Магический кристалл. Серебряные стрелы. Проклятие рубина - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 8

Он наконец-то станет таким, каким ему всегда хотелось быть. И все будут преклоняться перед ним.

«Почет и уважение», – пробормотал он сквозь сон, который навеял ему Креншинибон.

Кесселл проснулся на восходе, который накануне не чаял и увидеть. Камень охранял его покой всю ночь, однако за это время он не просто не дал юноше замерзнуть. Кесселл проснулся уже совсем другим человеком. Вчера его волновало лишь то, сколько ему еще суждено прожить. Сейчас вопрос борьбы за жизнь отошел на второй план. Кесселл чувствовал, что сила буквально переполняет его.

На краю расселины показался белый олень.

«Венисон», – прошептал Кесселл. Ткнув указательным пальцем в сторону животного, чувствуя, как кровь закипает от избытка энергии, он произнес заклинание. В тот же миг из его руки ударила молния и олень упал замертво.

«Венисон», – мысленно повторил Кесселл и, не особо задумываясь над тем, что происходит, усилием воли перенес добычу к себе. При этом ему даже в голову не пришло, что фокусы с телекинезом никогда не входили в репертуар Моркая Красного, его учителя. Камень внимательно следил за его мыслями и ни в коем случае не позволил бы ничего лишнего. Кесселл ни о чем не задумывался, а лишь не переставал удивляться своим внезапно проснувшимся способностям.

Теперь у него были и пища, и тепло. Чуть подумав, он решил, что у настоящего чародея должен быть замок, место для занятий колдовством. Придя к такому выводу, он повернулся в сторону камня и увидел, что рядом с уже знакомым ему кристаллом лежит еще один, точно такой же. Кесселл, как ему показалось, догадался (хотя на самом деле это был лишь очередной подсознательный толчок со стороны управлявшего им Креншинибона), что камень каким-то образом почувствовал и исполнил его желание. Настоящий камень он легко отличил по исходившему от него теплу и волшебной силе. Однако и второй явно излучал неведомую энергию. Взяв его, он отнес второй кристалл в центр расселины и положил на снег.

«Ибссум даль абдур», – пробормотал Кесселл, сам толком не понимая, зачем и почему он это говорит.

Солнечные лучи, попав на поверхность кристалла, преломились внутри него, и исходящий от него поток энергии усилился настолько, что Кесселл счел за лучшее отойти на несколько шагов. Камень явно питался солнечным светом, внутри него запульсировал еле заметный огонек, а в расселине стало темно, будто разом наступили сумерки.

И тут кристалл начал расти.

Спустя некоторое время его основание увеличилось настолько, что он почти целиком занял дно расселины. Кесселл даже испугался, что растущий кристалл вдавит его в скалистые стены. По мере роста вширь кристалл начал тянуться вверх, в точности сохраняя при этом пропорции исходного камня. Наконец рост прекратился. Перед Кесселлом возвышалась гигантская копия Креншинибона.

Кристаллическая башня… Кесселл внезапно поймал себя на мысли, что он прекрасно знает то, с чем имеет дело. Он знал даже имя этого камня: Кришал-Тири.

Поначалу Кесселл решил немного пожить в Кришал-Тири, благо дичи вокруг водилось великое множество. Он был родом из крестьян, его соплеменники никогда не стремились к почету и славе, и, хотя ему было приятно обладать сверхъестественными способностями, в душе он был крайне смущен столь явными проявлениями своего могущества.

Он никогда не понимал, как и почему тем, кто обладал даром магии, удавалось стать выше и сильнее обычных людей. Раздумывая над этим, он часто вводил самого себя в заблуждение, приписывая достижения других, а также свои собственные неудачи случайному выбору судьбы.

Теперь он обрел долгожданное могущество, но понятия не имел, что делать дальше.

