В сладостном бреду - Джоансен Айрис - Страница 33

Но он хотел знать мысли Tea. У нее острый ум, вспыльчивый, горячий характер, и он обнаружил, что специально провоцирует ее на битву. Ему нравилось наблюдать, как сверкают ее глаза, словно она идет в атаку, как прямо, без уверток, говорит она все, что думает. Ему хотелось наблюдать за ее руками, листающими страницы сильными грациозными движениями. Как человека действия, эти дни в комнате должны были бы довести его до сумасшествия, но они прошли неожиданно приятно.

Возможно, даже слишком приятно.

Он мгновенно отрешился от таких вольностей, найдя это время приятным потому, что это был оазис покоя в вихре событий, совершающихся вокруг него. Без всякого сомнения, он начал бы скучать, если бы это продолжалось слишком долго. В конце концов, то, что он проводит несколько часов ежедневно в обществе Tea, не может подвергнуть ее опасности. Все, что может случиться, уже произошло в роще шелковиц.

Он пытается оправдать себя, подумал он с отвращением, что здесь совершенно не уместно. Он просто получает удовольствие от времени, проведенного с девушкой. И какой грех в том, что он наслаждается женским умом вместо тела.

Впрочем, он был бы счастлив насладиться и ее телом.

Вэр постарался отвлечься от этой мысли. Вряд ли он сможет спокойно сидеть здесь, если станет думать о том, что бы он хотел сделать с ее нежным телом. Он устал подавлять свои желания еще в годы, проведенные в Ордене. А сейчас ему стало и вовсе тяжело, ведь он привык получать желаемое везде. Поэтому часы, которые он проводил, сидя за столом напротив юной женщины, с прекрасной, как он помнил, полной грудью, подобной…

Нельзя думать об этом. Думай о ее лице, об уме, о милой улыбке. Все это очаровательно и доставляет ему не меньше удовольствия, даже не запретного.

Внезапно она подняла на него глаза.

— У вас очень необычное выражение лица. О чем вы думаете?

Он притворился, что зевает.

— Сегодня слишком приятный день, чтобы проводить все свое время в обществе обычной женщины. Не можете ли вы поспешить?

— Что вы здесь делаете?

Tea взглянула вверх, на Вэра, возвышающегося над ней. Она откинула прядь волос с лица и налила еще воды в круг у ствола молодого деревца.

— И на что похоже то, что я делаю? Я пытаюсь поддержать эти деревца, помочь им выжить.

Он нахмурился.

— Вы не пришли в зал сегодня утром.

— Утро я провела на конюшне, собирая лошадиный навоз, затем принесла его сюда, под деревья. — Она скорчила гримаску. — Скорее я предпочла бы работать над расчетами.

— Я считал, что Жасмин помогает вам ухаживать за деревьями.

— Она очень много делает, но у нее и другие обязанности.

— Абдул мог выделить вам человека в помощь.

— У меня достаточно свободного времени. Я привыкла сама ухаживать за деревьями. — Она понесла ведро с водой к другому дереву. — И мне нравится заниматься делом. Я скучаю по своей работе. — Она вылила воду под ствол. — Кроме того, расчеты почти все проверены. Я закончу через несколько дней.

— В самом деле? — Он нахмурился.

— Это тянется почти три недели. Я уверена, что вы будете так же рады, как и я. Наконец-то вам не придется сидеть в этом кресле и отвечать на мои бесконечные вопросы.

— Меня уже радует. — Он помолчал, наблюдая за ней. — Приживутся они?

— Думаю, да. Если не будет слишком сильных ветров, которые могут выдернуть их с корнем.

— Вам нравится так копаться?

Она кивнула.

— Когда я занимаюсь с тем, что растет на земле, меня переполняет какое-то странное ощущение… — Она пожала плечами. — Мне доставляет радость думать, что эти деревья будут расти на этой земле спустя многие годы, уже после того как меня здесь не будет. Знаете, говорят, что некоторые деревья живут сотни лет!

— Я никогда не думал об этом. Я был слишком занят тем, чтобы остаться живым. — Он провел пальцами по грубой коре. — Но я тоже верю, что очень важно, чтобы жизнь продолжалась и после тебя. Возможно, это и есть жизнь после смерти.

