Пепел надежды - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 35

– У вас не было профессии?

– Не было, конечно. Я ведь профессиональный милиционер, кончал Высшую школу милиции. Кому я такой был нужен? Мне предлагали идти либо в вахтеры, либо в охранники, либо в телохранители, двери открывать какому-нибудь суке. Но я решил, что это не для меня. И тогда я сам выбрал свою жизнь. Сначала я стал искать ребят, которые могут делать то, что вы сегодня видели. Потом они стали искать меня. Образовался соответствующий круг клиентуры, круг исполнителей. Я стал принимать заказы на убийства. И сам стал убийцей. Собственно, ничего другого я все равно делать не умел. Либо убивать, либо организовывать убийства.

– Много людей вы убили?

– Много, – сказал он, чуть запинаясь и морщась. – Вчера утром я убил троих. Правда, они были мразь, подонки. И, если бы я их не убил, они бы замучили невинную девушку и убили бы такого же мерзавца, как они сами. Так что, выходит, утром я сделал благое дело. А вечером мы брали банк. В охранников у входа мы стреляли вдвоем с напарником, но я думаю, что двое на моей совести. И тот парень, которого вы увидели, когда вошли. Все это сделал я один.

Он замолчал, потом вытянул руку. Рука дрожала. Она посмотрела на нее и закрыла глаза от ужаса. Он заметил, как она содрогнулась.

– Все правильно, – горько сказал полковник, – все так и должно было быть. Мне уже нет прощения. Бешеных зверей нельзя лечить. Их нужно только убивать.

– Вы могли бы все это бросить...

– И снова жить на свою пенсию? – горько усмехнулся он. – Те, кто меня туда отправил, ездят на «Мерседесах», приходят на концерты с мобильными телефонами, щупают девочек и смеются мне в лицо. Может, я нахожу своеобразное удовлетворение в том, что отстреливаю эту сволочь. Они жируют на наши деньги, на нашей крови. Это они бросили нас в мясорубку. Это за них мы умирали там, в Чечне. Это их конституционный порядок мы пытались привить чеченцам. И вы хотите, чтобы я все это бросил? Нет. Это, если хотите, высшая месть за все, что со мной сделали. Я понимаю, что смешно смотрюсь в роли Робин Гуда, но за два года, пока я занимаюсь этим грязным делом, ко мне ни разу не пришли с просьбой убить врача или учителя, инженера или даже журналиста. Заказывают всегда толстосумов, которые что-то не поделили. Любое убийство – это деньги. Не верьте, если вам скажут, что наемные убийцы стреляют в кого-либо из-за политики. В основе всегда грязные деньги. И отстреливают, как правило, тех, кто нарушает правила игры. А если заказчик сам нарушает эти правила, то довольно быстро заказывают и его. В этой рулетке не бывает исключений. Если сел играть, то должен быть готов к тому, что и тебе однажды выпадет «зеро» – круглое отверстие, которое в тебе сделает сама жизнь.

– У вас изощренная мотивация оправдания убийств, – сказала женщина. – Я все думаю, в какой стране вырастет мой сын?

– Через двадцать лет все будет по-другому, – убежденно сказал полковник, – так долго продолжаться не может. Либо нас всех раздавят и к власти в стране придет сильный человек, либо вакханалия разброда достигнет своего пика, и все развалится. Но такая страна долго существовать не может. Это я вам могу сказать точно.

– И никакого третьего варианта нет?

– А его и не бывает. Либо порядок, либо беспорядок. На грани пройти невозможно. Даже в таких странах, как США или Франция, в самых цивилизованных странах Запада в ответственный момент нужны были такие сильные люди, как Рузвельт и де Голль. Иначе все полетело бы в тартарары. Я уже не говорю про Пиночета или Франко. Или вы не согласны?

– Не согласна, – мягко возразила она. – Мы действительно обязательно выкарабкаемся из этого положения. Я ведь работаю в банке и вижу, что сейчас происходит с экономикой. Сначала был общий развал, потом нас захлестнул поток мелкого жулья и крупных мошенников, которые стремительно богатели. Появлялись авантюристы и проходимцы, делавшие неслыханные состояния. Но это время уже заканчивается. На смену шальным деньгам и господам с лоснящимися лицами и жуликоватыми глазами идут другие – образованные, умные, знающие, как вести дела. Общество меняется, просто вы этого не хотите видеть. Или пока не можете видеть...