Однако Креншинибон ждал своего часа слишком долго, чтобы расходовать энергию, выступая в качестве охотничьей сторожки этого жалкого человечка. С точки зрения камня, мягкотелость Кесселла была редкостной удачей. Еще немного, и он полностью овладеет Кесселлом. Управляя им посредством ночных посланий в сновидениях, он легко заставит юношу делать все, что потребуется…

Креншинибон прямо сгорал от нетерпения. Но вместе с тем он прекрасно понимал, что не стоит жалеть несколько лет на то, чтобы выковать из Кесселла безупречного носителя своей силы, зажать его волю и разум в железный кулак так, чтобы тот без колебаний нес в этот мир зло и разложение. У камня уже был опыт подобных действий. Там, в далеком прошлом, он много раз добивался успеха, создавая и пестуя озлобленных врагов спокойствия и порядка в самых различных пределах мира.

И ничто не помешает ему еще раз проделать то же самое.

Этой ночью Кесселл спал в уютных покоях второго этажа Кришал-Тири и ему снились сны завоевателя. Он мечтал не о разрушительных набегах на крупные города наподобие Лускана или о масштабном походе против целой страны, какой являлась, например, долина Десяти Городов. Нет, повинуясь воле камня, он вынашивал пока менее грандиозные, но зато куда более реалистичные планы, призванные положить начало созданию своего королевства.

Ему снилось, как он силой колдовства порабощает племена гоблинов, с легкостью заставляя их играть роль дворцовой свиты и выполнять свои малейшие прихоти… Проснувшись, Кесселл припомнил свой сон и решил, что идея совсем неплоха.

Чуть позже он отправился осматривать помещения третьего этажа и обнаружил там зал, полный самых невероятных приспособлений для колдовства. В какой-то момент Кесселл почувствовал, что пришло время сделать определенные движения руками и произнести ряд заклинаний, которые, как ему показалось, он некогда слышал от Моркая. Выполнив задуманное, он с удивлением обнаружил, что одно из зеркал, в изобилии висевших по стенам, окуталось легкой дымкой. Затем дымка рассеялась и изображение прояснилось.

Кесселл узнал показавшуюся в зеркале местность. Это была долина, которую они проезжали, держа путь в горы, где Эльделак, Дендибар Пестрый и остальные подло бросили его, обрекая на верную смерть.

По долине сновало множество гоблинов. Они явно были заняты обустройством лагеря. «Скорее всего кочевники», – подумал Кесселл: собираясь в поход, воины редко брали с собой женщин и детей. Склоны гор были испещрены выходами из пещер, но тех явно было недостаточно, чтобы дать приют всем желающим: племенам орков, гоблинов, огров и прочим, еще более воинственным монстрам. В долине шла непрерывная борьба за обладание жилищами, и малочисленные по сравнению с прочими племена гоблинов зачастую оставались без крова, а снаружи, за пределами долины, их ждали смерть или рабство.

«Как это кстати», – подумал Кесселл, размышляя, был ли его сон случайным совпадением или мудрым пророчеством. Внезапно его охватил новый порыв колдовской силы, и он, опять не вполне осознавая свои действия, пристально глядя в зеркало, послал гоблинам мысленное сообщение. Эффект оказался поистине ошеломляющим.

Гоблины, все как один, дружно повернулись в его сторону. Они явно были напуганы воздействием неведомой силы. Воины инстинктивно схватились за палицы и каменные топоры, а женщины и дети опрометью бросились за спины мужчин.

Один крупный гоблин, судя по всему вождь племени, осторожно сделал несколько шагов вперед.

Кесселл озадаченно потер подбородок и начал прикидывать, сколь велика его сила внушения.

– Придите ко мне! – обратился он к предводителю гоблинов. – И не вздумайте сопротивляться!

Спустя некоторое время племя гоблинов в полном составе появилось на некотором отдалении от башни. Судя по их лицам, они никак не могли взять в толк, что происходит. Кесселл позволил им немного полюбоваться великолепием своего жилища, после чего снова обратился к вождю и мысленно приказал ему подойти к Кришал-Тири.

Огромный гоблин отделился от толпы соплеменников и неверным шагом подошел к основанию башни. Дверей он не видел, поскольку вход в Кришал-Тири оставался невидимым для всех обитателей этого мира за исключением тех, кому Креншинибон или его владелец позволяли войти внутрь.