Начало пути. Пермска волость (СИ) - Соколов Александр Алексеевич - Страница 41

– Владимир! Это невозможно! Я никогда не представлял, что за один день можно увидеть столько чудес! Кто ты, Владимир!

– Я Владимир! Глава рода Руссов! А большего тебе, Куруш, да и другим, знать не надо.

А дальше занялись расчетами. За двести ящиков с тысяча восемьсот стеклянных штофов со спиртным, я получил от Куруша двадцать тысяч золотых динаров, двенадцать лошадей, все ткани из шелка и хлопка, а также десять тюков хлопка сырца. За все остальные товары: три зеркала, по сто ящиков с томатной пастой и аджикой по шестнадцать бутылок в ящике, двести ящиков со стаканами по шестнадцать в ящике, по тысячи упаковок с чипсами и кукурузными хлопьями, тридцать ящиков со стеклами по десять стекол в каждом, Куруш в это же время через год, должен привезти тридцать процентов от прибыли. А я такое же количество товара.

Также передал Курушу для проверки спроса девять шкатулок с бумагой по пятьдесят листов и сотню леденцов. Пообещав через год доставить десять тысяч листов бумаги, но без шкатулок и тысячу леденцов.

Дальше началась движение по перемещению товара. Охранники, выстроившись в ряд от моих шлюпов до галер Куруша, перекрыли доступ посторонних, а рабы начали перетаскивать товар. В мою каюту принесли еще два ящика с золотыми динарами, хлопок, шелк и хлопок сырец загрузили в трюм шлюпа Михаила, и по шесть лошадей в каждый шлюп.

Закончив погрузку, на прощание Курушу сказал:

– Дорогой Куруш, мне приятно вести с тобой дела, но твое сегодняшнее представление, привлекло к нам слишком много не нужных глаз. На следующий год советую тебе увеличить охрану, а встретимся мы с тобой в другом месте, у острова в двадцати километрах выше по течению Камы, – и передаю ему набросок карты.

А далее продолжаю:

– Ты за мной следить отправил сорок человек на пяти долбленках. Следить за мной не нужно, а этих людей я убью.

– Володя! Ты во всем прав! Мне все равно, что с ними будет. Я просто выполнял повеление шахиншаха.

– Сразу из Именя не отплывай, дождись, когда я уйду, а за мной уйдут пять ладей и две галеры. Не беспокойся, им меня не догнать.

Мы обнялись и расстались довольными друг другом.

Глава 21

Распрощавшись с Курушем, вместе с экипажем, сменив парадную одежду на повседневную и уже намеревался направиться на торг, как подходит Оре:

– Владимир. К шлюпам приближаются около пятидесяти детей и шесть человек охранников.

Наблюдаю трех мужчин, за которыми плетутся около пятидесяти трех-четырех летних детишек, подгоняемые еще тремя охранниками. Один ребенок идти не может и его на слегах тащат четверо пацанов. В идущих впереди трех мужчинах узнаю старых знакомых торговцев рабами – Гачета, Гута и Обыра.

Куруш скупил всех рабов, остались только дети, на которых покупатель только один я. Торговцам ждать меня уже невмоготу, вот и ведут свой товар прямо к покупателю.

– Здравствуй Владимир! Мы рады тебя видеть, – начинает Гачет, а остальные, кивками головы, его поддерживают.

– Рад вас видеть, уважаемые Гачет, Гут, Обыра.

– Мы подумали, что столь уважаемому человеку, не престало ходить на торг. Мы привели товар к тебе и готовы продать как в прошлый раз по семь бутылок огненной воды за раба, – сразу переходит к делу Гачет.

– Нет, уважаемый Гачет и вы уважаемые Гут и Обыра, сегодня я куплю только по три бутылки за раба.

Торговались недолго, остановившись на пяти бутылках за раба, ко всеобщему удовольствию. Прежде чем ударить по рукам, осматриваю ребятишек. Остановившись у лежащего на слегах трех летнего мальчика, находившегося в полубредовом состоянии. Ножка у мальчишки было вся в язвах, черного цвета. Омертвевшая ткань была выше колена. Фактически смерть смотрела ему уже в лицо. Гангрена, даже если ему отрезать ногу, мне его не выходить.

