Хроники старого мага. Книга 3 (СИ) - Величко Андрей Викторович - Страница 42

- Я когда отъезжал от города – проговорил Голендил, вглядываясь в сполохи костра – всё никак не мог поверить, что меня выпустили. – Он глотнул из кружки, и снова сжал её в ладонях, пытаясь согреться остатками тепла ягодного напитка. – Я очень хорошо понимаю, что у них тоже большие проблемы с магической подготовкой молодёжи. Да ещё и не хватает серьёзных бойцов. Им очень нужен такой, как я, а лучше и не один. Столько проблем с пауками, которые они не могли никак решить. А один маг-лучник решил эту проблему. Я прямо почувствовал, как бурлят мысли в их головах. Есть удача – хватайся и не отпускай. Тщательно скрываемая алчность просто блестела в их глазах. А потом взять и отпустить. И даже никого не навязать в попутчики. Либо у них реально проснулась совесть, либо я чего-то не понимаю.

Он поглядел на своего попутчика. Невил спал, подложив под себя сложенный вдвое плед и закутавшись в меховой плащ. Раздавалось мерное дыхание. Увлёкшись рассказом о своих приключениях в городе, Голендил не заметил момента, когда его спутник покинул его, погрузившись в царство Морфея. «Может оно и к лучшему» – подумал Голендил. Перехватив кружку поудобнее, он допил остатки напитка и отставил сосуд в сторону. Скинув с себя плащ, он поднялся и потянулся, подняв руки вверх и разминая затёкшие суставы.

- Я разбужу тебя во второй половине ночи, – тихо проговорил он, и добавил ещё тише – вот только спать я буду в повозке.

Развернувшись, он сделал шаг в сторону темнеющих деревьев. Через мгновение в ночном лесу мелькнул силуэт крупного волка. Голендил рассудил здраво: двигаясь, меньше шансов уснуть, а нюх и уши во тьме – лучший источник информации, чем глаза. Предстояло полночи охранять сон друга.

Глава 9

Стремительно наступала зима. Незаметно пролетел зимний месяц Студень с праздником Йоля зимнего солнцестояния и обязательными ритуалами очищения. День стал прибывать. Следом пришёл Просинец с Велесовыми днями и студёными морозами. Не за горами был месяц Сечень со своим женским днём Имболк, днём Лады. Мягко укутав деревья и кустарники белыми шапками, лёг на землю толстый слой снега. Под ярким солнцем, окружённым редкими кучевыми облаками на голубой глади неба, белое одеяло земли сверкало яркими всполохами бликов, словно отражая далёкие звёзды. Яркость зимнего дня была столь высока, что заставляла путников щурить глаза и одновременно растягивать губы в широкой улыбке, радуясь хорошему дню. В окружении холмов, покрытых невысокими деревьями и редкими кустарниками, плавно изгибаясь, протянулась белая равнинная змейка, в которой опытный взгляд угадывал реку, покрытую толстым льдом и тонким слоем снега. Стараниями зимних холодов замёрзшая река превратилась в удобный тракт для редких в этих краях путников. И пусть эта дорога была извилиста и не очень удобна для путешествий, но двигаться по ней было намного удобнее, чем по заметённой снегом лесной тропе, которую теперь было весьма сложно разглядеть под толстыми сугробами. Извилистая гладь реки делала путь длиннее, но давала меньше шансов заблудиться на этих бескрайних просторах. Рано или поздно движение по замёрзшему руслу должно было привести путников к конечной точке их путешествия.

Шаг. Шаг. Ещё шаг. Самодельные снегоступы, привязанные к ногам медленно, но верно отмеряли путь по плотному снежному насту. Путник, закутанный в большое количество звериных шкур и перемотанный поверх ремнями и верёвками, был больше похож на растрёпанного пушного зверька. Импровизированный зимний костюм позволял сохранить немного тепла, но абсолютно не способствовал внешней эстетике. В этом меховом комке с трудом угадывался человек. Одной рукой путник опирался на длинную палку, в которой жители городов могли легко опознать магический посох, другой он вёл в поводу пони, запряжённого в крытую повозку. Повозка давно была оборудована лыжами, более удобными для движения по снегу, нежели колёса. Пони же обзавёлся импровизированной попоной из грубо сшитых шкур и небольшими снегоступами, привязанными к копытам и не дающим несчастному животному проваливаться в снег. Семеня за своим поводырём, пони надеялся добраться до конца пути и при этом не быть съеденным лесными хищниками. Весь опыт жизни со своим поводырём научил его, что хозяин представляет огромную опасность для окружающей живности, но при этом совершенно безопасен для самого пони. Это давало надежду пони на благополучный исход пути. Сам же хозяин шагал спокойно, вдыхая зимний морозный воздух, улыбался сомкнутыми губами, подставляя лицо навстречу солнечным лучам, радуясь солнечному дню и ожидая окончания дороги, ибо скоро должны были показаться постройки города, к которому они держали свой долгий путь.

