Антисваха против василиска (СИ) - Елисеева Валентина - Страница 17

— Прощайте, магистр, — сухо сказал Ригорин, отворачиваясь от Дьявола Дайма. Первым делом надо приставить людей наблюдать за передвижениями этого хитрого негодяя!

— До скорой встречи, — иронично ответили ему в спину.

Глава 8. Трудности жизни метаморфа

Утром через городские ворота Эзмера шли толпы людей: фермеры, спешащие развезти свой товар по городским лавкам; подмастерья, живущие в посёлках за городской чертой, но трудящиеся в городских цехах; приходящие служанки, бегущие на работу в городские дома. Стражники, стоящие у врат, придирчиво проверяли всех желающих попасть за городскую стену: попрошайки и бездельники, способные устроить беспорядки, в городе были без надобности.

— Завтра у вас истекает срок разрешения на торговлю в городе, — сурово известил бородатого мясника стражник, возвращая тому бумаги и осматривая тележку с тушами свиней и отару откормленных овец, гонимых сынишкой мясника.

Бородач принялся заверять, что сегодня же продлит в городской управе разрешение, а стражник тем временем остановил удивленный взгляд на одной из овец в стаде. Эта странная овца внимательно осматривала ворота, стену, дорогу, самого стражника… наткнулась на его ответный взгляд и быстро отвернулась в сторону. Переступила с ноги на ногу и постаралась запрятаться за соседок по стаду.

«Я не до конца проснулся, оттого и мерещится всякое, — наморщил лоб стражник. — Обычная овца, как все, мне показалось, что взгляд у неё слишком уж сознательный. Сейчас она опустила глаза вниз и ничем не отличается от соседок».

— Проходи, — разрешил стражник, пропуская в ворота мясника с сыном и стадом.

Ближе к центру города пастушок не уследил за одной овцой, внезапно ускакавшей в узкий переулок. Под ругань отца мальчик помчался за беглянкой, но вскоре вернулся, недоумённо сообщив, что переулок заканчивается тупиком, а овцы нигде нет. Мясник сходил на проверку и тоже вернулся, почёсывая затылок: овца как в воздухе растворилась. Более того: после пересчёта загоняемых в хлев овец выяснилось, что все двадцать купленных голов на месте!

— Чудеса да и только, — покачал головой мясник. — Что ж, мы не в убытке, и на том спасибо.

Из переулка, в котором исчезла овца, вышел шелудивый бродячий пёс: большой, мохнатый, с порванным ухом и облезлым хвостом. Пёс отвечал молчаливым пренебрежением на презрительные взгляды домашних собак, бежавших на поводке рядом с хозяевами, и фыркал при виде сумок, повешенных им на шеи, и тростей, зажатых в зубах. Бродячий пёс был абсолютно свободен: ему никто не навязывал тюков на грудь и не совал в зубы палки и авоськи!

Пёс с независимым видом вышагивал по обочине дороги, молча отскакивал от прогоняющих его прочь прохожих и радовался, что ещё по темноте позавтракал сочной травой на пастбище. Правда, остатки неусвоенной до конца травы неприятно ворочались в собачьем желудке, намекая, что менять форму тела предпочтительнее на голодный желудок, но то были мелочи: Аня пробралась в город и усиленно собирала информацию. Ей надо было найти себе место в новом мире: жильё и работу, желательно — человеческое жильё и работу, поскольку свобода свободой, но комфорта, тепла и уюта хочется даже самому независимому и гордому зверю.

По меркам земных мегаполисов город был небольшим. На центральной площади размещались в основном административные здания, а рядом нашёлся рынок, ассортимент которого соответствовал временам земного средневековья: продукты, скот, ткани и готовая одежда, товары для животных и множество палаток с магическими зельями и амулетами. Разница была в том, что в этом мире магические изделия действительно работали, хоть и стоили баснословных денег: цена, указанная на зелье с именованием «От боли и лихорадки», равнялась той, за которую готовы были отдать «Наилучшее шёрстяное пальто для дамы».

Естественно, заоблачность расценок на лекарства открывала перспективы для оборотистых шарлатанов, тут же торгующих весьма сомнительными снадобьями: «сушёные глаза змеи для улучшения зрения», «кристаллы горного хрусталя, оттягивающие жар и боль» и даже «настой трав против всяких хворей». К удивлению Ани наибольшим спросом пользовался именно он.

