Мрак. Сотня смертей (СИ) - Кайманов Степан - Страница 29

Рука-лицо. Ну и дебил! Ну… и ну-у-уб!

Глава 14. Путеводный призрак

Ночь за беседой пролетела незаметно. Одо знал о подземелье столько, что после разговора с ним наличие кладбищенского гида казалось излишним. Новой инфы было море, океан. О тварях, о добыче, о секретах и об алхимике по имени Игвакота, который обитал внутри подземелья и, как выяснилось, не только занимался зельеварением, но и промышлял торговлей. Например, мог продать мне часы, чтобы я ненароком не проворонил время подношения.

Конечно, не обошлось без предостережений, да я и сам прекрасно понимал, что Ирейское подземелье — далеко не райское местечко. Столько всего полезного там находилось, включая чудесные плоды, меняющие ник, внешность и класс. Жаль, я все еще окончательно не решил, какой избрать путь, хотя и подумывал, что пойду по стопам Юи. Уж больно мне понравилось то, как отъехали надгробия. Несколько метких выстрелов — и стой себе в сторонке да жуй попкорн, наблюдая, как два болвана месят друг друга до смерти.

С первыми рассветными лучами я переместился на кладбище, где меня ждал по-настоящему приятный сюрприз. Оказалось, что такие сюрпризы в безрадостном мире Нвалии тоже иногда случались.

Надгробия не воскресли, несмотря на то, что я дважды прыгнул в портал. На месте каменных плит теперь зияли две большие черные ямы — единственное, что напоминало о нашей грандиозной схватке на закате. А я, дурак, всю ночь только и изводил себя мыслью о том, что мне вновь придется вступать в неравный поединок и растрачивать драгоценное время на двух каменных болванов. В очередной раз подумав о том, насколько не хватает мануала, я вошел в кладбищенские ворота и неторопливо направился в сторону склепа, все же озираясь по сторонам и держа взведенный арбалет наготове.

Вид скучающего у склепа Каспера успокаивал, но я все равно держал ушки на макушке, потому что приятные сюрпризы в Нвалии случались гораздо, гораздо реже, чем неприятные. Гремука есть Гремука. Она создавалась для того, чтобы издеваться над такими, как я. И никуда от этого не убежать. Пока, во всяком случае.

— Здравствуй, грешник.

— И тебе не хворать.

— Желаешь ли ты отправиться в Ирейское подземелье?

— Ага. Только пока не решил, куда первым делом пойти.

— Могу указать тебе путь к лаборатории Игвакоты. Или к древним механизмам, которые поднимают тяжелую преграду. Или отвести в секретное место, где покоится ключ, отворяющий великую тайну.

Древние механизмы… Тяжелые преграды… Великие тайны.

Чует мое сердце, придется там хлебнуть дерьма полной ложкой. Я задумался. Мне нужно было достать плод, хрусталит, линзы тьмы и найти выход к Храму вестников. Ну и купить часы у местного алхимика. Но тварей и ловушек в подземелье, судя по рассказам Бороды, немерено, и что-то не хочется сразу ввязываться в драку, омрачая это прекрасное утро. Стоит хоть немного разогреться, втянуться, а уж там…

— А что из этого ближе и безопаснее? — спросил я.

— Лаборатория. Она совсем недалеко. Я с удовольствием тебя провожу, и пусть боги благоволят нам и освещают путь.

Я поглядел на Каспера. Пухлый добродушный призрак, с усами вразлет и шикарными бакенбардами, смотрелся в мире Нвалии несколько нелепо. Одо, Инвил, Акпати — эти неписи были на своих местах. Но мой новоявленный гид словно попал сюда из какой-то другой игры, где людей не рвали на части, а по лесам вместо разномастной нечисти прыгали безобидные зайчики и белочки.

— Ну, веди меня к своему Игвакоте, — решил я.

Каспер кивнул и медленно заплыл в огромный мрачный склеп, который, как я и предполагал, был входом в Ирейское подземелье, будь оно не ладно. Как только призрак оказался внутри, то стал напоминать робота. Не слишком умного, но исполнительного. Ему была поставлена задача прибыть из пункта «А» в пункт «Б» по самому короткому маршруту, и он следовал по нему, не обращая внимания ни на что. Каспер молча, не спеша и не оборачиваясь, двигался во тьму, оставляя за собой путеводный след. Мерцающая голубая ниточка, похожая на цепочку ДНК, колыхалась среди мрака, словно длинный хвост.

