Побочная Кровь (СИ) - Рома Валиса - Страница 29

Добежав до нужной секции, я отыскала шкаф и свою ячейку. Аккуратно открыв её и достав миниатюрный, буквально с ноготок, чип, я спрятала его в кармане. Прекрасно, теперь нужно выбраться. Как? Да как–нибудь.

Я направилась прямиком к дверям – в принципе, от рикилей можно сбежать, что я и сделаю. Они неуклюжие и тугодумы, так что я относительно в безопасности.

Открывая двери, я так и думала, а в итоге натолкнулась на наставленные на меня дула пистолетов. Звёзды, кажется, они умнеют…

***

– Рух'вах си! – возмущённо говорила мне та самая рикиль, которая встретила сегодня перед апартаментами Ти'сш'И. – Вих'ма кари'к!

Если коротко, то сейчас мне читали нравоучения, ведя в покои Матери Орика. Мда, не ожидала, что рикилям выдадут оружие. Конечно, вряд ли они бы пустили его в ход, но лучше их лишний раз не нервировать, иначе ненароком ещё спустят курок. Кости у меня крепкие, а вот кожа – не очень. Я даже боюсь представить, что сейчас из себя представляла, аккуратно нанося целебный бальзам на руки и лицо. Но судя по тому, как шептались попадавшиеся нам рикиля, выглядела ужасно.

Добравшись до матовых дверей, «охранников» распустили. Рикиль ещё долго читала мне нравоучения насчёт того, как все обеспокоились моей пропажей, как нервничала Мать Орика, как я неразумно поступила. В общем, готовили перед бурей. А она вот–вот начнётся.

Наконец меня подвели к матовой панели, что тут же отъехала в сторону, и мы вошли в зал Матери. Та стояла в центре, скрестив на груди руки и опасно поблёскивая лезвиями на механических лапках. Её взгляд прожигал во мне дыру, и встречаться с ней глазами было ещё той пыткой. В свою очередь я упёрла руки бока, вскинув подбородок.

– Это было слишком предсказуемо, Айкю, – первой нарушила тишину Ти'сш'А, и я вздрогнула от её голоса. Громкий, раскатистый, он обжёг своим холодом. – Я думала, ты куда более разумней. То, что ты сбежала от Цербера, ещё не значит, что сбежишь от Грандерилов. Тебе стоит опасаться их обоих…

– Цербера мне больше не стоит опасаться, – как можно твёрже произнесла я. – Он мёртв, и это я видела собственными глазами.

– Да неужели?

Я вынула цепочку, явив мизинец некогда грозного пирата и властителя Этажей.

– И кто помог тебе его убить? – насторожилась Ти'сш'А, постукивая остриями конечностей по полу.

– Один из Грандерилов.

Думаю, если я назову Ориаса, меня прикуют к полу на века. Да и Великой Матери лучше не знать, в какой компании я вожусь.

– Ты проникла в хранилище и украла данные.

– Я взяла то, что принадлежит мне, – раздражённо ответила я. – Вы не хотели мне их отдавать, и потому я взяла сама.

– Глупая девчонка…

– Да, глупая! И понимаю это лучше, чем кто–либо ещё!

Глаза Ти'сш'И опасно заблестели кроваво–алым оттенком, и я отступила назад. Она меня пугала, но видеть её в гневе мне почти не удавалось. А сейчас она была в гневе, и ещё каком…

– Ты услышала мои слова: ни шагу из Орика, – словно ударив кнутом, жёстко произнесла она. – Я не позволю тебе работать на Грандерилов.

– А я разрешение и не спрашивала.

– И не получишь его! – прикрикнула она на меня.

Я вспыхнула, стиснув от бессилия пальцы в кулаки.

– Ты не сможешь держать меня тут вечность…

– Не смогу, но первое время у меня это получится.

Жаркие слёзы уже щекотали глаза, и одна слезинка упала вниз, коснувшись всё ещё болевшей кожи щеки.

