Араб с острова Банда (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 32

— Вы не можете! — Покраснев лицом, воскликнул Соуза. — Мы возьмём вас боем.

Он прильнул к окошку, больше похожему на бойницу своим расширением наружу, и смотрел на меня, не мигая, сузив глаза.

— Я могу воспринимать ваши слова, как объявление войны? Это угроза? — Спросил я.

Он рассмеялся, откинувшись спиной назад, и чуть отойдя от бойницы.

— Вы собираетесь с нами воевать? — Наконец спросил он.

— Вы сказали, что возьмёте нас «боем», значит, это вы собираетесь с нами воевать.

— Считайте, как хотите.

— Португалия объявляет нам войну? — Переспросил я.

— Раз вы не подчиняетесь указу короля, значит — да.

Я обернулся к дежурному офицеру.

— Труби боевую тревогу. Зажигайте огни. Вывешивайте сигнальные флаги.

— Рейд закрывать?

— Естественно. Вражеские корабли потопить. Исполняйте.

Дежурный вышел из караульной.

— А вам, дон Мануэль де Соуза, придётся сдать оружие и отправиться в крепостные казематы.

Офицер смотрел на меня с непониманием на лице, потом оглянулся на дверь сторожки. Дверь была заперта.

Я вышел, и поднялся на стену.

Крепость ещё не была полностью достроена. Да и будет ли когда-то? Вряд ли. Слишком грандиозное сооружение у нас получалось.

Сейчас была полностью построена внутренняя восьмиконечная звезда с не особо высокими, но очень «толстыми» стенами. В стенах проходили коридоры и коммуникации. Внутреннего двора почти не было. В центре «звезды» на расстоянии тридцати метров от стен стоял высокий замок с четырьмя круглыми башнями. Всё было сделано из местного туфа путём полигональной кладки. Трясло в этом регионе постоянно. Сейсмоустойчивость первична, однако.

Вторая, наружная звезда стояла недостроенной, но в неё можно было войти только из-под земли по переходам изнутри крепости. Однако в некоторых местах стены были недостаточно высоки и по ним бродили португальские «захватчики».

Дело в том, что в рядах нашей армии европейцев не было совсем. Когда я прибыл сюда четыре года назад, наша армия и флот состояли только из южно-американских индейцев. Около трёх тысяч голов. По головам считали себя сами индейцы, когда научились считать. А раньше они говорили: много голов людей тупи, или людей жу.

Я быстро убедил местных индонезийцев в том, что я не такой, как порту, или даже араби, а такой же, как и они — аборигены. Я даже станцевал несколько танцев, похожих на местные, запомнившиеся мне из моего будущего. Я хорошо знал местность, традиции и обычаи здешних народов. В конце концов, я знал их язык и несколько малайских и индонезийских песен, которые они услышали от меня.

Однако звали меня аборигены, как и раньше — «Араб». Наверное, потому, что я любил носить чалму или куфию[5].

[1] На подводной лодке проекта 636 «Варшавянка» главный вал вращается по деревянным направляющим из этого дерева. Естественная смазка, выделяемая деревом, позволяет использовать данную технологию в течение 20 лет.

[2] Это не помешало Альбукерке курсировать вдоль берегов Персии и Аравии, наводя ужас на жителей побережья пушечными обстрелами. По возвращении адмирала в Европу король полностью одобрил эти действия и передал ему все полномочия Алмейды, правда, без вице-королевского титула.

[3] Адмирал.

[4] На самом деле — Кастилия и Арагон.

[5] Мужской головной платок, служащий для защиты головы и лица от песка и солнца.

Глава 15

1517 год.

— Пусть солнце твоё не заходит, Пита, — приветствовал меня Шаман, видимо вспоминая, что у меня на родине солнце иногда скрывается за тучами, и о том, что оно на небе, можно узнать только по часам.

— И тебе много солнц жизни, Меманггил Хуян.

— Ты приехал торговать?

— Я приехал здесь жить.

— Ты приехал, как араби, или как порто?

— Я приехал к вам и хочу жить, как ваши люди.

— У тебя много других люди. Они тоже будут жить также, как ты? Они очень похожи на наши люди. И говорят почти как мы, но не понятно.

