Друг твоего разума (СИ) - "Швепса" - Страница 2

Джин тихонько засмеялась, пока Гермиона в ступоре переводила взгляд с неё на отца. Пыталась понять, что всё это — не чья-то злая шутка.

— Я так перепугалась, что опрокинула флягу. А после мы решили не стирать пятно, а оставить его на память.

Гермиона вздрогнула и схватилась за столешницу, чувствуя, что вот-вот упадёт.

— Мы так радовались вчера, что тут же вытащили ковёр из багажника и постелили обратно. Представляешь?

Фальшивое воспоминание.

Это Гермиона несла масло. Это она испугалась, когда отец хлопнул дверью и закричал на весь дом.

Ещё одна фальшь. С течением времени её становилось всё больше. Словно разум родителей специально вычёркивал Гермиону, закручивал гайки так, чтобы их дочери больше никогда не нашлось в нём места.

— Дорогая, ты в порядке?

Гермиона пошатнулась, переводя опустошённый взгляд на маму.

— Да… да, — прошептала она, проводя рукой по волосам. — Мне, наверное, пора. Я загляну к вам завтра, хорошо?

Она наскоро распрощалась с родителями и, накинув на себя пальто и шарф, выбежала на улицу. Отошла подальше от дома и начала глубоко вдыхать в себя холодный декабрьский воздух. Пульс бил по ушам, а сердце заходилось спазмами, будто прямо сейчас сломает рёбра и вылетит наружу. Упадёт никчёмной безобразной мышцей на промёрзлый асфальт, отобрав у Гермионы последнюю надежду на то, что этот кошмар когда-нибудь закончится. Что в обозримом будущем у неё всё-таки появятся любящие родители.

Заметив тень отца в окне дома, Гермиона сделала ещё несколько рваных вздохов, крепко зажимая вздымающуюся грудь ладонью, и на негнущихся ногах зашагала вперёд. Куда-то к центру пригорода Хэмпстед. Наверное, на ярмарку, как и планировала. Сейчас она не была способна мыслить здраво.

Складывалось ощущение, что с каждым днём ей всё меньше и меньше рады в родном доме. Будто она надоедливая беспризорная оборванка, побирающаяся у их стола и пытающаяся навязать свои фантазии.

В детстве общение с родителями давалось ей так легко. Их вечера проходили весело и беззаботно, а вокруг царила атмосфера тепла и уюта. Теперь же они стали совсем другими людьми.

Чужими.

Неполноценными.

Как и она сама.

Вот только родители даже не осознавали этого. Их заметно раздражали её попытки заговорить о совместном прошлом. И они всё сильнее убеждали себя в том, что у них нет детей. Верили в ту фальшь, что заложила в их разум Гермиона, когда стирала память. А ей не доверяли. Особенно отец.

И Гермиона абсолютно не знала, как исправить то, что она натворила. Ведь с окончания войны прошло уже два с половиной года. Была ли у неё хоть призрачная надежда на успех? И что ей делать, как жить дальше, если ничего не выйдет?..

Ведь уже сейчас все её будни сводились лишь к регулярным визитам к родителям и чтению книг о вмешательствах в разум. Она никак не могла разобраться, почему родители вспомнили обо всей своей прошлой жизни, но так и не могли вернуть память о дочери. Поэтому Гермиона не позволяла другим мыслям даже прокрасться в свой разум, пока не разберётся с этой задачей. Пока не возродит свою жизнь из пепла, в который сама же её и обратила.

Она не помнила, как добралась до центральной площади. Стоило Гермионе оказаться там, как её взор пленили новогодние золотые шары, что украшали высокую ель. Она подошла к колючему дереву вплотную, поднимая голову и всматриваясь в это сверкающее великолепие.

Вот бы и её жизнь сверкала так же. Потому что сейчас Гермионе казалось, что она изо дня в день всё глубже утопала во мраке.

— Мне кажется или украшением этой ели занимался настоящий профессионал? — рядом раздался отдалённо знакомый мужской голос с еле заметной хрипотцой.

— Ага… — пробормотала Гермиона, даже не повернув голову и продолжив разглядывать вершину ели.