Шаг. Шаг. Ещё шаг. Покрытые снегом склоны горы уже давно были видны. Где-то там, скрытый за стеной холмов и деревьев, расположился гномий форт, являющийся вратами в земли гномьего царства – легендарной Тимории. Капюшон путника был откинут, а голову ото лба до затылка покрывала меховая полоса, перехваченная на затылке кожаным шнурком, отчего остатки полосы пушистым хвостом спадали на спину. Несмотря на кажущуюся безмятежность зимнего пейзажа, путник регулярно окидывал окрестности зорким взглядом и внимательно прислушивался, стараясь уловить любой подозрительный штрих или звук в окружающем пространстве. И хотя его лицо было безмятежно, глаза выдавали постоянное напряжение. За время пути звериная сущность ещё глубже проникла в его плоть и сознание. Неуловимо это отражалось и на его внешнем виде, заставляя окружающих чувствовать в нём хищного зверя. Внутренний зверь спал, ожидая времени для пробуждения. Внутренний зверь ждал, когда сможет показать свою силу. Внутренний зверь умел учиться, усваивая опыт и животного и человека. Внутренний зверь стал осторожнее. Внутренний зверь познал страх гибели. Внутренний зверь научился доверять человеческому разуму, ибо только человеческая часть помогла выжить, когда смерть подошла слишком близко. Человек продолжал идти. Движение помогало ему перебороть страх, принесённый воспоминаниями. Разум и логика удержали его от падения, паники и истерии, перед лицом страха гибели. Но страх не ушёл, а поселился в памяти человека. И каждую ночь, засыпая, страх возвращался, заставляя просыпаться в холодном поту и слушать ночь. Опыт рассеивания страха помогал лишь на время. Человек знал, что время не излечит его, но притупит страх, позволит перевести его в просто страшные воспоминания, а потому ждал. А сейчас он двигался, вслушиваясь в окружающий пейзаж и вглядываясь в каждую его чёрточку. Движение помогало приблизить конец пути и спокойно воспринять память, всплывающую образами и картинками пережитых сцен. Причудливы способности мозга. На фоне белых пейзажей сознание человека рисовало совершенно другие картины.

Поздней осенью, уже после пересечения пограничной реки Каласире, два путника, двигаясь по территории Альянса светлых эльфов, наткнулись в предгорьях Хейма на логово акромантулов. Гигантские пауки уже готовились впасть в спячку. Сматывали паутину и погружались в свои норы, сгребая грунт и закрывая проходы в них. Самые мелкие пауки сползались в главное логово, где надеялись переждать холода и не стать добычей для лесных хищников. Земля ещё не была скована морозом и покрыта толстым слоем снега, а потому паучьи логова были хорошо видны. Хладнокровные пауки от холода стали слишком вялыми, чтобы оказывать сильное сопротивление. К этому моменту Невил уже достаточно научился доверять своей звериной части, а потому, ориентируясь на запахи, уверенно находил паучьи норы и логова. Работая когтями, он разрывал норы и выманивал или вытягивал акромантулов наружу, позволяя Голендилу расстрелять тварей из лука. Охота была легка и не утомительна. Одно крупное паучье логово они зачистили без особого напряжения, если не считать перемещения от одного гнезда к другому. На волне эйфории они приступили к уничтожению второго гнездовья. И стали небрежны и неосторожны. Они забыли, что акромантулы полуразумны. Их звериная часть является преобладающей над разумом, но не отменяет его. Их сознание находится на уровне пятилетнего ребёнка людей, но способно к развитию в условиях социума, пусть даже и паучьего. Норы по внешнему периметру гнездовья друзья зачистили легко, а после полезли в главное гнездо, не проведя разведки. Там их ждала засада, организованная пауками. Пауки кинулись на них со всех сторон, выскакивая даже из таких мест, в которых они, казалось бы, не могли спрятаться. Друзья попытались спастись бегством, слишком поздно осознав свою ошибку. Голендилу повезло. Он оказался ближе к выходу из пещеры, а потому смог выскочить из неё, расстреливая на бегу пауков, пытающихся преградить ему путь к свободе. Невил был менее удачлив в тот день. Крупный паук сбил его с ног и попытался вонзить в него свои жвала. Но Невил был в своей звериной форме. Шкура оборотня не поддалась, сохранив свою целостность и жизнь владельца, но боль от воздействия была страшной. Невил потерял над собой контроль. В бешенстве он разорвал паука на части, но потерял время. А когда пришёл в себя и попытался убежать наружу, выяснил, что он уже облеплен множеством пауков самых разных размеров. Но самым страшным было то, что пауки уже смогли измазать его большим количеством липкой паутины. Оборотня охватила паника. Разметав пауков, он попытался двинуться к выходу, но не преуспел в этом. Задние лапу уже были обездвижены паутиной. Очередной крупный паук прижал его своей массой к земле, лишая подвижности. Когти впились в плоть акромантула, нанося ему тяжёлые повреждения. Но это уже не принесло ему свободы. А скоро всё тело оборотня было покрыто паутиной и обездвижено. Пауки не могли убить Невила, но они были терпеливы. Прикрепив кокон к стене, они оставили его умирать.