Энеата. Воин и Солнце (СИ) - Бодарацкая Анна - Страница 2

— О, Кангар будет отомщен, можешь не сомневаться, эсин.

Асахир произнёс это очень тихо, но каждое слово отчётливо осело в мыслях энаранского градоправителя. Луганг на мгновение смутился, затем продолжил заготовленную речь:

— Увы, не в моей власти возместить твою потерю, байру. Но я надеюсь, что твоя скорбь не отменит назначенных переговоров.

— Мы покидаем твой город, эсин.

— Но…

— Праху Кангара должно покоиться на родной земле.

— Я понимаю. Это священный долг, байру.

— Но означенную дань мы заберём с собой сейчас.

— Разумеется, байру. Я тотчас пошлю за ней.

Эсин Луганг покинул шатёр под пристальным взглядом Асахира. И почти сразу после ухода высокопоставленного гостя вошёл молодой воин и сообщил, что ещё один энаранец желает видеть идшарского военачальника. На молчаливый вопрос воин ответил:

— Какой-то раб, он говорит, что был ночью во дворце. Говорит, есть что рассказать.

— Приведи.

— Байру Асахир, это может быть опасно. Дай я поговорю с ним, — вмешался один из приближённых, немолодой воин в богатом облачении.

— Нет.

— Что, если его подослали убить тебя?

— Здесь? Сейчас? — снисходительно усмехнулся Асахир. — Среди моих воинов?

Тот потупил взгляд.

В шатёр незнакомца всё-таки втолкнули, словно забыв, что он пришёл по своей воле. Молодой человек, худой, небогато одетый, подпоясанный верёвкой — раб. Пошатнувшись, он устоял на ногах, огляделся и отметил взглядом байру Асахира. Раб нервным движением взъерошил волосы и произнёс, низко кланяясь:

— Да хранят вас все боги, добрый господин.

— Кто ты и с чем пожаловал? — спокойно отозвался Асахир.

В глазах пришедшего сверкал странный, едва заметный огонёк обиды. Раб нервно и затравленно озирался по сторонам, хотя старался казаться гордым, задирая кверху подбородок.

— Меня называют Кимом, рабом эсина Луганга, — губ пришельца коснулась горькая, болезненная усмешка. — Я пришёл рассказать вам, господин, о той ночи, когда погиб ваш побратим. Рассказать, кто повинен в этом.

— Не так сложно узнать правду, — задумчиво проговорил Асахир. — Всегда найдётся предатель.

— Предать можно тех, кому клялся в верности, тех, кого обещал любить, — возразил раб. — Я всегда ненавидел Луганга и не вижу здесь своей вины.

— Стало быть, ты обвиняешь в смерти Кангара своего господина?

— Я видел убийцу. Он шёл по дому, как по улице родного города. Ни один стражник не преградил ему путь. Он ушёл, и, должно быть, слишком далеко, чтобы ваши воины могли догнать его. Но нанял его Луганг — иначе он не прошёл бы внутрь дворца. Пешком, нимало не смущаясь.

По лицу Асахира сложно было сказать, какие чувства вызывает в нём речь раба. Военачальник казался невозмутимым, в зелёных глазах не угадывалось ни интереса, ни равнодушия, ни каких бы то ни было переживаний. Он неподвижно сидел, глядя на пришедшего, и, казалось, думал о чём-то совсем другом.

— Ты хочешь награды? — поинтересовался один из приближённых идшарского военачальника.

— Я хочу, чтобы Луганг умер, господин. И буду счастлив, если смогу увидеть его смерть.

А Асахир произнёс:

— Скажи, ты можешь доказать свои слова?

— Я могу лишь поклясться перед лицом всех богов, что говорю то, что видел собственными глазами, — он на пару мгновений опустил веки, вспоминая слова нерушимой клятвы, и затем медленно проговорил: — Водами Великой Реки, чёрной землёй царства Хеды, светом Аарки-луны, плугом Великого Пахаря и своей душой я клянусь, что видел, как ночной охотник шёл мимо верных Лугангу стражей, и его пропустили без слов и сомнений.

Молчание длилось недолго, Асахир, казалось, ждал, что ещё скажет раб, и тот продолжил:

— Я скажу ещё: о неугодных эсину Лугангу всегда печётся Арнунна, сын Кадара, верховный судья. Я знаю, это он помог эсину воплотить задуманное. И от него ты узнал бы больше… если бы смог вытащить его из дома.

— Ты сможешь вернуться незамеченным? — спросил Асахир.

— Смог же я прийти сюда, никем не увиденный.