Едва меня крепко обнял мрак, отсекая солнечный свет лезвием своей черной секиры, как Агни без подсказки раскалилась в кармашке, превращаясь в настоящий фонарь и освещая путь в подземелье. Красава-красавица. Факел можно было больше не подбирать, а тот, что лежал в бездонной сумке, сбагрить кузнецу, пусть и за пару монет.

Щербатые каменные ступени уходили далеко вниз. Я не торопился, осторожно шагая по ним, чтобы не навернуться. Для Призрака они опасности не представляли, поэтому он быстро оторвался и растворился во тьме, оставив после себя лишь голубой путеводный свет.

Каспер вывел меня в круглый зал, посреди которого журчал и светился знакомый фонтан. Я остановился, рыская взглядом во мраке. Приятно было видеть частичку мирного лагеря тут, в мрачном подземелье, среди тьмы и черных, гладких, будто полированных камней. Голубоватые блики, словно живые, играли на потолке, на стенах, на полу, немного скрашивая гнетущую атмосферу.

Место выглядело хоть и мрачным, но спокойным. Я не чувствовал никакой угрозы. Кроме нас с Каспером тут больше никого не было. В зале находилось три огромные одинаковые двери, обитые ржавым железом: первая вела на юг, вторая — на восток, третья — на запад. Призрак парил у восточной двери и терпеливо меня дожидался, мерцая, как неоновый указатель.

Я немного побродил по залу в надежде отыскать какой-нибудь ништяк, но, ничего не обнаружив, подошел к Касперу.

— Что за дверью? Лаборатория?

— Да, — подтвердил призрак. — Ты можешь войти.

Я потянул за широкое кольцо, приоткрывая тяжелую и удивительно скрипучую дверь. Посмотрел на Каспера.

— А ты со мной не пойдешь?

Призрак покачал головой. Меня это насторожило. Из-за двери сочился густой желтоватый свет и резкие кисло-горькие запахи, словно кто-то разлил несколько флаконов дешевого парфюма.

— Чего ты боишься?

— Мы не очень ладим с Игвакотой, — заволновался он.

— Почему?

— Потому что он любит тыкать в меня своими жуткими инструментами.

— Надеюсь, в меня он ничем тыкать не станет, — сказал я.

И подумал, посматривая на лезвие Аиолор, что в случае чего у меня тоже найдется, чем в него ткнуть.

— Грешники и мученики ему совсем не интересны, — Каспер опустил взгляд на мой фонарь. — А вот призраки и флэйминги…

Пришлось притушить фонарь, чтобы спрятать Агни за стенками колпака. Никому ее не отдам.

Я еще немного приоткрыл дверь и протиснулся в лабораторию, которая выглядела именно так, как я себе и представлял. Повсюду диковинные штуковины и приборы неопределенного назначения; туча колб, мензурок и пробирок, где томятся, бурлят и пускают дым разноцветные жидкости. В центре белеет невысокий прямоугольник постамента с зажимами по краям; на кресле — жирная крыса в клетке.

Доку такая берлога пришлась бы по душе. Но мне сразу захотелось отсюда слинять и никогда больше не возвращаться. Вот уж удовольствие: смотреть на маринованные мозги и на… живых пауков, перебирающих мохнатыми лапами внутри грязных склянок.

У алхимика были лохматые светлые волосы, похожие на львиную гриву, большой красный нос и выпученные, испуганно-удивленные водянисто-голубые глаза. Носить он предпочитал черные штаны, широкий пояс, обвешанный инструментами со склянками, и серо-зеленую рубаху с кожаными нарукавниками, которые для неведомой цели были облеплены мелкими шестеренками, будто китовое брюхо — ракушками. Словом, тот еще кадр.

Игвакота будто меня не замечал. Горбился над столом, переливая и смешивая жидкости, и даже ухом не повел, когда я переступил порог его лаборатории. Не иначе, превращал свинец в золото и отстранился от всего мира, отдаваясь эксперименту. Да, в конце-то концов, это была всего лишь тупая игра!

Я решительно подошел к нему и рявкнул прямо в ухо:

— Эй, милейший! Я здесь, между прочим!

Милейший наконец-то соизволил меня заметить. Не представился, повернулся, с великим пренебрежением окинул меня взглядом, а затем опустил его на мой фонарь и просиял, как начищенное медное блюдо, чуя живой уголек под колпаком.