжиться так, словно я нашкодившая школьница. Изо всех сил сопротивляюсь желанию уменьшиться в размерах, стать незаметной и сильнее расправляю плечи. Мы оба неправы и должны сделать пять шагов навстречу друг к другу. Свои я уже сделала, так что упрямо стою на месте с чувством собственного достоинства.

Два… он склоняет голову набок и скользит по мне проникновенным взглядом. Сдерживаю порыв закутаться в шерстяное пальто плотнее, стыдливо скрывая от внимательных глаз свой «домашний вид»: велюровый спортивный костюм цвета бордо.

Три… он задерживается на прижатой к моей груди бутылке и левая стрельчатая бровь изгибается в немом вопросе. А что удивляться? В нашем случае, для открытого разговора необходимо подгореть кровь и развязать язык. Впрочем, для первого вино не обязательный атрибут. Не знаю как у него, а по моим венам струится что-то нечеловечески горячее, иначе не объяснишь вспотевшие ладошки и жар, обдающий щеки и область груди.

Четыре… цепкий взгляд полирует ложбинку на шее и, кажется, замечает как тяжело я сглатываю. На его лице тенью мелькает эмоция… так быстро, что я улавливаю лишь ее шлейф, и это что-то похожее на… сожаление?

Пять… он в два шага преодолевает, разделяющее нас расстояние, возвышаясь надо мной двухметровой горой. Загораживает собой тусклое сияние месяца, погружая нас обоих в тень. Бережно приподнимает мой подбородок пальцем, заглядывая в глаза. На его шее быстро бьется жилка, разоблачая напускное спокойствие. Проводит по щеке большим пальцем, умостив мое лицо в широкой горячей ладони, возобновляя приступы мелкой дрожи по всему телу. До побеления пальцев сжимаю гладкое стекло в руках, унимая вибрирующие волны, норовящие вскрыть все мои карты раньше времени.

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — низкий бархатный голос приятно обволакивает, на миг вынуждая забыть о стойкости и женской врожденной гордости. Усиливает трепетное желание уткнуться в его грудь, спрятаться от всех и вся за крепкими объятиями, снова и снова вдыхать, ставший родным аромат духов. Перечеркнуть все, что было до и забыть, выкинуть из головы. Начать сначала. Но, возможно ли это?

— Вообще-то, это двор моего дома, могу и без особого повода выйти — сложила губы в полуулыбке, перекатываясь с пятки на носок, — а вот что здесь делаешь ты, хороший вопрос.

Он хмыкнул, отчасти принимая поражение, но недолго думая выдал:

— И часто ты выпиваешь в одиночку во дворе СВОЕГО дома, без повода, да ещё и ночью? — старательно скрывает, рвущуюся наружу улыбку, придавая себе максимально серьёзный вид.

— По пятницам, — для убедительности киваю головой.

Он смотрит на наручные часы и иронично приподнимает брови:

— Но сегодня среда… уже как пятнадцать минут.

— Ох, — театрально выдохнула, прикрывая слегка округлившийся рот кончиками пальцев, — ошибочка вышла. Как неудобно. Ну что ж, раз сегодня не пятница, тогда я, пожалуй, вернусь домой, — приподняла указательный палец вверх и поучительно потрясла им.

— Никуда ты не пойдёшь, — прорычал он и в мгновение ока подхватил меня на руки.

Это становится традицией. Чертовски приятной, надо заметить. Он усадил меня на переднее сидение и, немного поразмыслив, пристегнул. Этот жест мне показался довольно милыми: неужели боится что сбегу?

Пока Тариэл обходил машину и занимал водительское место, я лихорадочно подбирала нужные слова, не представляя с чего начать. Он одарил меня пытливым взглядом и завёл двигатель.

— Постой, куда ты? — в мои планы никак не входили ночные катания.

- В твоих руках «Киндзмараули», хочешь сказать, что желаешь испить напиток богов прямо из горла? — даже бровью не повел, пропуская мимо ушей мое возмущение.

— Как ты догадался? — пользуясь его отвлеченностью на дорогу, украдкой разглядывала волевой профиль. Ничего не изменилось, все та же мужественная красота, лишь темнеющая щетина выступает больше, чем обычно. Но ему это очень к лицу.

Он хохотнул, покачивая головой.

— Аделина, — мое имя из его уст, да ещё и низким густым баритоном, вызывало мелкое покалывание электрическим разрядом вдоль позвоночника, — я — грузин. Разве могу позволить себе не узнать «Киндзмараули»?