Смерть после жизни (СИ) - "calling my name" - Страница 40

— Она то… что есть сейчас.

Элронд вновь искоса взглянул на Морин. Наверное, в Раздоле он каждую минуту будет проверять, жива ли она. Его слишком долго терзали невозможные и никогда раньше неведомые мысли и сомнения, этот выбор что-то сломал в нем, лишив привычного спокойствия и отстраненной мудрости. Он стал подвержен незнакомым старшим детям Иллуватара страстям, только, увы, не тем, что приносят людям радость и наслаждения.

Почему именно его сладкоголосая Галадриэль предназначила на роль убийцы, и подталкивала к этому, заставляя сомневаться в себе? И почему она сама по-прежнему спокойна и внутренне холодна?

— Да что с тобой, Элронд? Ни на одной из войн ты не терзался, убивать ли врагов. И те враги были гораздо менее… достойны смерти.

Она уже говорила ему это, и не могла забыть ответ. Галадриэль ничего не забывает.

— Мне пора ехать. Извини.

Постаравшись как можно мягче произнести последние слова, Элронд отвернулся, ища взглядом коня. Сумерки на глазах сгущались, заставляя жалеть о каждой потерянной минуте.

— Ты готов погубить этот мир из-за своей слабости?

Голос Владычицы зазвучал глухо и тягуче, как голоса канувших в небытие призрачных прислужников Саурона, царапая слух, как страшной ночью в Дул-Гулдуре, глаза заполнились готовой перелиться через край густой липкой чернотой. Ледяной порыв ветра, пропитанный пробирающей до костей могильной сыростью, заставил задрожать от пронзительного холода.

— Ты даже на это готова пойти, Галадриэль?

Он не боялся ее… непонятно почему. Лишь ощутил непреодолимую слабость в ногах, и застилавший зрение красноватый туман вновь вернулся. Даже сам Некромант когда-то в страхе отступил перед странной черной силой, живущей в великой светлой волшебнице.

— Что?

Галадриэль замерла, повернувшись к нему, начавшая расплываться по ее лицу мертвенная бледность остановилась, готовая схлынуть. Не веря, что заставил ее прислушаться, Элронд глубоко вдохнул, стараясь восстановить дыхание.

— Ты побеждаешь Тьму… ее же оружием. И она побеждает тебя. Ты… пойдешь до конца?

— О!

Тьма ушла из глаз Галадриэль без следа, как повинующаяся отливу волна, ясные голубые глаза наполнились задрожавшими на ресницах слезами.

— Я не чудовище, Элронд… не надо так! Все закончилось бы еще тогда, если бы не я. Тьму можно окончательно победить только…

— Ее же оружием? — устало переспросил Элронд, опускаясь на покрытый мхом плоский камень рядом с Морин, ноги не держали его. От кого-то он это уже слышал. — Ты станешь Тьмой, Галадриэль. Вместо той, которую хочешь убить.

В повисшей тишине, нарушаемой лишь еле слышным стрекотанием насекомых, Элронд не мог разглядеть лица стоящей в двух шагах Галадриэль — пелена, словно он целый день вглядывался в освещенную ярким солнцем даль делала расплывчатыми даже очертания собственных рук.

— Ты… хорошо, пусть будет так. Возможно, ты прав. Только кто на самом деле пал во мрак, я или все-таки ты? Ты не сможешь уплыть в Валинор, Элронд… если твое сердце возлюбило тьму.

Вспышка темной силы и минутная слабость прошли без следа, Галадриэль полностью овладела собой, став иронично-спокойной, лишь легкий оттенок недоброжелательства проглядывал сквозь почти такую же искреннюю, как раньше, сердечность.

— О чем ты, Галадриэль? — Главное, она отступилась, над остальным даже думать не хочется. — Мы обсудим это в другой раз. Прости.

Как-нибудь никогда.

— О! — Подойдя на шаг, Владычица легко присела и, нежно улыбаясь, протянула руку к лицу Морин. Смех Галадриэль по-прежнему напоминал чистый звон хрустальных колокольчиков, словно черная жуть в ней была лишь диким неприличным кошмаром. — Не бойся… я не собираюсь вредить ей.

Элронд неохотно отодвинулся, не спуская глаз с приторно-сладко улыбающейся Владычицы. Просто признать свое поражение, не подлив яда в прощальное напутствие, она никак не могла.