— Хорошо. Возвращайся, Ким. Если твои слова правдивы, то скоро ты будешь свободен.

Тот вновь низко поклонился и вышел; один из советников Асахира недовольно произнёс:

— Почему ты его отпустил?

— Если эсин поймёт, что он был здесь, нам уже ничего не узнать. Надо уходить прочь от Энарана, пока не придут остальные отряды. Анутма, разыщи этого судью.

— Только разыскать? — на всякий случай уточнил один из воинов, названный Анутмой.

Асахир кивнул.

Они снялись с места после полудня и шли весь вечер, удаляясь от Энарана и реки, а к темноте остановились в поле возле деревеньки с ячменными полями вокруг. Идшарцы разбили здесь лагерь; кто-то вбивал колья в землю, кто-то ставил шатры, кто-то отправился к прорытому каналу, несущему сюда воды Великой Реки. А сам военачальник Асахир и его ближайшие товарищи окружили повозку с телом умершего лекаря.

Огонь факела, что держал в руке один из воинов, легонько лизнул доски. Пламя взвилось вверх, охватывая погребальное ложе. Асахир смотрел в другую сторону.

***

…Руки раба, распластавшегося на каменном полу, были связаны за спиной. Управляющий стоял позади с кнутом наготове.

— Как ты прошёл в стан идшарцев, Ким? — грозно вопрошал эсин Луганг, сидевший чуть поодаль и наблюдавший за мучениями предателя.

— Пешком, — буркнул Ким.

Свист хлыста и звук удара. Тихий стон истерзанного раба. И снова вопросы.

— Что ты сказал Асахиру?! — требовал эсин.

Следующие слова раб выплюнул вместе с собственной кровью. Прохрипел, глядя в глаза градоначальника:

— То, что восстановит справедливость. Думал, я смирился тогда? Я просто ждал… Вы оба заплатите. За всё, что сделали с моей семьёй. Давай, убивай меня. Байру Асахир узнает об этом и убедится, что я говорил правду. Байру умеет мстить…

— Что ты ему сказал?!

Истязание прервало появление вбежавшего сквозь резную арку слуги, доложившего:

— Повелитель!.. Воины Асахира не ушли в Идшар, они разбили лагерь возле Халета!..

Раб криво усмехнулся, а эсин побледнел.

Когда срочно вызванные советники эсина — молодой энаранский военачальник Радан и верховный судья Арнунна — прибыли во дворец верховного жреца и градоначальника, Луганг метался из угла в угол, то и дело выдавая гневные реплики. Пришедшие, в свою очередь, молча уселись на низких скамьях, хмуро переглядывались и ожидали, когда эсин немного успокоится и будет готов рассуждать и слушать.

— Ну? — наконец резко остановившись, спросил эсин. — И что скажете?

— Время ещё есть — без подкрепления Асахир не станет нападать, а из Идшара до Энарана воины доберутся только через несколько дней… У нас одна возможность спасти город — напасть сейчас, пока у Асахира три сотни воинов, — первым высказал предположение энаранский военачальник, байру Радан. — Подмога от Идшара будет идти дней пять-шесть — в лучшем для них случае. Велите сейчас, и я к вечеру соберу полторы тысячи наших людей. С таким преимуществом мы запросто выиграем битву там, у Халета.

— А что будет потом, когда придут остальные войска? У Идшара, как я слышал, три тысячи воителей. А ведь есть и союзники. Если Ората…

— Союзники есть и у нас, эсин. Отправим гонцов в Рамикан и Даар-Хад. К приходу идшарских войск они успеют прибыть в город. Слава Идшара — это слава Асахира. Узнав, что байру разгромлен, другие города Дарфии не побоятся выступить против зазнавшихся жрецов Эллашира.

— А ты, Арнунна? — эсин повернулся к судье. — Что думаешь ты?

— Что байру Радан, конечно, лучше меня знает, как поступить. Я законник, а не воин… Вот только много ли войн прежде видел байру? Много ли побед одержал?

— Девять раз побеждал врагов мой отец, — хмуро буркнул в ответ Радан. — И кое-чему всё-таки научил меня.

— Это так, — согласился Арнунна. — Отец твой был отличным полководцем. Только он мёртв, а в бой нас поведёшь ты… В бой с Идшаром, чьё величие и в прежние времена было непревзойдённо, а теперь… У скал, в ущельях численное преимущество не покажется столь уж значительным. Наши воины отважны, но идшарцы им не по зубам. Нет, эсин, я бы предпочёл переговоры. Надо найти убийцу Кангара. Оправдать себя перед Асахиром, отдав ему другую жертву.