Она вспомнила рассказ Вэра о своем отце, заставившем его покинуть Шотландию, чтобы не прервался их род.

— Но Бог дает нам это. Или вы сомневаетесь, что мы попадем на небеса, даже если будем праведны?

— Но что есть праведность? И что есть добро? Папа говорит, что убивать во имя святой церкви — добро. — Он задумчиво погладил ствол дерева. — Если это правда, тогда я один из самых праведных людей в христианском мире, потому что я убил больше людей, чем любой из моих братьев, когда был членом Ордена. — Он повел плечами, словно сбрасывая с себя тяжелую ношу. — Вы только послушайте. Я заговорил, как Кадар. Он всегда задает вопросы, даже если на них не может быть ответов.

— Это серьезная вина, — пробормотала она насмешливо. — Но, может быть, небеса позволят вам сначала подумать, прежде чем наносить удар.

— Но я не наносил их вам, — сказал он и быстро поправился: — После той первой встречи.

Она приподняла брови.

— Одного раза вполне достаточно.

— Но виноваты в этом полностью вы. Я не хотел причинять вам боль. Вы не послушали меня. — Он нетерпеливо махнул рукой. — Но так или иначе, это все в прошлом. Почему вы вдруг решили вспомнить об этом?

— Потому, что удар нанесли мне. Думаю, если бы это сделали с вами, вы бы тоже не забыли.

— Глупости. Я бы простил и выкинул это из головы.

Она скептически посмотрела на него.

Он чуть слышно выругался.

— Вы мне не верите? Да это… — Он остановился, а затем нехотя улыбнулся. — Ну, хорошо, я бы выкинул это из головы… но после того, как дал бы сдачи.

Запрокинув голову, она засмеялась, серебряные колькольчики нежно переливались в ее горле.

— Вам повезло, что я оказалась более кроткой, чем вы.

Он хмыкнул. Какое-то время он наблюдал за работой, потом заговорил опять:

— Вы выглядите прелестно, в ваших волосах запутались золотистые солнечные лучи…

Она мгновенно взглянула на него.

Он улыбался.

— …хотя отвратительно пахнете конским навозом. — Он предостерегающе поднял руку, увидев, что она готова вспылить от возмущения. — Мне все равно. Но вымойтесь, прежде чем разделить со мной сегодня вечером ужин.

— Ужин с вами?

— Ну, Кадар ведь велел вам заботиться обо мне. Если мы покончили с подсчетами, то я не вижу для вас другого способа выполнить свое обещание, кроме как сыграть со мной в шахматы. А вы видите?

Она быстро опустила глаза, чтобы скрыть нечаянно вспыхнувшую в них радость от его слов. Ей и в голову не могло прийти до этого момента, как сильно бы она скучала без этих долгих часов, которые они проводили вместе, трудясь над запутанными подсчетами.

— Я тоже не вижу. И, конечно, я должна сдержать слово, которое я дала Кадару.

Он серьезно кивнул.

— Обещания надо выполнять, — и, развернувшись, направился в замок.

Дом Николаса.

Константинополь.

— Вы найдете здесь работницу, которую ищете, — надулся от гордости Николас. — Мои женщины — самые искусные мастерицы в мире.

— Я уже понял по тем вышивкам, что вы показывали мне. — Кадар старался, чтобы его голос звучал бесстрастно, пока он обводил взглядом огромную комнату.

Ни разговоров, ни смеха. Словно взрослые женщины, эти девочки сидят, склонившись над пяльцами, плечи согнуты, глаза смотрят в одну точку перед собой, руки лихорадочно двигаются, делая стежок за стежком. Здесь дети до четырнадцати, и все же они выглядят усталыми и измученными старушками. В сияющем чистотой и светом огромном помещении со многими окнами, пропускающими море солнечного света, еще острее чувствуется обездоленность девочек, у которых украли детство, подумал Кадар. Воистину жуткое место.

Но все же не такое страшное, как та комната, где плетут ковры и откуда они только что вышли. Он считал, что достаточно повидал в этой жизни жестокости во всех ее формах, но вид маленьких детей с их изуродованными пальчиками потряс его.

— Вам очень повезло. Они, видимо, достигли совершенства в своей работе, — сказал Кадар. — Сколько часов в день они так работают?