Мрак. Сотня смертей (СИ) - Кайманов Степан - Страница 27

На кладбище стояла прежняя обманчивая тишина, а ворота были гостеприимно распахнуты. От закатного солнца розовел горизонт, и думалось, что, может, разумнее вернуться в лагерь, спокойно переждать в нем ночь и прийти сюда на рассвете. Посидеть у теплого костра, понежиться на шкуре, поболтать с Одо. Да кого я обманываю? Никуда я уже не уйду. С детства упрямый как осел. Иногда это полезно, иногда — не очень.

Взгляд блуждал среди могил, отмечая места, где оживали надгробия. Вон они, врытые в землю: одно у склепа, второе почти у самого входа. Серые, высокие, поросшие сорняками, с размытыми очертаниями букв и сеткой трещин. С виду — никакой угрозы, а не деле — смертельная опасность. Коварный свирепый враг, от которого не спрячешься и не убежишь.

Интересно, если я начну резать их мечом еще до того, как они проснутся, это поможет? Но мечом ли? Я посмотрел на лезвие Аиолор. Теперь, после схватки с длиннорукими кминами, оно казалось очень коротким. Поэтому пришлось вытащить копье и несколько раз ткнуть им в направлении кладбища. Держать его вместе с арбалетом было несподручно, и копье вернулось в сумку.

Почесал щеку, погладил лепесток спускового крючка, зарядил первый болт и взял арбалет обеими руками, поводив им по воздуху. Если задумка прострелить кмину глаз сработает, то у меня появится призрачный шанс на успех. А если нет, то я даже не знаю, что делать дальше. Только топить горе в бутылке и отчаиваться. А так как бутылки, в которой можно было бы утопить горе, в Нвалии не найти, то останется лишь отчаиваться.

Взяв арбалет в левую руку, а меч в правую, переступил кладбищенский порог. За время, пока стоял у ворот, тело до предела напиталось страхом. Но при виде неуязвимых надгробий, которые проломили мне череп, страху пришлось потесниться, уступив место ненависти и злобе.

Несколько осторожных шагов. И я с размаха рубанул мечом по кмину, вышибая искры из надгробного камня. По руке от удара пробежала дрожь, меч звонко отскочил от затаившегося противника, который в тот же миг шевельнулся, сотрясая землю.

Тугой поток воздуха неожиданно ударил снизу, поднимая тучу пыли и отбрасывая меня в сторону, а надгробие наконец-то распахнуло свое черное око. Я вскочил на ноги, прыгнул и сунул лезвие в огромный, лишенный зрачка глаз, умывшись черной зловонной влагой. К счастью, смрадный фонтан, прыснувший из каменной плиты, оказался не ядовитым, и поэтому я ударил снова, едва успев отбежать от вылезшего из могильной земли кмина. От его длинной, ветвеобразной руки.

Раненый, ослепленный кмин, беспорядочно размахивая руками, с грохотом налетел на ограду и отскочил от нее, шлепнувшись на землю. Плетеные руки лихорадочно засучили в воздухе, словно лапки опрокинутого жука. Я уже было ринулся в новую атаку, но в этот момент кладбищенская земля, словно серая спина огромной черепахи, вновь шевельнулась. И надежда на то, что мне удастся убить кминов по одиночке, растаяла, как погребальный дым. У склепа вылез второй циклоп и попер на меня, широко расставив свои ручищи. Несмотря на свою силу и мощь, он был предсказуем.

Первый кмин вырвал надгробную плиту и в бешенстве метнул ее — в противоположную от меня сторону. Второй спешил к нему на помощь, бухая своими ножищами. Меч скользнул в петлю на поясе, руки крепко сжали арбалет и навели на бегущего противника. Двадцать шагов… Пятнадцать шагов… Пора. Тетива, как басовая струна, издала грубый звук, отправляя болт в полет.

Точно в цель! Буду честен, в реале я бы никогда не попал. Но в Нвалии мне позволили ощущать себя не только матерым альпинистом, но еще и опытным снайпером.

От попадания второй кмин дернулся, схватившись за пробитое око, откуда щедро выплескивалась черная кровь, но продолжил топать в мою сторону. Не опуская арбалет, я спешно отбежал в сторону, стараясь не терять взбешенные надгробия из виду, а потом ринулся к склепу, чтобы видеть обоих противников и при этом не вертеть головой.

