Право на эшафот (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 36

— Да, сеньор. Похоже, тогда. Чтоб этому Сиятельному не проехать другой дорогой?

Я вздохнула. Хотелось крыть злополучного Эмилио всеми ругательствами, которые я знала. Да только моей вины никто не отменял. Что мне стоило засунуть флакон в глубину одёжного тюка, если уж коконом не прикрыла? Но нет, после странного порошка Эмилио голова работала с трудом и удерживала одновременно всего лишь несколько важных вещей, причём зелье она почему-то посчитала делом неважным. Возможно, потому что я в любой момент могла бы его приготовить заново? Но только если всё, что нужно, будет у меня на руках.

Окончательно сеньор от подозрений не избавился и изредка бросал на меня настороженные взгляды. Похоже, прикидывал, не собираюсь ли я, оставшись без зелья, вручить душу Двуединому прямо у него в двуколке. Соседку, поди, он про себя костерил на все лады: подсунула такую подозрительную попутчицу. Жаль, что петь он продолжил, так как репертуар поменялся, и от весёлых песенок сеньор перешёл к лирическим, на которых все недостатки его исполнения стали заметны особенно сильно. Потому что раньше он брал задором, но задор из его песен ушёл, а фальшивить сеньор не перестал. Одна радость: пейзажи по сторонам проносились быстро, словно мы мчались на скоростном экспрессе. Я постоянно опасалась, что мы в кого-нибудь врежемся. Но у моего попутчика опыт был. Лавировал между экипажами он знатно, на уровне не любителя, профессионала, оставляя за собой испуганно ржущих лошадей и от души ругающихся возчиков.

По мере того как мы приближались к Труадону, скорость снижалась, а когда вдалеке показались строения, лошадка перешла на обычную рысь. При всём при этом она не выглядела запыхавшейся, двигалась легко и красиво, а спина лоснилась не от пота, а от хорошего хозяйского ухода.

И я бы её непременно похвалила, если бы не боялась показаться странной. Сеньор и без того меня запомнит по разбившемуся зелью. А если я окажусь профаном в вопросах, в которых разбираются даже дети, будет ещё подозрительней. Правильно говорят: молчание — золото.

В город мы наконец въехали, и сеньор сказал:

— Я на Центральный рынок, сеньорита. Вас где высадить?

— Буду признательна, если там и высадите.

Я обворожительно улыбнулась, надеясь хоть так скрыть полное незнание и реалий жизни, и города, по которому мы ехали. И как я не догадалась изучить карту? А ещё лучше перерисовать… С другой стороны, рынок — вполне подходящее место и чтобы затеряться, и чтобы найти нужные алхимические реактивы, а возможно ещё и чтобы найти подходящее жильё.

Избавился от меня сеньор с явным облегчением. Возможно, потому, что запах от зелья так до конца и не развеялся, а был он чересчур навязчивым. Мне самой казалось, что я пропиталась этой приторной кондитерской корицей до конца жизни.

Любезный сеньор высадил меня перед рынком, выслушал мои витиеватые благодарности, с явным облегчением простился и отправился искать место, куда пристроить транспортное средство. Лошадь хоть и не машина, но тоже где попало не бросишь.

А я отправилась изучать рынок. Идея эта оказалась не слишком хорошей, потому что рынок был продуктовый, а это было совсем не тем, в чём я сейчас нуждалась. Я даже булочку, взятую в дорогу, так и не надкусила. Более того, от запахов продуктов меня начинало мутить. Особенно когда они смешивались с запахом зелья, пусть и почти выветрившегося.

Поэтому я как зашла на рынок, так и вышла, запланировав решать задачи по степени их важности.

— Эй, парень, — ухватила я за плечо щупленького парнишку, изрядно ему польстив обращением, ибо на парня он будут походить нескоро, а пока пол этого мелкого недоразумения определялся только наличием штанов, — где тут ближайшая лавка алхимика?

— Да они все по улице к университету.

Он дёрнулся под моей рукой, намереваясь бежать дальше по своим пацанским делам, но монетка, которую я выудила из кармана и повертела у него перед носом, быстро настроила его на деловой лад. Ладошку он протянул, но я в неё опускать монетку не спешила.

— Мне нужен не слишком заносчивый. И такой, кто втридорога не дерёт за свои услуги.