– Или не хочу видеть, – добавил он, глядя ей в глаза.

Молчание длилось довольно долго.

– Когда вы меня отпустите? – спросила она.

– Сейчас, – сказал он, поднимаясь.

Ей было тяжело вставать с дивана, но она поднялась, опираясь руками о подушку. И остановилась перед ним.

– Вы интересная женщина, – сказал он.

– А вы интересный мужчина. – Они смотрели друг другу в глаза. Он снял очки.

– Мы еще увидимся? – спросил он.

– Не знаю. – Ей не хотелось лгать в эту ночь. Она чувствовала, что ее волнует этот мужчина, этот убийца, который был словно антиподом того света, который она носила в себе. Свет и тьма – две ипостаси человечества были в этой комнате. Перед ней стоял убийца, в ней самой теплилась новая жизнь. Неожиданно она почувствовала легкий удар. Это ребенок давал знать о себе, он напоминал ей о своем существовании, и она вдруг поняла, что они никогда больше не увидятся с этим человеком. Он всегда будет принадлежать тьме, а она – свету. И, поняв это, она вдруг бессознательно прошептала:

– Мы больше никогда не увидимся.

– Да, – согласился он, – мы больше никогда не увидимся.

Целую минуту они молча смотрели в глаза друг другу.

– Как тебя зовут? – спросил он, вдруг вспомнив, что так и не узнал за все это время ее имени.

Она улыбнулась.

– Не нужно, – покачала головой женщина, – мы должны остаться друг для друга символами этой ночи. Не говори мне своего имени и не спрашивай моего.

– Да, – согласился он, – я отвезу тебя домой. Только до десяти утра никому и ничего не говори.

– Не буду, – согласилась она.

Больше не было сказано ни слова. Он подал ей свою куртку, сам надел свой старый плащ. На улице он остановил машину, заплатил деньги и сказал водителю:

– Отвезешь туда, куда она скажет.

Потом повернулся к ней:

– Я специально не спрашиваю твоего адреса, чтобы не знать его. Иначе мне однажды захочется к тебе приехать.

– Я это поняла, – серьезно сказала женщина. Она пожала ему руку, отдала куртку и села в машину. И автомобиль уехал. Он стоял и долго смотрел, как рубиновые огни скрываются в ночи. Затем поднялся наверх, убрал на кухне, отставив ее кружку в сторону и даже не решаясь вымыть ее. Собрал вещи и снова вышел из дома.

Через два часа он был у себя в подмосковном доме, где его поджидал напуганный долгим отсутствием полковника Серебряков со своей девушкой. И только тогда полковник вспомнил, что так и не купил продуктов, которые обещал привезти для Ольги.

Глава 21

Дронго проснулся в половине десятого. Для него это было еще раннее утро. Он любил работать по ночам и спать до полудня. Однако на этот раз он поднялся и отправился в ванную бриться, чтобы уже через несколько минут позвонить в номер Чумбуридзе.

– Вы завтракали? – спросил Георгий.

– Нет, но с удовольствием позавтракаю вместе с вами.

– Договорились, – обрадовался майор, – мы будем ждать вас через десять минут внизу.

Дронго спустился чуть раньше. Он стоял рядом с вахтером в тот самый момент, когда мимо того прошла пожилая горничная. Они кивнули друг другу, и женщина что-то сказала. Дронго задумчиво проводил ее взглядом. Уходя, женщина достала ключ, который находился на верхней полочке. Ей было тяжело его доставать, так как она была небольшого роста, и ей пришлось чуть приподняться на носках. Дронго обратил внимание на этот факт и в этот момент увидел спускающихся офицеров. Георгий, улыбаясь, подошел к нему.

– Звонил полковник Мамедханов, приглашал к себе. Он организовал завтрак. К ним прилетел новый руководитель штаба. Генерал Потапов из ФСБ.

– Да, – сдержанно сказал Дронго, – я его знаю.

– Машина ждет на улице, поедем вместе, – предложил Чумбуридзе.

И в этот момент Дронго почувствовал за своей спиной чье-то присутствие. Он обернулся. Рядом стоял Исмаил. Дронго кивнул головой.