Кмин со стрелой в глазу тоже ударился об ограду. Но, в отличие от собрата, не плюхнулся на могильную землю, а удержался на своих кривых ногах и ну махать руками. Шел он не разбирая дороги, то и дело со страшным скрежетом елозя краем плиты о прутья решетки.

Оба надгробия медленно, но верно двигались друг к другу, пока я преспокойно стоял у склепа, обдумывая следующую атаку. Кмины были ослеплены, но все еще опасны. Двигались хаотично — то назад, то вперед, то влево, то вправо, поэтому прицелиться из арбалета было нереально. А подходить ближе, когда руки врага без остановки взбивают воздух двумя молотилками, тоже не очень-то хотелось. Проще было подождать, пока они истекут кровью, которая продолжала брызгать из раненых глаз и раскрашивать пепельно-серую могильную землю черными кляксами и дорожками. Конечно, я прекрасно понимал, что никто из них ничем не истечет, потому что это было бы слишком просто. Но мечтать, как известно, совсем не вредно.

Ну, Одо. Ну, уязвимости. Всего-то нужно было выстрелить в глаз, чтобы превратить двух грозных и непобедимых врагов в парочку безвольных болванов. Когда я об этом подумал, противники опасно, на расстояние своих длиннющих рук, сблизились у кладбищенских ворот, продолжая лихорадочно и напрасно баламутить воздух. И тут кмин, ставший мишенью для моего арбалета, заехал своему соплеменнику в край надгробной плиты. Тот пошатнулся и сразу ответил, совершенно не понимая, кого на самом деле мутузит.

Супер! Не хватает только ведра попкорна.

У ворот неожиданно разыгрался поединок двух гигантов. Следить за ним было одно удовольствие. Хотя бы потому, что я в нем не участвовал. Удары летели один за другим. Надгробия падали и поднимались, бились об ограду, возились в пыли, но не сдавались, пятная друг друга черной кровью. Если бы на кладбище принимали ставки, то я бы, без сомнения, поставил все на кмина с болтом в глазу. Он почти не падал, да и его удары выглядели тяжелее и чаще попадали в цель. Не знаю, засчитывала ли Гремука урон надгробию от надгробия, но разнимать их я точно не собирался, решив поглядеть, чем закончится схватка. Агни определенно нравилось то, что творится снаружи, у ворот. Ее красные искорки глаз не отлипали от кминов, которые бились не на жизнь, а на смерть, вышибая и вышибая друг их друга мелкие каменные осколки. Да, такое представление в кузнице точно не увидишь.

Солнце коснулось краем диска линии горизонта, когда кмин, обожающий метать камни и надгробные плиты, ухнулся в последний раз наземь и расплылся густым облаком эфира.

Янма потекла от ворот в мою сторону тремя струйками, наполняя шкалу. Ого! За одно мертвое надгробие эфира больше, чем за полдюжины миджитов. Здравствуй, мой дорогой пятый уровень. Приятно познакомиться. Теперь Борода может не переживать о том, что я пойду в подземелье недостаточно подготовленным. А вот мне, увы, пока расслабляться рано. Оставшийся кмин ослеплен и измотан, но все еще твердо стоит на ногах и колотит пустоту своими ручищами.

Я зарядил арбалет и начал тихо подкрадываться ко второму надгробию. Остановился, когда нас разделяло примерно тридцать футов. Дальше подходить было опасно. Ну, покажи свой глазик. Свой огромный черный глазик, куда мне так хочется всадить еще один арбалетный болт.

Кмин крутанулся, открываясь для атаки, и я выстрелил. Но промахнулся. Болт звякнул в пяти дюймах от истекающего кровью ока и, вращаясь в воздухе, шлепнулся на могильную землю. Надгробие двинулось в мою сторону, не то уловив шум, не то поняв, откуда прилетел снаряд.

Я ощутил, как вздыхает земля, как стонет под тяжелой поступью каменного истукана, когда вновь вдавил крючок спускового механизма. Без вариантов. Болт, словно шмель, прогудел в воздухе и пронзил подраненное око. Могильная земля оросилась черной кровью, а поверженный кмин зашатался и грохнулся на спину, широко раскинув свои опасные руки и подняв облако пыли.

Много эфира. И приятный блеск возле кладбищенских ворот. Каждый из кминов оставил после себя подарочек, и я очень надеялся, что это не очередная гнилая крышка, которой когда-то накрывали котел или отхожее место. В конце концов, я столько с ними провозился, что рассчитывал на достойную награду. Прикончить два огромных оживших надгробия — это вам, знаете ли, не дубиной мелких вучи-вучи колошматить.