Она часто гуляла здесь в полном одиночестве, и оттого её постоянно втягивали в «светские» беседы ни о чём. Сперва ей нравилась такая доброжелательность местных жителей, но, когда фразы начали без устали повторяться, Гермионе стало не по себе. Словно она живёт в каком-то запрограммированном мире, где каждый день нужно обязательно дважды похвалить погоду и задать незнакомцу какой-нибудь вопрос, не забыв добавить «не так ли?» в конце.

Гермиону начали утомлять подобные разговоры. Они высасывали из неё остатки сил и напоминали о том, что в её жизни абсолютно ничего не меняется, что она лишь топчется на месте. И вот уже несколько месяцев она избегала такого общения, отвечая односложно и незаинтересованно.

Пусть лучше её примут за невежу-американку, чем изо дня в день ей придётся рассуждать о солнце, облаках или рождественских украшениях.

— Это какое-то чудо! — воскликнул всё тот же мужчина, продолжая стоять рядом и не желая избавлять Гермиону от своей компании. — Нет, ты только посмотри, как прекрасно золотые шары смотрятся на фоне зелёной ели. Кое-что напоминает, не так ли?

— Угу, — безэмоционально откликнулась Гермиона, думая о своём.

— Прямо как Гриффиндор и Слизерин, да?

— Ага, — на автомате согласилась она, но, как только до её разума дошёл смысл фразы, вздрогнула. — Что?..

Гермиона тут же вынырнула из своих мыслей и нахмурила брови, поворачивая голову к собеседнику. Её взгляд врезался в непозволительно яркие платиновые волосы и еле заметную улыбку на губах, что больше тянула на такую привычную ещё с детства самодовольную ухмылку, выводящую её из себя столько лет.

Гермиона застыла, не веря своим глазам. Они безбожно лгали ей, не иначе.

Это ведь невозможно!

Она раскрыла рот, но тут же захлопнула его, не сумев подобрать ни единого слова. Лишь пыталась вдохнуть побольше воздуха в лёгкие, но и этого у неё не получалось, и из горла вырвался предательский хрип. Гермиона до боли втиснула ногти в ладонь, всё ещё пытаясь убедить себя, что это не сон. Не злая шутка подсознания и не какое-то наваждение.

— Привет, Грейнджер, — медленно проговорил Малфой, держа руки в карманах чёрного пальто.

Почти так, словно и правда был рад увидеть её. Так, что фамилия Гермионы слетела с его уст неожиданно мягко.

Но изменившийся тон его голоса явно сигнализировал о том, что вся эта преувеличенная вежливость и восторгание елью были лишь игрой, чтобы привлечь её внимание.

Малфой был расслаблен. Спокойно смотрел на неё, пока слабый ветер колыхал пряди светлых волос, небрежно зачёсанных назад. Вот только Гермиона была уверена, что он прекрасно понимал, как сильно ошарашил её своим появлением. Иначе она никак не могла объяснить этого озорного блеска в серых радужках.

Но почему же никто не знал, что Драко выжил?.. Почему никто не рассказывал об этом Гермионе?

Глубоко вздохнув, она подавила судорожный всхлип, так и норовящий вырваться наружу.

— Малфой… ты… — зашептала Гермиона, но тут же зажала рот руками, начиная мотать головой.

— Я что?.. — он усмехнулся, проходясь взглядом по её растрёпанным волосам и задерживаясь на пальцах, плотно прижатых к лицу. — Мерлин, если бы я только знал, что ты так обрадуешься, поверь, я бы приехал гораздо раньше, — и снова это непривычное мягкое произношение с его уст, приправленное очевидным сарказмом.

И пусть на его губах играла лукавая улыбка, пусть ресницы опустились в укоризненном прищуре. Да, он подтрунивал над ней. Пускай.

Гермионе было это абсолютно неважно. Ведь Драко жив. Стоял перед ней. Прямо сейчас. Рядом с елью, которую, по его мнению, украсил настоящий профессионал.

Она опустила руки, приказывая пальцам перестать дрожать, и набрала в грудь побольше воздуха, неожиданно для себя находя его таким свежим и приятным. С древесными нотками и… немного цитруса — это уже от Малфоя. И пока она чувствовала именно такой аромат, ей хотелось жить. Начинать всё сначала из раза в раз, если в конечном итоге она сможет дышать именно так.

Гермиона растерянно улыбнулась и отвела глаза, понимая, что такое пристальное разглядывание лица Драко выглядело как минимум очень странно. Ведь откуда ему знать, какой ураган он устроил в её мыслях?