— Какая красивая девочка… получилась. И он…а наверняка не догадывается о своем положении. — Украшенная кольцами изящная белая рука скользнула ниже, задержавшись на животе. — Придется тебе ей рассказать, Элронд. Жаль, что я не увижу… ваших лиц. Ну, и потом помочь благополучно родить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

О Эру! Почти уже поднявшийся на ноги Элронд страдальчески поморщился, еле успев опереться ладонью о камень. Об этой проблеме он еще не успел подумать, спасибо Светлой Владычице. Навсегда запомнившегося разговора о ежемесячных женских недомоганиях на его век не хватило, теперь еще и…

Эмм… ты ничем не больна, просто у тебя скоро будет ребенок… примерно через семь месяцев. Дети, они такие, ну… маленькие. Это бывает от… секса. У людей вообще не принято заниматься им до свадьбы, как-то я забыл тебе рассказать, извини. Хотя могла бы и сама догадаться.

Нет, глупость какая-то, совсем не то. Ладно, может, и получше что придет в голову, когда он уедет подальше от Галадриэль и немного отдохнет.

***

Высасывающий душу кошмар, затянувший с головой в холодную и мутную, все быстрее кружащуюся вокруг своей оси глубину, неотвратимо сменялся полным мертвящим бесчувствием. Что это значит, слабо сопротивляющееся сну сознание понимало, но все менее четко.

Дышать было тяжело и почему-то очень больно… окончательно сомкнувшиеся где-то высоко над головой темные воды означали смерть, конец всего, небытие. Сколько раз она достигала его, и возвращалась назад, к солнечному свету живого мира? Уже два.

Скользнувший по щеке и пробившийся теплым оранжевым пятном сквозь веки солнечный луч мог означать лишь одно — что она, как ни удивительно, все еще жива. И вроде даже здорова. Дышалось легко и совершенно незаметно, в груди ничего не болело… если только саму грудь как-то неприятно покалывало, легкий ветерок доносил уже знакомый аромат роз, некогда казавшийся тошнотворным и раздражающим.

Неужели это… Боясь поверить, Морин открыла глаза… Раздол! Застеленная тонким белоснежным бельем широкая кровать с увитой искусно вырезанными из светлого дерева виноградными лозами и цветами высокой резной спинкой, распахнутое полукруглое окно во всю стену, струящиеся с покрытых зеленью гор водопады. Все это… гораздо лучше, чем она когда-то поторопилась подумать.

А где… где все? Что с ними случилось? Последнее, что она твердо помнила — Майрон, приказывающий своим оркам привязать ее к дыбе, и удар чуть ниже груди, от которого сразу стало больно и тяжело дышать. Потом уже смутные обрывки, похожие на кошмар. Но судя по тому, что она жива, хорошо себя чувствует и дворец Элронда все в том же чрезмерно цветущем виде, нетрудно догадаться, чем все закончилось.

— Ой! — только сейчас заметив, что, оказывается, не одна в комнате, Морин с бесконечным удивлением уставилась на Элронда. Владыка Раздола сладко спал на краю кровати и даже не подумал проснуться, лишь недовольно заворочался, что-то бормоча. В отличие от нее — Морин, наконец, заметила, что одета в одну тонкую сорочку — Элронд был в помятом дорожном костюме и даже сапогах, словно от крайней усталости прилег на минуту и отключился.

— Выпейте это, госпожа! Потом я помогу вам одеться.

Светловолосая служанка Элронда, Лаириэль, сочувственно улыбаясь, протягивала ей кубок с непонятным темно-красным напитком. Морин разочарованно вздохнула… нет, не вино, фруктами пахнет и цветами немного, но хоть не отвратительный мирувор.

— Что это такое? — невежливо сморщив нос, Морин с подозрением принюхалась и отпила глоток. Эльфийским штучкам она по прежнему не доверяла, но пить вроде можно, хотя и слишком сладко.

— Лорд Элронд сказал давать вам. Чтобы вы и ваше дитя лучше себя чувствовали.

Того, что Элронд собственной персоной спал у нее под носом, дурочка пока не заметила. А про что она собственно… От приторного напитка сразу заметно прибавилось сил и начавшееся было легкое головокружение полностью прошло, некоторые эльфийские гадости все-таки действуют даже на нее.

— Чтобы кто лучше себя чувствовал? — переспросила Морин, пытаясь допить остатки. Любви эльфов к сладкому она не разделяла, но эффект того стоил.