Стихия страсти - Джоансен Айрис - Страница 3

Джейн старалась не смотреть на Доминика, но все-таки поняла, что так привлекало к нему многочисленных женщин. Высокий, широкоплечий, узкобедрый, он был наделен чисто мужским обаянием. На его груди, покрытой бронзовым загаром, четко выделялся темный треугольник густых курчавых волос, постепенно переходивших в узкую полоску, которая доходила до гладкого мускулистого живота.

Девушка быстро отвела взгляд, лицо ее вспыхнуло от смущения. А между тем сам Доминик держался настолько уверенно и непринужденно, словно на нем был по меньшей мере смокинг. Джейн же готова была провалиться сквозь землю: ей никогда не приходилось оставаться наедине с обнаженным мужчиной. Впрочем, сейчас ей следовало беспокоиться совсем о другом: Доминик был совершенно вне себя. Черные глаза метали молнии, ноздри гневно раздувались; прокушенная губа кровоточила и уже начала опухать.

Джейн замерла от ужаса, когда его взгляд остановился на стене за ее спиной. Обернувшись, она без всякого чувства удовлетворения рассмотрела дело своих рук: выведенные огромными буквами слова «НЕТ!», а потом, чуть ниже, – «АТОМНОЙ СТАНЦИИ».

«Как хорошо, что было темно, когда я это писала», – машинально подумала Джейн, понимая, что не отважилась бы испортить такую красивую – орехового дерева – панель.

К ее изумлению, Доминик не разразился гневной тирадой. Он перевел взгляд на Джейн, на шапку ее густых огненно-рыжих волос, широко раскрытые, полные испуга глаза… Задержавшись немного на ее розовых, чуть припухлых губах, он лениво прислонился спиной к стене и потрогал свою до сих пор кровоточащую губу. И хотя брови его все еще хмурились от гнева, в интонациях голоса проскользнуло легкое недоумение, когда он с некоторой растяжкой произнес:

– Черт возьми! Кажется, я не сумел справиться с юным террористом?

Джейн обиженно вскинула подбородок:

– Никакая я не террористка! – Она указала на надпись:

– Это мирный протест. Мы просто стараемся не допустить строительства атомной электростанции. Это совсем другое дело!

– Смотря с какой стороны взглянуть, – небрежно заметил Доминик. – Назовешь ли ты это «мирным протестом» или еще как-нибудь, все равно, согласись, закон был нарушен.

Джейн опустила голову.

– Да… Но только в том, что касается способа исполнения!

– Вот именно, способа! – резко бросил он. – Вандализм, порча чужого имущества, вторжение в частные владения, – Доминик осторожно прикоснулся к опухающей губе, – и нападение.

– Нападение?! – задохнулась от гнева Джейн. – Я всего лишь защищалась! Вы пытались меня изнасиловать!

– Изнасиловать?! – на этот раз возмутился Доминик, глаза его засверкали. – Я никогда не насиловал женщин! Ты сама этого хотела, моя юная террористочка. Ты же не станешь отрицать, что гладила меня?

– Я не гладила! Я просто… не могла поверить, что на меня навалился совершенно голый человек, – негодующе возразила она. – Неужели нельзя было лечь спать в пижаме?

Доминик был так удивлен, что весь его гнев сразу улетучился.

– Последний раз я надевал пижаму, наверное, лет в десять. После этого и думать о не забыл. – В его темных глазах промелькнул странное выражение. – Надеюсь, мне простят такую оплошность? Ко мне в объятия не так уж часто падают ночные взломщики… да еще и дети. Кажется, я не посылал тебе приглашение явиться сюда?

Как ни странно, его спокойный тон заставил Джейн окончательно пасть духом. Какая разница, что здесь произошло? Главное – ее схвати ли, и добром это, конечно, не кончится. У Доменика есть все основания предъявить ей серьезные обвинения.

– Если вы считаете, что я виновата, тогда предпочла бы, чтобы вы вызвали полицию, – удрученно ответила она.

– Ах да, полиция, – все так же спокойно кивнул Доминик. – Нам действительно следу обратиться к специалистам в этой области.

Он подошел к столику, на котором сто белый телефон, быстро набрал нужный номер не сводя глаз с побледневшей, осунувшейся Джейн, сказал:

– Привет, Марк. Извини, что потревожил. Но тебе придется спуститься ко мне в каюту. К нам забрался взломщик. – Положив трубку на рычаг, он тут же обратился к девушке:

– Он скоро придет, а пока не могла бы ты заняться моей губой? Она чертовски саднит.