— И я, и они, мы будем жить по-своему, но как братья с ваши люди. Будешь моим братом, Хуйян? Ваши люди меня спасли. Помнишь, как я кричал: «Аку букан мусух[1]! (Я не враг!)» — Спросил я.

— Помню, Пита. И я тебе верю. Порту — плохие. Много люди убили громом и молнией.

— Ничего, — сказал я. — У вас теперь тоже будет гром и молнии. Очень большие гром и молнии. И большие пироги с крыльями.

1522 год. Март.

— Воины! Вы мой дух и моя сила! Я — ваш дух и ваша сила! Каждый из вас — дух и сила каждого из нас. Нас много! Мы сильны и всех нас ждут наши предки и наши Боги! Ждут, как героев и победителей! И наши дети, когда мы уйдем к Богам, будут гордиться нами! Хай-я!

— Хай-я! — Ответило войско.

Боевые барабаны били третьи сутки, разнося тревожный и, в то же время, бодрящий клич: «Все на войну!»

С этой же миссией разошлись по дальним островам «крылатые пироги».

— Ты уверен, что ты поступил правильно, дорогой, — спросила жена.

— Да, родная. У верблюда два горба, потому что жизнь — борьба. Ты видишь у меня горбы? Нет! Значит на мне никто не ездит. И не будет! Я заплатил Мануэлу за эти земли столько золота, что мы могли бы жить в Португалии, ежедневно купаясь в молоке тысячу лет. И это только за пять лет.

— Ну так и купались бы… — Тихо сказала жена.

— Не дали бы, — буркнул я. — А теперь есть большой шанс заиметь своё королевство. Я предполагал, что-то подобное. Не так быстро, конечно. Но кому-то счастье Мануэла Счастливого не понравилось. Он и вправду своим довольным лицом многих раздражал, особенно церковь и орден с его английским патронатом.

— Ты — еретик, Педро, — сказала жена, гладя меня по голове.

— Нет, родная, я не против церкви, или, прости господи, Христа. Я против интриг. Хотя даже и не против. Это констатация фактов. Я же рассказывал тебе, кто на самом деле управляет Португалией.

— Но как же наши дети? Ведь война! — Вскрикнула Лариса.

— Наши дети? — Я усмехнулся. — К дочери сватается султан Тернате. Можно обженить.

— Седьмой женой? — Глаза жены сузились. — Жени лучше своих индейских дочерей на своём Тернате.

— Ну… Он не мой… Но обязательно женю, когда подрастут.

— Мы говорили про войну! — Жена повысила голос. — И детей!

— Ничего не изменится, моя хорошая. Наша армада никого сюда не допустит.

Примерно через месяц после объявления войны все наши военные корабли по команде общего сбора вернулись на места своей постоянной дислокации. Всего сейчас у нас было сто средних кораблей, двенадцать больших и шесть восьмидесятиметровых флагманов, типа моей «китайской» джонки, построенных на наших бразильских верфях.

После того, как все наши стапели сделали по одному среднему кораблю, мы заложили пять флагманов. Получившие практический опыт выпускники школ, изучавшие математику, геометрию и черчение на реальных проектах, воплотили наше совместное «детище» через три года. В шести «ипостасях».

Флагманы отличались от моей «Чайки» большим водоизмещением и большей «палубностью». Это были пятипалубные корабли. Все палубные механизмы были размещены на второй палубе, что защищало швартово-парусную команду от случайного «смытия» за борт.

Парусные лебёдки были асинхронизированы, что компенсировало силовую нагрузку. Редукторы позволяли плавно поднимать и опускать тяжёлые и сверхтяжёлые грузы.

Например, замена сломанной стеньги проходила максимум за сорок минут. Всё на корабле лежало, висело стояло строго на штатных местах и позволяло очень быстро доставить «это» к нужному месту.

Я посвятил проекту год чистого времени, а потом ещё два года подводил наших студентов к его пониманию. Школьники изучали будущий корабль от киля до клотика и, получив орудия труда, материалы и инструменты, воплотили нашу общую мечту всего за три года.

Уже год флагманы бороздили моря и океаны, наводя ужас и вызывая восторг. Одно то, что на верхней палубе не было ни одного матроса, заставляло противника предположить наличие сверхъестественных сил, управляющих кораблём.