Смотрю на Гачета и мотаю головой. Гачет, не мудрствуя лукаво, просто перерезает горло мальчонке. На убийство ребенка никто не отреагировал, ребятишки восприняли это как само собой разумеющееся действие. Только у меня сердечко ёкнуло, хотя умом понимаю, что пацан нежилец. Гачет, подобрал бездыханное тельце, подошел к берегу Камы и зашвырнул труп в реку.

Расплатившись с торговцами рабами 240 керамическими бутылками спиртного, отправляюсь вместе с половиной экипажа к берегу Камы, где на мелководье ополаскиваем ребятишек, насухо вытираем и одеваем в холщовые рубахи. Температура воздуха в районе 25 градусов, но вода в Каме еще не прогрелась и не превышает тринадцати градусов, поэтому ополаскиваем ребят по-быстрому. Всех ребятишек размещаем на моем шлюпе – шестнадцать в каюте, остальных в трюме, каждому наливаем по плошке жидкой ухи, практически бульон. Дня через два-три перейдем к нормальному питанию.

Все время, пока мы обихаживали ребятишек, торговцы рабами оставались на берегу, с расстояния пятидесяти метров наблюдали за нами, иногда переговариваясь между собой.

Время приближается к 14 часам. Вновь собираюсь на торг. Только спустился по сходням, как в мою сторону направляются торговцы. Остановившись в пяти метрах от меня, мнутся, не решаясь подойти ближе. Я стою, жду. Самым смелым, как я и предполагал, оказался Гачет, который делает пару шагов, приблизившись ко мне, сначала запинаясь, а потом все увереннее, говорит:

– Уважаемый Владимир! Мы хотим и готовы покупать у тебя всю привозимую в городище Имень огненную воду и чипсы, а также можем покупать и солнечное масло…

Смотрю на Гачета, делая слегка заинтересованный вид, а он после небольшой паузы продолжает:

– Я не буду ничего скрывать… В прошлом году мы продали тебе рабов за огненную воду. Перепродажа бутылок шла не очень хорошо, а потом мы стали продавать в разлив, а на закуску соленые огурцы и капусту. Дело у нас заладилось. За зиму на торгу мы построили корчму, в которой продаем пиво, мед, твою огненною воду, как ты ее называешь водку, бурбон, виски, пока они не закончились. Сейчас еще купили у купца Куруша вино…

«Ну, Куруш и жук, а мне сказал, что вина не привез», – ухмыляюсь про себя и продолжаю слушать уже с большим интересом Гачета:

– Твои чипсы очень хорошо идут с пивом, а на солнечном масле хорошо жарить, оно не подгорает. Мы знаем по какой цене их продавал в прошлом году, если ты на треть скинешь цену, мы готовы сразу заплатить, – заканчивает Гачет и смотрит вопросительно на меня.

«Вроде хорошее предложение. Не нужно время тратить на продажу. Во всяком случае можно попробовать», – поразмыслив секунд тридцать, отвечаю:

– Хорошо, я согласен. У меня четыреста пятьдесят бутылок водки, сто виски и сто бурбона, каждую готов продать за десять серебряных драхм, девятьсот бутылок солнечного масла по две драхмы за бутыль, тысяча упаковок чипсов по две драхмы за упаковку.

Гачет отходит к Гуту и Обыре, они пару минут обсуждают мое предложение, и все втроем подходят ко мне.

– Мы согласны, Владимир, – за всех отвечает Гачет. – Только на следующий год огненной воды и чипсов привези больше, а солнечного масла столько же.

Вместе с торговцами рабами иду на торг, пока новоявленные работники античного общепита по округе соберут повозки, я успею купить кожу да овчину. На торгу мехов и даже оленьей кожи, нет. Куруш все скупил подчистую. За серебряные рубли и копейки покупаю наиболее выделанные сорок бычьих шкур и сто пятьдесят две овчины. Торговцы рабами за дополнительные три бутылки спиртного, обязуются шкуры и овчины доставить на борт шлюпа. Пока идет погрузка на повозки, запряженные неказистыми лошадьми, Гачет приглашает посмотреть харчевню.

Харчевня представляла из себя неказистый сруб шесть на четыре метра, с небольшой пристройкой из жердей, крыша которых была покрыта соломой. Внутри полумрак, освещение – два небольших оконца, прикрываемые ставнями. Практически во всю длину, располагался стол, со столешницей из необработанных расколотых бревен, с обеих сторон стола – длинные лавки, из таких же горбылей. Далее за столом, из камней выложен очаг. Пол земляной. За столом три посетителя, что-то пьют их глиняных кружек.