— Лусеро, — уверенно ответил он.

И цапнул-таки монетку, которая тут же испарилась волшебным образом. Смотрю, здесь все маги, только одни с магией, другие — без.

— Проведёшь — получишь ещё одну, — тоном змия-искусителя предложила я.

— Да чего тут идти? — проворчал он, справедливо опасаясь, что за короткую дорогу ему не заплатят.

— Сколько ни идти — монета твоя.

Он хмыкнул и дёрнул меня за юбку, указывая направление. Лавка алхимика Лусеро оказалась совсем рядом, через дом. Монетку я, как и обещала, выдала. Наверное, это были самые лёгкие деньги в жизни мальчишки, который, получив награду, тут же исчез, даже не поблагодарив.

Судя по внешнему виду лавки, дела у алхимика шли не очень: слишком давно требовала обновления вывеска, на которой уже с трудом можно было различить «Исабель Лусеро. Дипломированный алхимик. Обычные и редкие зелья. Алхимические ингредиенты и посуда».

Колокольчик мелодично звякнул, сообщая о моём приходе, и на меня уставились живые чёрные глаза сухощавой дамы лет шестидесяти, подтянутой и аккуратной, несмотря на выбранную профессию, которая зачастую приводила к быстрой порче одежды. Но скорее всего, для работы с реактивами она использовала не ту одежду, что для работы в лавке.

— Чем могу быть полезна, сеньорита? — спросила она красивым грудным голосом, который уже сам по себе вызывал жгучее желание чем-то помочь этой обходительной сеньоре.

Вообще, я бы сказала, что дама к себе располагала, поэтому удивительно, если дела у неё действительно идут плохо. Возможно, сказывалось удаление от основных потребителей? Или то, что алхимик — женщина? Общество здесь было уже не средневековое, но до понимания равноправия полов, похоже, было ещё далеко.

Лавка была аккуратной. Небольшой прилавок, шкафчики со стеклянными дверцами. Чистые полки не ломились от обилия зелий, но и не разваливались от старости. Пожалуй, есть надежда, что тут найдётся всё необходимое.

— Сеньора, мне нужно… — я оттарабанила список ингредиентов, который помнила назубок. — У вас они есть?

По мере того как я перечисляла, на её лице проявлялось удивление, но когда она ответила, в голосе её не отслеживалось ни тени эмоций.

— Да, сеньорита, есть всё.

— Отлично, — обрадовалась я. — Сколько это будет стоить с арендой вашего оборудования на полчаса?

— Что, простите? — теперь удивление было не только на лице, но и в голосе.

— Мне нужно срочно приготовить зелья, а оборудования у меня нет. — Тут я вспомнила, что переливать готовый продукт будет некуда, поэтому добавила: — Ах да, мне нужен ещё бутылёк с притёртой крышкой. Так сколько это будет стоить?

— Донья, мне не нужны неприятности, — неожиданно ответила она.

Настала моя очередь удивляться.

— Какие неприятности, сеньора? И почему «донья»?

— Потому что магии разрешено учить только в семьях Сиятельных или университете, — ответила она мне с видом гувернантки, объясняющей несмышлёнышу очевидные истины. — Будь вы студенткой университета, могли бы приготовить там — лаборатории доступны для всех обучающихся. Значит, магии вас учили дома, откуда сбежали, поэтому не можете использовать своё оборудование.

— Разве я похожа на Сиятельную? — сделала я последнюю попытку, уже понимая, что опять вляпалась из-за незнаний реальностей этого мира.

— Думаете, я не знаю, что и в семьях Сиятельных иной раз рождаются обычные люди или Сиятельные становятся обычными в результате неудачного эксперимента? — усмехнулась она. — Как правило, их судьба незавидна и их существование тщательно скрывают, но они есть. Возвращайтесь домой, донья, не создавайте проблем ни мне, ни себе. Он этого не стоит.

— Кто он? — удивилась я.

— Тот, ради кого вы сбежали из дома.

— Я сбежала из дома ради себя, — ответила я, прекрасно понимая, что притворяться бессмысленно. — И возвращаться не собираюсь, потому что мной планируют расплатиться в политических играх ,предположительно, с моим летальным исходом. Зелье мне нужно для изменения внешности.