Свадьба по приказу, или Моя непокорная княжна (СИ) - Чернованова Валерия М. - Страница 3

Андрей с сожалением подумал, что зря он ему не врезал, когда была такая возможность. Можно, конечно, и при императоре. Но это станет последним, что он сделает в своей жизни.

И на дуэль паршивца не вызвать. Иначе пристрелил бы.

Двери распахнулись снова, пропуская Вяземского, все еще пунцового, вспотевшего, с лоснящимися от напряжения щеками и полным ненависти взглядом. По отношению к нему, Андрею.

Ненавидеть императорского наследника было бы преступлением.

— Отправили? — опускаясь в кресло, хмуро спросил император.

— Отправил, ваше величество. Отправил, — пробормотал Вяземский.

И не скажешь, что сильный колдун, да еще и из семьи, приближенной к правящей. Это на него князь смотрит чуть ли не с презрением, а на цесаревича даже взгляд поднять не смеет.

Чертов царский угодник.

— Дело обстоит так, — император Федор Алексеевич сплел перед собой пальцы. — Будем действовать быстро. Пока не пошел слух об этом… досадном инциденте, — его величество скривился, — и честь девицы Вяземской не растоптали злопыхатели. Обойдемся без торжественной помолвки. Скажем, она уже состоялась. Была тихой из-за траура по княгине. Венчание состоится в соборе, через неделю, лично проведу девицу к алтарю, и можно будет вздохнуть спокойно. Нам всем.

— Отец, — с лица Игоря сошла краска, на скулах напряглись желваки, — я не стану жениться на этой…

— Тебе и не придется! — раздраженно прервал его император. — Софью обнимал не ты, а Воронцов. Вот пусть и спасает честь и доброе имя княжны.

Андрей почувствовал, как руки сами собой сжимаются в кулаки.

— Ваше величество, при всем моем уважении…

— При все твоем уважении ты допустил это, — с нажимом проговорил правитель.

— Всем известно, Софья была влюблена в цесаревича…

— Не было такого! — выпятив вперед грудь, возмутился Вяземский.

— Сама за ним пошла, — не обращая внимания на князя, продолжал Андрей. — Все действительно поначалу выглядело как безобидная шутка. Если бы Игорь не переступил черту дозволенного…

— Надо было вмешаться раньше, — ухмыльнулся наследник.

— Надо было тебе врезать!

— Хватит! — прикрикнул на распаляющихся друзей император и уже спокойнее добавил: — Что случилось, то случилось. Прошлого не изменишь. Но мы можем спасти будущее.

— Или угробить. Мое! Всю мою жизнь.

— Довольно драмы! — Император резко поднялся и, обойдя стол, встал перед бунтарем, посмевшим воспротивиться его воле. — Это не просьба, а приказ, князь. Вашего императора.

— Я не стану на ней жениться, — спокойно и даже холодно возразил Андрей, глядя правителю прямо в глаза, не отводя взгляда. — Мне нужен сильный наследник. Княжна Софья мне такого подарить не сможет.

— Ваше величество… — начал было князь, задетый справедливым замечанием Воронцова.

Но император жестом заставил его замолчать и сказал по-отечески мягко:

— Мне жаль, Андрей, что так вышло, но это уже дело решенное. — Видя, что молодой мужчина собирается возразить, быстро продолжил: — Мне также будет жаль лишить вас ранга. Не хотелось бы, чтобы из капитана-командора вы вдруг превратились в простого офицера. Или, может, забрать у вас титул и земли? Что скажет ваша матушка? А сестры?

Немалых усилий стоило Воронцову сдержать себя, сохранить остатки невозмутимости.

— Вы обрекаете на погибель сильный колдовской род.

— Вы сами себя обрекли, когда допустили это.

Император отвернулся и, позвав своего адъютанта, велел тому проследить за подготовкой к свадьбе.

— И без сюрпризов, князь. Через неделю вы женитесь, я тотчас пошлю за вашей родней. Не забывайте, что вы это делаете ради своего будущего и будущего своей семьи.

Андрею ничего не оставалось, как поклониться. Но прежде, чем он вышел, услышал насмешливые слова Игоря:

— Поздравляю, дружище. Ты отхватил себе лакомую пустышку.