– У меня не было свободы… ты пытаешься дать мне её, но перед самым носом отбираешь… – прошептала я. – Я десять лет провела в месте, где меня учили убивать… учили безмолвно слушаться приказов… у меня не было никакого выбора, и даже то, что давала мне ты… ты лишь запирала меня, как свою новую игрушку. Красиво одевала, учила говорить, дарила игрушки, но никогда… никогда не интересовалась, чего хочу я. Тебе было плевать на мои желания, ведь для тебя, такой великой и древней, это всё игра! Игра в виде семьи! И отыгрывалась ты на мне… Знаешь что?! Я никогда не любила сидеть на месте! Ненавижу это! И замуж я никогда не хотела! Это всё ты, возомнившая из себя мою мать, которой никогда и не было! Но будь ты настоящей матерью, прежде всего думала бы о том, как приходится мне… Вот поэтому я сбегала. Поэтому примкнула к Церберу! Потому что он интересовался мной, я могла довериться ему, могла рассказать то, что никому бы не рассказала… он умел слушать и слышать, а не пропускать всё мимо ушей, как ты. Вот и сейчас… ты боишься не за меня. Ты боишься узнать, что за монстра приютила. Вот и всё. Только это тебя интересует, потому что ты – эгоистка. И всегда ею была.

Я тяжело дышала, всё ещё не веря, что наконец–то выговорилась. Это копилось во мне столько времени… я столько раз хотела это сказать, но так и не решалась, потому что боялась реакции Ти'сш'И. Но она за меня не переживала, никогда.

На лице Матери Орика не было ни одного выражения, словно посмертная маска. Она не двигалась, не шуршали механизмы её ног, не гудели прикреплённые к голове провода. Она, кажется, даже не моргала.

– Зато я всегда переживала о том, как ты отреагируешь, – тихо продолжила я, опустив взгляд и закусив губу. – Я не хотела тебя расстраивать, делала то, что ты хотела от меня… я всегда переживала, как Ти'сш'А отреагирует на то или иное, всегда боялась разозлить или огорчить её. Старалась обрадовать, увидеть одобрение на лице и услышать похвалу. Искреннюю, а не фальшивую… узнать, что ты гордишься мной, потому что я есть, а не просто потому, что я разучила какую–то нудную пьесу. Их я, кстати, терпеть не могу, но выучила все твои любимые. И что? Ты пропускала их мимо ушей! Вот поэтому я и сбежала. Тебе же плевать на меня.

Мать Орика наконец–то моргнула, и меня кольнула мысль: может, она не слышала ничего из того, что я говорила? Однако по взгляду было ясно обратное. Она всё слышала.

– Возвращайся в комнату. Я не хочу это обсуждать, – наконец негромко произнесла она, кивнув ошеломлённому рикилю за моей спиной.

У меня подогнулись колени, и слёзы полились из глаз.

– И это всё?.. – хрипло выдала я, чувствуя, как сжались толстые пальцы на локте. – Это всё?! Это всё, что ты можешь мне сказать?!

Я закричала от бессильной, неконтролируемой злости, и крылья развернулись за спиной, откинув рикиля на добрые несколько метров. Но я едва обратила на это внимания, с огнём в глазах смотря на замершую Ти'сш'У. Впервые в её глазах был страх.

– Гнилая, эгоистичная, самолюбивая Мать грёбанного Орика, вот кто ты! – закричала я, слыша, как в зал уже врываются другие рикили, нерешительно замирая.

– Айкю, не смей… – с едва заметно дрогнувшим голосом произнесла она.

– Я ненавижу это имя! И мне, в отличие от кое–кого, кто всучил код, дали настоящее! Сгори ты в парах этого ядовитого мира, но никогда больше я не появлюсь на Орике!

Я развернулась к окну, ринувшись к нему навстречу. Перед глазами мелькнули острые конечности Ти'сш'И, одна из которых, зацепив меня, откинула в противоположную сторону. Я ударилась спиной об кресло, перевернув его и едва успев отскочить в сторону. Лоб кольнуло от боли, по правому веку медленно стекла горячая капля крови, упав на щёку и продолжив свой путь.

– Ты ранила меня? – ошарашенно прошептала я, подняв взгляд на не менее изумлённую Мать Орика. С одного её лезвия стекала моя кровь, красная и густая.

– Звёзды, Айкю, я не хотела… – с неподдельным испугом прошептала Ти'сш'А, беспомощно отступив назад. – Что вы стоите?! Живо, врача, рана не должна быть…

Но я уже не слушала её, с трудом поднявшись на ноги и взглянув на окно. Либо сейчас, либо никогда.

И я вновь кинулась вперёд. На этот раз меня никто не остановил, и в последний момент накрывшись крыльями, я пробила когтями стекло, вылетев из зала с закричавшей от бессилия Великой Матерью Орика.

Крылья развернулись за спиной, и меня подхватил ветер. Далеко внизу растелились прямые до убожества улицы Орика, но я едва обращала на это внимания, забыв о боли, о злости и обо всём на свете.