Мрак. Сотня смертей (СИ) - Кайманов Степан - Страница 8

Боль была сильной, но недолгой. После того, как она стихла, я еще некоторое время лежал у костра, отходя от внезапной атаки. Шваркнуло меня знатно. Казалось, еще мгновение, и мозги забурлят, как похлебка в котелке.

Перед глазами, в танце пламени, розовели угли — аккуратные, кубиками, один к одному, а в свете их жара мелькали приятные воспоминания о том, как мы с Евой на таком же вот костерке когда-то жарили соленых ишинов и привезенную с недосягаемо далекой Земли сладкую пастилу.

Одо помог мне подняться. Выглядел он грустновато, словно и впрямь сопереживал несчастному грешнику.

— Спасибо, — поблагодарил его я, сбивая песок с плеча.

Мой ниим изменился. На его крышке проступили четыре ровные полоски, идущие друг под другом. Одна была красной, другая зеленой, третья синей, а четвертая переливалась всеми цветами радуги.

— Твоя жизнь, твоя стойкость, твоя мана и твоя янма, — пояснил Одо.

— Мана — это…

— Твой запас магической силы.

Советник вновь сел у костра, поглядел на меня сквозь золотистое пламя.

— Меня на самом деле Адам зовут.

— Это мирское имя, — хмуро пробормотал он. — Оставь его.

— Почему? Что в нем плохого?

— Тяжкий груз, — принялся пояснять он. — Все время будет тянуть тебя на дно, в твое темное прошлое. Лучше забудь про него, пока не искупишь вину.

— Может, ты и прав. — Я смахнул пряди волос с глаз. — Ты ведь уже видел подобные припадки у других грешников?

— Известное дело, — покивал Одо. — Боги требуют подношений.

— А в твоей чудесной энциклопедии случаем не указано, сколько я должен заносить богам, чтобы они не били меня током до полного изнеможения?

Одо полистал страницы, гоняя тени среди руин.

— Пока десять золотых. Каждые сутки.

— Пока?

— До шестого уровня.

— И где мне их взять?

— Можешь продать что-нибудь, но для этого надо найти торговца или устроить охоту на вучи-вучи. Они тут, сразу за стеной, в поле. Но ночью к ним лучше не приближаться.

— Ну, торговца я здесь не вижу, да и продавать мне особо нечего. Значит, придется выколачивать деньги из этих твоих вучи-вучи.

— Днем они почти неопасны.

Я посмотрел в небо: купол над Нвалией светлел, звезды гасли одна за другой.

— А как они выглядят?

— Как вучи-вучи.

— Большие?

— Нет. — Советник повертел рукой перед глазами. — Три ладони.

Три его ладони — это пять моих. Но все равно выходит, что мелюзга какая-то.

— Чем опасны?

Одо почему-то хмыкнул.

— Ты один из немногих, кто спросил. Обычно что грешники, что мученики сразу рвутся в бой. — Советник поглядел в сторону поля. — Опасайся их жала. И не давай им сбиваться в стаю.

— А что произойдет, если они все-таки собьются в стаю?

— Беда, — кратко ответил он и добавил: — Мне кажется, милосердные боги их тут намеренно расселили, чтобы вашему брату было легче начинать свое путешествие.

ИИ у Бороды был все-таки потрясающий. Одо не только толково отвечал на вопросы, но и сам живо поддерживал беседу. Болтай мы с ним в реале, у меня не возникло бы ни капли сомнения, что передо мной живой человек, а не цифровой болванчик.

— Когда я соберу монеты, что делать дальше?

— Нести к жертвенному алтарю.

Одо махнул рукой — туда, где в предрассветных сумерках брызгал живительный фонтан.

Когда над нами простерлись первые робкие солнечные лучи, я встал и побрел в сторону поля, чтобы найти вучи-вучи и вытрясти из них семь недостающих золотых монет.

— Доброй охоты, грешник, — сказал советник мне вслед.

Я поднял правую руку и, не оборачиваясь, сжал ладонь в кулак — мол, все будет оки-доки.

Ветерок гонял высокую траву волнами, и передо мной будто колыхалось нежно-зеленое море. Под ногами темнела рыхлая земля. Далеко впереди желто-серой преградой тянулся крутой склон, с вершины которого ночью я благополучно съехал к руинам. Никаких вучи-вучи я пока не наблюдал. Да и инфы о них было не то, чтобы много.

Но у меня был план. Забраться на обезглавленную статую, стоящую посреди поля, и осмотреть место охоты через трубу капитана Пирса.