Действительно, губа продолжала вздуваться. «Наверное, ему очень больно!» – виновато подумала Джейн и, не отдавая себе в том отчета, быстро шагнула к Доминику и кончиком пальца осторожно прикоснулась к кровоточащей ранке.

– Вам больно! Простите меня, пожалуйста, – прошептала она дрожащим голосом. – Но ведь вы сами напали на меня…

На ее глаза навернулись слезы, в голосе звучало такое искреннее сожаление, что даже недоверчивый Доминик не смог обнаружить ни тени притворства.

Он удивленно улыбнулся, темные глаза насмешливо заблестели:

– Террористка из тебя явно не получилась, – заметил он и мягко подтолкнул девушку к двери в другом конце каюты. – Посмотрим, может, роль доброй самаритянки тебе больше подходит?

Доминик распахнул дверь в ванную комнату, которая сияла всеми оттенками синего и голубого, и Джейн послушно вошла. Найдя на полке антисептик, она начала бережно промывать его губу. В какой-то момент Доминик слегка дернулся от боли, и девушка испуганно вскрикнула; в глазах ее тоже промелькнула боль. Эта способность так остро переживать чужую боль, казалось, настолько удивила владельца яхты, что он до конца процедуры не сводил с нее своих внимательных и насмешливых глаз.

Когда кровотечение остановилось, Доминик отвесил ей насмешливый поклон:

– Премного благодарен. Похоже, мне стало намного лучше.

Джейн облегченно вздохнула.

– Я рада, – просто сказала она и робко попросила:

– А теперь не могли бы и вы сделать для меня кое-что?

– И что же именно? – вкрадчиво спросил он, удивленно вскинув брови.

– Наденьте что-нибудь, пожалуйста, – попросила Джейн, и стыдливый румянец вновь вспыхнул на ее щеках.

Доминик хмыкнул:

– Ах, да! Совсем забыл, какое впечатление это на тебя производит. Но тебе придется пойти со мной: к сожалению, я не могу оставить тебя без присмотра.

Доминик неторопливо вышел из ванной и направился к стенному шкафу. Отодвинув дверцу, он снял с вешалки брюки и натянул их на себя, после чего облачился в кремового цвета спортивную рубашку. Сунув ноги в легкие мокасины, он поинтересовался все тем же насмешливым тоном:

– Довольна?

Джейн кивнула, стараясь не встречаться с ним взглядом.

– Я так и думал. Еще бы! Теперь моя задница не сверкает… Уверяю тебя, я не извращенец; это не в моем вкусе, – добавил Доминик уже серьезнее, жестом указав на обтянутое черным бархатом легкое кресло, стоявшее в двух шагах от исписанной ею стены. – Проходи, садись. Хочу задать тебе парочку вопросов.

– А разве мы не будем дожидаться полиции? – испуганно спросила Джейн, покорно усаживаясь в кресло.

– Думаю, сначала ты должна объяснить все мне. В конце концов, это ведь моя стена пострадала, а не чья-то другая.

Джейн снова окинула надпись огорченным взглядом:

– Неужели панель безнадежно пропала? Нельзя ли будет потом как-нибудь очистить ее? Она такая красивая…

Джейк Доминик вздохнул:

– Боюсь, уже ничего не поделаешь; можно только заменить облицовку. Ты неплохо поработала!

– А кто была та, другая? – неожиданно выпалила Джейн, ее золотисто-карие глаза с любопытством смотрели на него.

– Не понял? – озадаченно переспросил Доминик, присаживаясь на край кровати.

– Ну… вы обмолвились, что я была второй женщиной за эту ночь. А кто та, другая?

– С моей стороны было бы крайне неделикатно называть ее имя, – сухо ответил владелец яхты. – Могу сказать только, что вечером я общался с одной леди, у которой себялюбия намного больше, чем ума. – Его губы изогнула циничная усмешка. – Она рассчитывала, что сумеет заставить вспыхнуть угасшие угольки!

Джейн тут же догадалась, что он имеет в виду Денизу Паттерсон – ослепительную блондинку, популярную ведущую ток-шоу. Именно о ней шла речь в той заметке, из которой они с Люком сделали вывод, что Доминика нет на яхте. Неужели она ему надоела и он выпроводил ее? На мгновение Джейн ощутила сочувствие к этой женщине, которая хотела добиться внимания человека, потерявшего к ней интерес. Впрочем, судя по газетным сплетням, любовные связи Доминика обычно длились не более двух недель. И, глядя на его невозмутимое лицо и циничную улыбку, Джейн поняла, что так оно и есть. У этого человека было все, что только можно пожелать, он мог удовлетворить любую свою прихоть! Должно быть, это неизбежно вызывает пресыщение.