«Я не специалист в фармацевтике, но ни в одной области науки невозможно создать абсолютно универсальный инструмент. Если прибор измеряет силу тока, то им никак не измеришь оптическую силу линзы, это же очевидно», — думала она, изумлённо рассматривая очередь за местной панацеей.

Увы, никаких линз и электрических токов в новом мире её обитания ещё не изобрели и, похоже, даже не пытались, так что идея устроиться работать по профессии умерла в зародыше. Надеясь устроиться учителем математики (числа тут использовались, торговые расчёты велись, и четыре действия арифметики люди изучали), Аня за день обежала весь город и не нашла ничего, хоть отдалённо похожего на школы! Все здания, в которых она издалека подозревала школы, оказывались на поверку торговыми лавками, тавернами и кабаками. Признав необходимость заняться неквалифицированным трудом, Аня принялась подслушивать людские разговоры для сбора информации.

Самой животрепещущей новостью в городе была новость о том, что прошлой ночью разрушили королевскую усыпальницу, расположенную на высоком холме недалеко от городской стены. Об этом толковали все: от мальчишек-разносчиков до стражей у дверей городской управы. Усыпальница сгорела дотла в невероятно мощном магическом огне, и Ане отчего припомнился сон, приснившийся в ночь побега: сон о горящем белокаменном здании. На его стенах действительно были изображены саркофаги или она что-то путает? Да и мало ли, что приснится, но воспоминания о странном сне тревожили, подогреваемые болтовнёй окружающих: обсуждаемые нюансы происшествия как-то подозрительно хорошо укладывались в оставшиеся в памяти обрывки сновидения…

К облегчению Ани, к полудню даже эта великая весть вчерашнего дня успела приесться обитателям городка, и они переключились на более близкие им личные дела. Кумушки принялись громко судачить о своих детях-внуках-племянниках. Молодые парни-разнорабочие, таскающие тюки на рынках и кладущие кирпичи на стройках, болтали о сложностях трудоустройства, а ещё источником информации для Ани стали пьяницы, оккупировавшие скамеечки возле пивных.

Плохие новости заключались в том, что в этом мире, судя по всему, без рекомендации невозможно было устроиться даже уборщицей в лавку. Помимо рекомендаций требовались документы, удостоверяющие личность, а верность сведений в документах работодатель проверял в городской управе. Ане довелось увидеть, как молодому парню присудили десять ударов палкой по ногам за исправление в бумагах срока работы на прежнем месте: один год он исправил на четыре, желая подчеркнуть так свою опытность и мастерство. С места наказания парень еле ушёл, хромая на обе ноги и потеряв работу, а зрители вокруг толковали о том, что парнишке повезло: палач сегодня в хорошем настроении и постарался не переломать ему кости.

Менее значительные плохие новости состояли из сведений, что бельё на улицах без охраны не сушат. Если кто-то рисковал повесить за порогом покрывало или платье, то обязательно приставлял детишек или слуг следить за сохранностью имущества: Аню-пса несколько раз прогоняли камнями и палками при попытках разжиться хоть какой-нибудь одеждой. Особого милосердия в жителях города или в представителях городской власти Аня не заметила: рабочий день сотрудников службы наказаний выглядел весьма насыщенным, да и разговоры обывателей убеждали в том, что обращаться за помощью к местным властям и стражам правопорядка не следует. Унир с Краском не шутили, говоря, что жизнь представителя низшего сословия ровным счётом ничего не стоит, если тот никому не доказал свою полезность.

Хорошие новости… отсутствовали.

Поздно вечером случайные гуляющие могли наблюдать странную картину: на центральной площади сидел бродячий пёс, тяжко вздыхал и совершенно по-человечески потирал лоб передней лапой. С наступлением ночи пёс поднялся и отправился в городской сквер, как-то плотоядно приглядываясь к зелёной траве газонов и первым весенним цветочкам на клумбах. Ещё чуть позже, когда ночь укутала город одеялом темноты, на газонах появился силуэт сбежавшей от мясника овцы: та со смаком щипала травку и лакомилась зелёными побегами декоративных насаждений.