♡ Глава вторая, про свадьбу, неприличные жесты и разговоры на ступеньках церкви

Я всегда легко вставала по утрам. Учеба в университете превратила меня в некую помесь совы и жаворонка: я могла допоздна сидеть над учебниками, а уже в шесть утра, относительно бодрая, жарила яичницу и заваривала кофе. Но сегодня я с трудом вынырнула из кошмара, вдруг ставшего моей реальностью.

Другая жизнь, незнакомый дом. Оголенным проводом воспоминания прошлись по сознанию, и меня обожгло чужими эмоциями и желаниями, надеждами и печалями, отозвавшимися в сердце тихой болью.

Все эти переживания были мне не знакомы.

Надо бы открыть глаза, но как же не хочется! Пока лежу вот так, зажмурившись, остается крохотный шанс, что все случившееся мне просто причудилось. В конце концов такие выверты судьбы случаются только в фэнтези-романах: чтобы душа путешествовала по мирам и захаживала в чужие тела.

Я ведь все еще я?

— Так, Машуня, пора вставать, — наконец сказала себе и, собравшись с силами, открыла глаза.

Твою ж мать.

Спальня определенно была не моя. Всё незнакомое. И такое старинное, вычурное… При виде этого пафосного великолепия зыбкая надежда, что проснусь в своей постели, развернулась ко мне задом и так прямо и сказала: «До свиданья, Маша».

Не дома я. Совершенно точно не дома.

Глубоко вдохнула, медленно выдохнула и почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Мамочки… И как теперь быть? Я вообще увижу когда-нибудь своих родных?

Хлюпнула носом, утерла слезы и произнесла первое правило новой жизни:

— Не реветь! — Подумав, почему-то шепотом добавила: — И по возможности не паниковать. А ещё… пока что себя не выдавать.

Мне нужно было отвлечься, чтобы не скатиться в истерику. Поднявшись, стала осматриваться, параллельно роясь в чужих воспоминаниях.

Так, и что мы имеем? Кровать. Огромная, навскидку — пятиспальная. Пять Маш на ней точно поместятся. Да и Софушка, судя по ощущениям, барышня негабаритная.

Сунув ноги в мягкие не то туфельки, не то тапочки, стала с интересом оглядываться. Спальня была уютной и просторной, единственный темный элемент — тяжёлые бархатные шторы. Их я и раздвинула, горя желанием познакомиться с внешним миром. Вчера впотьмах это сделать не получилось. Выглянув в окно, увидела ухоженную тропинку, обрамленную цветами. Аккуратно подстриженные кустарники, фруктовые деревья, выкрашенные в белое резные скамейки…

Что тут сказать, красиво.

Интересно, а княжна у нас симпатичная?

Отлипнув от окна, подошла к трюмо на витых ножках и, упав в кресло, уставилась на своё отражение. Из зеркала на меня смотрела совершенно незнакомая девушка. Длинные каштановые волосы — целая копна! В то время как у меня были светлые и короткие и расти категорически отказывались, как бы я их ни удобряла. Глаза у Софушки оказались зелёные с медовыми крапинками, да ещё ресницы, как в рекламе дорогой туши — густые и тёмные. Может, их здесь тоже того, ламинируют? Губки пухлые, сочные, словно барышня-княжна не первый раз обращалась к косметологу и тесно дружила с инъекциями гиалуронки. Я вот тоже подумывала уколоться, но всё боялась, что после этого стану сама на себя не похожа.

Оказывается, не гиалуронки надо было бояться, а попадания в чужое тело и другую реальность.

А я точно была не в своей, потому что в моем мире и в моей матушке-России магов отродясь не водилось.

А здесь были!

Это я узнала из обрывочных воспоминаний зеленоглазки.

Да уж, Российская Империя, в которой существует магия… Это даже звучит опасно.

Звали это тело, ну то есть девушку, Софья-Мария Вяземская. Единственная дочь князя Вяземского, наследница, не обладающая ни каплей магии. Кажется, из-за этого Софушка считала себя ущербной и искренне верила, что стала позором и наказанием для такого древнего рода, как Вяземские.

Пустышку никто не желал брать замуж.

Особой любви она не видела, скорее вызывала в родителях досаду и раздражение. Я бы даже сказала, они ее стыдились, и Софья это чувствовала. Не удивительно, что выросла одинокой, стеснительной, болезненной и легкоранимой.