Где-то шагов семьсот, и я оказался в тени массивного изваяния. Это была обезглавленная статуя, изображающая пышногрудую женщину, которая восседал на круглом высоком постаменте и вышивала платок. И монумент, и платок были высечены из белого камня. А вот длинная игла толщиной в два пальца кое-где блестела металлом сквозь корку ржавчины. Шея тоже знакомо подсвечивалась, словно на ней лежал какой-нибудь ништяк. Однако ничего, кроме гладкого сруба, я там не увидел.

Ну-ка, ну-ка. Я забрался на постамент и осторожно вытянул иглу из здоровенных каменных пальцев.

Ржавая игла Аиолор — колющее оружие, легко пронзающее плоть, но совершенно не эффективное против тяжелой брони и щитов. Отнесите иглу кузнецу, если хотите вернуть оружию первозданный вид и свойства. Пусть вас не смущает, как оно выглядит, в умелых руках игла способна творить чудеса.

Я залез в ниим, чтобы поглядеть на находку. Ткнул вкладку инвентаря, потом — иконку оружия. Надеюсь, богиня не будет против, что я позаимствовал ее старую иглу.

— Эй, ты ведь не против? — со смешком спросил я.

Ясно, что ничего неясно. Поблагодарив про себя богиню и за бездонную сумку, и за иглу, я скормил новое, но пока непригодное оружие голове нкита. После чего положил щит и дубину на постамент и полез на статую, чтобы понять, по какой причине блестит сруб.

Ладони, как и прежде, надежно липли к любому выступу, и большие груди, — пардон, мадам! — и широкие плечи подходили для этого дела идеально. Однако, перебирая руками, я заметил, что зеленая полоска на нииме постепенно уменьшается, что заставило меня поторопиться.

Коснувшись шеи, тоскующей по потерянной голове, я быстро сполз вниз, наблюдая, как зеленая борозда на крышке ниима постепенно восполняется, а в утреннем воздухе разворачивается черное полотно пояснения:

Статуя прекрасной богини Аиолор — покровительницы всех нвалийских рукодельниц. Безбожники разрушили монумент, лишив его головы. Верните ее на прежнее место, чтобы обрести благодать.

Благодать. Благодать — это хорошо. Но сейчас вернемся к нашим вучи-вучи, чтобы не прилетел еще один подарочек из реала.

Я растянул подзорную трубу и начал осматривать волнистое поле.

Добычи — тьма тьмущая. Пространство возле руин было огромным. Чтобы обойти поле, наверное, потребовалось бы не меньше полутора часов. И я с удовольствием перерыл бы его вдоль и поперек, если бы не злосчастные семь монет.

Я повернулся и вновь прильнул к трубе, осматривая неизученную местность. Зеленые волны травы ходили с запада на восток; то тут, то там линза ловила серебристые отблески. Ни намека на вучи-вучи. Хотя…

Ага! Где-то полторы тысячи футов. На большой круглый камень впереди взобралась темно-желтая лепешка. Взобралась, перевернулась и подставила свое темное брюшко лучам утреннего солнца.

Я сунул подзорную трубу в сумку, перекинул дубинку в правую руку, в левую — взял щит, и, не сводя взгляда с камня, где застыл неведомый зверь, опустил ноги в траву. Только бы не сбежал, только бы не сбежал. Я понятия не имел, оберегала ли сейчас меня волшебная рубашка, и поэтому на всякий случай пригнулся. Из высокой и густой травы торчала только моя лохматая рогатая башка и… кисточка хвоста.

Так, в три погибели, я и подбирался к далекому камню, мечтая о звонких монетах, с полной уверенностью в том, что неведомый монстр окажется вучи-вучи. Острые кончики стебельков щекотали кожу, ветерок безуспешно пытался причесать мои патлы, воздух был чист и свеж, под голыми ступнями шуршала рыхлая земля — совсем как настоящая. Огромный камень, приютивший монстра, блестел, словно кусок платины.

Когда до цели оставалось два десятков шагов, я остановился, чтобы изучить тварь перед тем, как обрушить на нее свою дубину. Как любили говорить в Сильвернесте, получая очередного экзотического питомца, смесь бульдога с носорогом. Уверен, если бы зоологам удалось скрестить скорпиона и плика, на выходе получилось бы нечто подобное. От первого мелюзге достались хвост с жалом и пара клешней, от второго — плоское желтоватое тело лепешкой и многочисленные лапы-корешки.